22 Февраля. Обрадовался предложению писать о кооперации в «Красной Нови» (125 р.!) и в «Земля и город» (50 р. за 5000 букв – по копейке за букву!) – Бог знает как, а как доходит до дела – раб я, опять раб!
И в моей жизни, человека, добывающего средства существования придумкой, есть своя рабочая теория, без которой я бы не мог заниматься своей профессией: в своем деле я использую рабочую ценность мечты о личной свободе. И само собой это не умственно выходит, а из натуры и вопреки всей окружающей меня деревенской действительности.
Когда я на рассвете выхожу на крыльцо посмотреть, в каком виде является новый день,– это очень важное дело в начале дня моей работы, и я стою на крыльце важно. В это же самое время выходит на свое крыльцо одна беднейшая в деревне женщина Наташа и начинает молиться очень усердно, кланяясь на все четыре стороны: у Наташи это своя какая-то, необходимая ей и едва улавливаемая моим чувством, рабочая теория. Помолившись Богу очень усердно, она идет к колодцу и очень часто упускает ведро. Тогда слышно частое повторение слова «черт», и это уж на весь день; больше этой замученной женщины в деревне никто не ругается, черт преследует ее весь день и до глубокой ночи. В одну хорошую минуту она мне прямо сказала:
– Если бы не это слово, я по своей работе давно бы в святые попала.
23 Февраля. Родство: <1 нрзб.> к Энгельгардт.
Я думал об этом в вагоне один, и всегда я знаю, если о чем-нибудь думаю, то <6 нрзб.>.
Мне случилось попасть в такой вагон, где не было ни одного человека.
– Какая благодать! – сказал вошедший другой после меня. И потонул вместе со мной в тени, бросаемой от единственной свечи спинками пустых сидений.
– Какая прелесть,– сказал новый пассажир и крикнул на платформу: – Идите, идите скорее, вот благодать: ни одного человека!
Огонек свечи сверху из-за стены светил, как лампада, и русский человек, всегда готовый к жестокому бою за место в вагоне, умиленно сказал:
– Ну, какая благодать,– и нет никого, и тепло, и огонек, будто лампадочка.
– Тебе все лампадочки хочется,– смеется ему неожиданно голос сверху,– у вас это никак из головы не вышибешь.
Сидящий внизу опешил от неожиданности и, не желая расставаться со своим чувством умиления, спросил:
– Во что же ты веришь?
– Какая прелесть, какая благодать, ни одного человека! Идите, идите сюда! – кричал человек с мешком.
Сразу хлынула масса народу, <2 нрзб.> начался бой за место. Перед самым отходом поезда, за минуту затихло, дожидаясь третьего звонка, паровоз свистнул, сосед мой внизу снял шапку и перекрестился.
– Во что же ты веришь?
– Я считаю,– сказал человек на верхней полке,– все это обман для дураков: опиум.
– Во что же ты веришь? – спросил нижний.
– Я верю в материальную жисть!
В этот момент поезд тронулся, и за грохотом мне не было слышно религиозного спора, в котором приняли участие многие.
К остановке вагона, когда опять можно было слушать, говорил один мужичок, в какой-то непонятной мне связи с религиозным началом спора он рассказывал о своем хозяйстве, что вот приехала комиссия и описала у него сани и свинью.
– Я так рассудил,– сказал крестьянин,– ежели они это продавать будут, то пойдет за бесценок и свинья, и сани. А покупатель подвернулся хороший, я продал, уплатил налог и пени и малая толика еще себе осталась. Правильно я поступил?
– Правильно!
– Вот и я так думаю. А они явились ко мне после этого, спрашивают, где сани, где свинья. Я им квитанцию. Думал благодарствие получить, а они мне штраф. Кому тут жаловаться? Так вы говорите, чтобы без Бога жить, видите, как без Бога-то люди. (Соображение мое о невозможности <3 нрзб.>.)
– Не может быть,– сказал я,– закон, правда, требует, чтобы описанные вещи ты не продавал, но раз ты заплатил... так у нас не бывает, у тебя, наверно, в комиссии враг.
– Кум,– ответил крестьянин.
Поезд опять тронулся. И после того как-то все вдруг сошлись, и те, кто за Бога ратовал и кто за материальную жизнь – и за божеский закон и за человеческий, найден был вдруг как-то als Realismus 1: кум.
Крестьянская рабочая теория почти совпадает с прагматизмом, с тем учением, в котором всякая идея, и в том числе идея Бога, испытывается в работе, но, конечно, тут есть и еще что-то свое.
