С. А. Сионова
М. ПРИШВИН: «НЕТ ЛУЧШЕ НА СВЕТЕ МЕСТА,
ГДЕ Я РОДИЛСЯ»
Творческий талант М. М. Пришвина многогранен (писатель, философ, автор уникальных дневников и др.) и все более привлекает исследователей своей неоднозначностью, богатством языка, высочайшей степенью изложения своих чувств и мыслей. Научно-исследовательская литература о жизни и творчестве писателя-земляка разнообразна. В то же время краеведческий аспект деятельности творческой жизни Пришвина практически неизвестен, хотя вопросы краеведения волновали его не менее, чем создание литературных произведений. Важным фактом является то, что краеведческая работа писателя, как теоретическая, так и практическая, основывалась, в основном, на хрущевско-елецком материале, помогающем раскрыть новые страницы исторической жизни Ельца и его округи 1918-1927 годов.
В самые трагические дни изгнания из родного Хрущева он думает о краеведении: «28 марта. Зародился план исследования берегов Быстрой Сосны и Тихого Дона» [1, 272]. С этого момента мысль о краеведении как о науке не покидает его. Записи от 9 апреля 1919 года более конкретно обозначены в тексте дневника: «9 апреля. Этнография – описание жизни народа. Утренняя прогулка в Печуры [берег реки Быстрая Сосна. – С. С.]. Свобода духа. О краеведении.
Любовь своего края через собственность <…> Цель моих статей – указать такой путь, чтобы каждый, прочитав и обдумав написанное мной, мог бы немедленно приступить к делу изучения своего края. В основу своего дела я положил чувство прекрасного, настоящая красота есть пища души. Изучение есть дело любви. Мы все любим свой край, но не знаем – что, не можем разобраться, различить с высоты. Герой моей повести – народ, описание масс. Мы все будем творить одну повесть – о народе. Наш Елецкий уезд – пасынок в литературе. Хлебопашец. Как свое дело, свою задачу – чтобы каждый понимал изучение края» [1, 273].
Пришвин усиленно работает над проблемой краеведения, подробно записывает свое понимание краеведения. Он считает нужным ввести в дневник мысли о краеведении: «К лекции о краеведении:
Вспомните, когда вы блуждали в лесу или зимой в поле, и вот показался лес, показались деревья, это лес ваш, это деревня, где вы выросли, но вы не узнаете места и рассматриваете его как посторонние, – как оно вам кажется, как представляется? Но вот вдруг вы узнали его – и все очарование исчезло – свое место, цветы, вы обрадовались другой радостью, что можно отдохнуть в нем, и забыли очарование, как сон.
Но вы смотрите на разлив, и вам представляется океан и радость всего мира. Чтобы узнать, чтобы понять свой край, нужно заблудиться и увидеть его вновь, и удивиться, и полюбить, и узнать по-новому» [1, 275].
Пришвин целенаправленно вырабатывает свое видение изучения края, среди записей о ежедневных будничных делах неожиданно запечатлена мимолетно промелькнувшая мысль: «К лекции по краеведению: собирать предметы нужно красивые и полезные» [2, 152]. Пришвин открывает новые границы краеведения, считает, что «…каждый может заниматься краеведением, тот каждый, кто любит свой край…» [2, 302]. Подтверждение этому понятию находим позже: «31 августа. В понедельник прочел лекцию на женских курсах “О краеведении как деле просвещения народных масс”; связался черт с младенцами. Познакомился с Ник. Иван. Савиным (патриот) и Мих. Алекс. Афанасьевым (охотник) [2, 89].
Пришвин подчеркивает просветительскую значимость краеведения, его устремленность в познание родного края как необходимого духовного знания человека. Как видно из записи, не всегда находил он отклик в душе других.
Где бы ни был писатель, он продолжает изучение новых мест, постижение нового необходимо для него, он ставит новые цели, новые задачи.
«Краеведение
I. Природа верхнего Приднепровья.
1) Формы поверхности и строение земной коры.
2) Климат.
II. Население.
1) История края.
2) Этнография.
3) Промыслы.
Практические занятия: фотография, этнографические записи, музейное дело, раскопка кургана» [2, 196].
В дневник наблюдений, конкретных планов, раздумий он помещает впечатления от встреч со знакомыми людьми. Так встреча на именинах у Веры Антоновны превратилась в воспоминания о родных местах, Хрущеве: «Именины у Веры Антоновны были замечательные обилием южных (донских) закусок, которые она удивительно изготовляет сама, своими руками. В. А-а дала мне понюхать чабер [в елецких говорах – чобор. – С. С.], и я перенесся мгновенно в Хрущево. И оказалось так ясно, что вторую родину сделать нельзя. Друг мой, родина моя настоящая, степь, казалось мне, совершенно для меня кончилась, я заставил себя леса полюбить и это считал десятками лет своей новой родиной, в творчестве которой и сам лично принимал участие; в лесах я и любовь пережил и научился работать. Но вот недавно в одном доме дали мне понюхать чабер, которого нет в северных лесах, и вдруг с необычайной силой и с болью встала передо мной моя настоящая детская родина, и тут я понял, что эта первая родина скрыта всегда во мне, что вторую свою личную родину я создал сам себе взамен детской, что радость моя в лесах происходит от боли расставания с первоначальными степями, что в лесах тайно для себя я жил чувством своей первой родины, оставался верным ей, неизменным всю жизнь и что самое главное понял я, что родина моя хороша!» [3, 479-480].
Писатель неоднократно приходит к интересным выводам: «Заходила Вера Антоновна с Лилей, принесли хризантемы. Донская земля с казачьим бытом. Там за цветами в степи ездят! В Елецком краю, опустошенном, разделенном всюду оврагами, от всего великолепия степей остался только чабер, и то этот чабер через всю жизнь дает о себе знать. Запах особенно местных трав больше всего сохраняет в себе чувство родины» [3, 480].
дворянских и помещичьих библиотек, картины, предметы быта и старины, составляет план спасения ценностей: «План мой на февраль: до 15-го – две недели – извлечь библиотеку Стаховича, свою, вещи Николая. С 15-го до 1-го – Петровское, Ананьево и пр., плюс 13 дней до наступающего 1-го марта и потом перебраться в Елец» [1, 238].
«Елец. 11 февраля. …Мягкая мебель собрана из имений Хвостова, Бехтеева, Лопатина, Челищева, Поповки. Великолепные часы с инкрустацией…» [1, 241].
«21 февраля. Поездка в Афанасьево-Петровское» [1, 248].
«26 февраля. Вчера был в Казаках <…> у Варгунина» [1, 254].
Собирая бесценные артефакты ушедшей культуры, Пришвин совершает подвиг патриота, русского человека, любящего свой край. Впоследствии эти вещи стали экспонатами Елецкого краеведческого музея, Елецкой городской библиотеки им. М. Горького, эти предметы быта, книги, картины стали свидетелями подвига писателя-земляка. Учитывая всю важность теоретического и практического краеведения, Пришвина с полным правом следует называть в числе краеведов, основавших елецкую школу краеведения в его различных аспектах – исторического, литературного, этнографического, диалектологического краеведения Елецкого края.
1. Пришвин М. М. Дневники. 1918-1919. М., 1994.
2. Пришвин М. М. Дневники. 1920-1922. М., 1995.
4. Пришвин М. М. Ранний дневник. СПб., 2007.