В деревне очень немного таких людей, у которых есть свой загад. В нашей деревне был такой один только Денис, и по Денису все делали. Денис подымается сеять – за ним все, Денис сено косить – все за Денисом. Средний крестьянин отлично умеет работать, но не может располагаться на силу своего ума, на свой загад: за старым Денисом у него стоит еще <4 нрзб.> старший хозяин, Бог. И средний хозяин – без Бога не до порога.
Я вижу ясно черты этого старого хозяина, снисходительно оглядывающего проницательным взглядом и жалкого попика, и сельского шкраба, и «оратора».
Вы думаете, его бабы уговаривают попа непременно присесть на лавочку из почтения к нему, из любезности? Из суеверия, практического расчета: «поп не сядет, куры на гнезда не сядут».
Р., и даже Христос – Разум – в конце концов для него вроде бы адвокат, ходячий писарь, живое существо вроде дурачка: не сеет, не веет, питается, растирая колосья в ладонях...
И он не кулак – нет! Кулак не любит ни земли, ни хозяйства, ни труда, только деньги. Он не скажет, как кулак: дураков работа любит. Он работает круглый год, а когда придет годовой праздник, последние рубли оставит. И тут, только тут, в эти престольные дни, у него начинается расхождение с учением прагматиков: всё... куму!
Раньше до революции я с большой страстью следил за тем движением интеллигенции, которое называлось богоискательством. Принимая в себя на проверку идеи, я глазами смотрел в народ, и вот из народа перед моими глазами проходили сотни пророков, тысячи, положившие за него свою жизнь.
Куда все это делось? Впрочем, все это есть и теперь, но [из] одежды на базаре деревенская баба вынула пропитанный потом кусок черного хлеба, обнажая <2 нрзб.> старую грудь. Кусочек <4 нрзб. >, отдавали за него узелок с солью. Кусочек прокаженного хлеба оказался необычайно вкусен и ароматен. С тех пор я почувствовал необходимость сократить свой разнообразный интерес к чужой жизни, и все просто так куда-то совершенно исчезло. Бывшее и раньше у меня чувство брезгливости к бытовым проявлениям жречества дошло до того, что я возвращаюсь домой с пустыми ведрами, если замечаю нашего дьякона, идущего за водой к тому же колодцу...
И по правде скажу, никак я не могу понять, для чего существует антирелигиозная пропаганда. Я понимаю забаву наверху, но крестьяне, сделавшие себе под шумок из религии какую-то своеобразную крестьянскую рабочую теорию, готовы с ней расстаться во всякий момент, когда им дадут за то что-нибудь полезного в хозяйстве. Сколько баб возмущается этими безбожниками: куры дохнут, бородавки пошли у коров на вымени – все из-за этих антихристов. А какой-нибудь фельдшер, смазавший вымя простой мазью без всяких проповедей, в один раз уничтожает колдуна, живущего исключительно заговором от бородавок.
<3 строки нрзб.>.
Союз кооп.
Чахоточные соединились:
1) Райотделение (районное отделение М. С. П. О.): объединяло низовые деревенские кооперативы, которые им были должны. Была и пожива, и неплохая – не в одной, так другой деревне. Универсальный магазин. В общем <3 нрзб.>.
2) Райкустпромсоюз (районный кустарный промышленный союз) – его возглавлял Москопромсоюз, и все заказы через него, договор не выполнили (заказ не выполнен). Москопромсоюз присылал приемщика на место, который тянул приемку, придираясь к каждому пустяку: в силу этого заказ не был выполнен (? неофициально).
3) Кустарное промысловое товарищество (первичный кооператив) брал заказы от Райкустпромсоюза: материалы очень плохие, страшно придирались, дешево платил и т. д.
4) Кредитсоюз – он недолго существовал, сразу развращ. деятели <1 нрзб.>, сельскохозяйств. <1 нрзб.> набрав товаров (вырос из желтого союза): они там ногами били.
Епо отстояло себя...
Кредитное товарищество <3 строки нрзб.>.
Старый кооператор – Логга и Маховик, между ними Чернов – делец, не форсун, кооператор, но балда, а хороший: сам себе не рад, а даже <2 нрзб.>. ни за что не отвечает, наделает и уйдет.
Епо: культурный уголок – и трезвая комната исключительно для порядочных людей (все, кому пить надо, за углом).
Деревенский кооператив: комсомол вздумал строить то народный дом, то пожарный сарай, а платить по векселям нечего...
Артель в Тарусове – хорошая артель <2 нрзб.> помимо союза с МСПО.
Ученичество (Отдел труда, Морозов: постановление Совета Народных Комиссаров – <1 нрзб.> зарегистрировали договор с учениками).
Кредит:
Интеграл сверху; Интеграл снизу; <2 строки нрзб.>.
26 Февраля. 1 Марта в воскресенье выезжаю в Москву. 5 Апреля Павловна едет в Москву.
Найти: Архары.
Сущность желаний смычки состоит, конечно, не в том, что, как представлено на плакате, одна старуха пожимает руку другой. И в малом виде, если представить, опять-таки не в том, что какая-нибудь артель кустарей, организовавшись, смыкается с каким-нибудь подгнивающим союзом союзов в ближайшем местечке. Гораздо больше будет смычки, если какая-нибудь артель, уловив хорошую идею и недостаток большого примера, станет осуществлять ту же самую идею как выгодное, как свое собственное и потому живое и веселое дело и пойдет практически своим собственным путем. В том-то и есть сущность смычки, что известное государственное начинание, представляющееся обывателю как дело богов, предстанет вдруг как план для собственного личного дела.
Я понимаю, например, очень хорошо драму Михаила Петровича, он как честный человек вполне отдан государственному строительству и служит аппарату всем сердцем и всем умом, и он в этом суждении до того уж отказался от личной жизни, что ему теперь уже и не вспомнить себя самого отдельно. Между тем множество людей, обывателей, считают себя, свой дом, свое дело – одним, а свое отношение к кооперативу Михаила Петровича – другим делом. Это началось еще в кружках около 1905 года, когда он бегал всюду, мучился, выбирал себе вождя между Михайловским, Плехановым и Лениным. И когда остановился, то пошел прямым путем служения, достигнув в годы революции значения 1-го вождя в своем местечке.
<1 нрзб.> людям, когда был признан корректив <1 нрзб.>, Михаил Петрович слетел и попал в кооперацию. Привыкнув к государственной работе, он и тут, как маховик, завертелся. Маленькое дело, строительство шло по себе ему... его личное дело быть маховиком, но вот другое: людей нет, нечего приводить в движение.
Ремесленников ближайших к базару деревень обыкновенно называют анархистами, и кооператоры говорят, что их невозможно организовать в артели. Их, впрочем, можно назвать и монархистами в том смысле, что каждый из них является монархом в своем кругу. Будем, однако, лучше их все-таки называть анархистами, считая, что каждая такая маленькая анархия есть обломок великой монархии...
Чем дальше от базара, чем глуше деревня и, главное, чем хуже дорога, тем, оказывается, легче кооперировать. Непролазная дорога есть самое первое условие успеха устройства артели. Этот порядок находит себе простое объяснение в периоде вещей: вместо того, чтобы ехать по ужасной дороге и каждому на отдельной подводе со своей корзиной башмаков, гораздо проще сложить все корзины в одну телегу и поручить одному лицу сбыть их.
Когда я иду на базар и вижу кустарей, продающих свои башмаки, то я вижу людей на своем месте, у себя на базаре, живых, свободно беседующих, остроумных, ругательных, всяких. И после базара в чайной Епо те же самые люди пьют чай или пиво, читают газеты: они у себя. Но когда я вижу кустаря в учреждении, называемом «Интеграл» (союз кооперативов), то, наблюдая, как он жмется, как бродит тускло и безнадежно от <3 нрзб.>, то этот человек в <1 нрзб.> среди людей, ему чуждых, он не у себя.
Говорят, что умный нужен только, чтобы купить, а продать может и дурак (в Епо – покупает Чернов, продает Попов).
– Этого попа я сам же и расстригал. Ему хоть плюй в глаза – там кожицы выпросит, там крупы, там кредита на 45 дней. Кредитное товарищество дает деньги, как их извлечь? не продавать же лошадь и корову. Вот и выдумали работой брать: дадут товару сделать башмаки. Так выбирают деньги: попово дело.
– Все ли такие кооператоры?
– Все, только нет настоящего.
– Но где же настоящий, есть он?
– Есть, только не у нас, это надо всем ехать...
Все было хорошо в Епо: и чайная, и колбасная, и булочная. Вдруг в городе открылся ларек: Госрозница, и там все дешевое, а потом ларек «Лесная поляна», где мануфактура дешевле на 30%.
Обвинения в нечестности слишком обыкновенны со стороны самых маленьких людей, которые мерят больших людей на свой аршин. Они не понимают, что, например, автомобиль полагается при моей высшей должности, требующей скорого перемещения, что квартира, где мне нужно принимать людей,– необходима мне и одежда более изящная, чтобы представительствовать. Мне это сама должность дает, а они думают...
2 Марта. Сегодня утром еду в Москву и совсем из Костина – в Переславль. За неделю до ст. Благовещения, т. е. (18 Марта) 2 Апреля надо быть уж непременно в Переславле.
Существование СССР, может быть, и действительно есть самый важный факт на земном шаре, но дни, недели, месяцы большинства русских граждан наполнены заботой просто о существовании с его обыкновенными злобами и радостями. Крестьянин глубоко убежден, что весь СССР сидит на его шее, что работает он один, а СССР – пишет.
5 Марта. Поставлен рекорд: в три недели 1000 руб. Есть 200 руб. Будет: Госиздат – 200, «Красная Новь» - 125, «Огонек» («Архары») – 40; изнасиловать «Огонек» на «Длинное Ухо» – 200, М. С. П. О. поработать: 100 р. Откуда же 135?
Не говори, что ты честный, то есть, выполняя свое дело, геройски отстаивая независимость писания,– что ты не такой, как другие,– раз тебе хочется жить и ты живешь и получаешь деньги в этих условиях, в душе своей ты уже продался (прелюбодействуешь).
10 Марта, Вчера вечером выступление Орешина. Если реализовать 1000 руб. Переезд – в месяц 150 р.
13 Марта. 2-я неделя поста.
Забытая мысль моя: сущность прогресса состоит в том, что утраченное нами мы восстанавливаем посредством разума, так некогда мы летали, как птицы, а теперь летаем, как люди, на аэропланах.
План работ на лето до октября.
«Письма из деревни».
2) книгу «Охотничьи рассказы».
3) для маленьких детей.
4) Двинуть вперед роман.
5) Изучать Переславль и налаживать биостанцию.
Сегодня: «Заря Востока» (деньги и обещать рассказ), Госиздат, «Красная Новь». Заказать одежду, купить белье. Баня. (1/2 10-го – 1/2 11 – одежда, 11 ч.– Госиздат, 12 – «Красная Новь», 1 ч.– «Заря».) Чистка сапог (банку). Покровский: календарь природы.
В виду: посещение (воскресенье) Соколова, Сухотина (Исторический музей – о Переславле), букинистов около Ильинки (свои книги и Соболева), Огнева и Формозова, ком. 25, Огнев, 10, Житкин.
14 Марта. Посетили с Рудневым биостанцию (автобус 1 от Страстного до Ярославского вокзала + № 4 до Сокольнического круга и № 20 до Ростокинского проезда, можно пройти по Театральной площади и там прямо с № 4-м).
[Запись на полях]:
Купить: Покровский «Календарь природы».
Всесвятский «Сокольничьи экскурсии».
Феноменов «Новое исследование деревни».
Организовано 10 000 юных натуралистов. Массовое исследование (всех птиц сразу – тема: дятел). Одна кузница не работает, оказалось, дятел убит. Лисятник (песцы). Натуралисты и политика. Кусочек тайги. 2000 окольцованных птиц (синица на Трубе с кольцом 3 р.). Руднев сказал: «Как должно быть хорошо здесь весной!» Пелагея Ивановна не знала, что ответить, ей этот голос был странным, непонятным: «Почему весной?»
15 Марта. Сюжет рассказа о птицах и человеке во время войны. Выморочный дом (семья красноармейца все сожгла, постучался, хозяин в горячке, легла к нему греться). К зиме снегири прилетели к жилью, но оно было холодное.
Письма из города
Я так полагаю, что из деревни в город надо писать о недостатках, чтобы обращали внимание и помогали бедным людям в беде, а из города надо писать о хорошем, чтобы деревенский, попав в город, сразу попал бы на след, где ему искать для себя полезное. Кто помнит старое время и безграмотные вывески и сейчас поедет в Москву,– поразится, до чего везде стало хорошо, грамотные вывески и сколько их теперь и какие иногда художественные. <1 строка нрзб.>
Мне так часто приходится ездить из самого глухого деревенского места в самый оживленный наш город, что я совершенно утратил чувство городской поэзии, присущее многим поэтам. Какая там поэзия, если из кустов выехал на электрическом трамвае, промчался, посмотрел, и опять те же кусты.
Перевели «Трубу» на Миусовскую площадь. Мы были сегодня там с Рудневым. День был морозный, солнечный. Руднев сказал:
– Смотрите, ястреб гонится за голубем.
Я увидел погоню в тот момент, когда белый голубь взмыл вверх, и тут ястреб ударил его так, что перья посыпались. «А!» – враз гакнули охотники. После короткой возни в воздухе ястреб с белым голубем полетел. «Повел!» – крикнули в толпе. И еще крикнули с опаской: «Вороны, вороны!» Снизу к ястребу бросились штук пять ворон отбивать голубя. Ястреб взмыл и повернул прямо на нас через площадь. Когда он поравнялся с нами, масса людей захлопала ему. И потом ястреб спустился на недостроенную церковь и там, где-то в кирпичах, невидимый, занялся едой: все охотники, сытые зрелищем, очень сочувствовали ястребу, и не было ни одного, кто пожалел бы голубя.
– «Заря Востока», к 1 ч. дня – «Красная Новь», в 3 обед.
Думаю о: парт- и спец-человеках.
Сюжет: Борис, умиротворенный женой: крестик надела.
Тема
Трагедия современного идейного материалиста состоит в том, что инстинктивный материализм жизни оказывается подвижнее идейного, и материалист идейный в отношении жизни становится настоящим идеалистом.
Материалы
У меня нет ни времени, ни места, чтобы свой исследовательский опыт и мысли развить здесь в форме увлекательного очерка, картины быта. Вы сделаете это сами по материалам, которые я дам.
Тема
Материалы.
Вы можете в любом месте найти эти материалы, углубляясь в изучение событий революции на месте – и в современном производстве края и в быте.
Новый быт удивительно резко выступает, когда исходит из старого. Возьмите одного из самых маленьких администраторов, прежнего старшину и современного предволисполкома. Старшина известно кто был: сапоги бутылками, гость на именинах у помещика за вторым столом и т. д. Теперь хороший предволисполкома, поговорите с ним, это государственный человек огромного размаха: начиная от руководства маленьким местным кооперативом, кончая речью при встрече шефа, в которой захватывается наш интерес в международном значении,– прямо какой-то Гладстон!
Но местное население, знающее своего Гладстона просто башмачником, никак не может оценить этот размах и постоянно упрекает своего Гладстона – кооператора и государственного деятеля, что сам он больше уже не может шить башмаки и что если его отделить от жалованья и посадить за это их дело, то он помрет с голоду.
Несмотря на всю тупость этого упрека, в известном смысле это и серьезно. Случай <недопис.>.
И тут скрывается какая-то глубокая трагедия государственного человека, что, отвыкая от своего ремесла, забывая его, он делается отвлеченным гос-человеком на жалованье; в противоположность спец-человеку гос-человек ходит с портфелем, спец-человек, согнувшись, весь день шьет башмаки.
[Запись на полях]:
30 р. 4 р. чай, сахар7 р. 20 к. булка5 р. сливочное масло
1 р. керосин
2 р. собаке корм 10 р. дорога детям
59 р. 20 к.
17 Марта. Ефросинья Павловна приедет в понедельник на 5-й неделе (1 Апреля).
Детям
Ефросинье на кр. в Москве
Квартира
Пете
<1 нрзб..>
19 Марта. Ездил в Сокольники на биостанцию, занимались малярийным комаром. Метод готовых знаний и исследовательский.
20 Марта. Хоть бы минутку побыть с самим собой и собраться с силами – вот это нужно человеку, иначе он вывертывается весь наружу и в своих делах не узнает себя самого.
Недели три тому назад в Москве было первое начало весны, и так это бывает в городе ярко, если идти в воскресенье, когда мало на улице людей, в солнечный день по улице возле самих домов, от которых веет теплом; капели из желобов, голубь пересекает улицу, сверкая подкрыльями серебра в золотом луче.
22 Марта. Сороки. Раньше, когда я приезжал в город и говорил о темноте деревни, о дурном воспитании молодежи, Т. угрюмо молчал, сомневаясь в соответствии моих настроений с делом жизни, теперь он рвет и мечет, а я всячески отстаиваю свою исключительно трудную позицию ободрения.
Город и деревня. Москва, Почтамт, почтовый ящик 772. Редакция журнала «Город и деревня».
План дел. Дело Смирнова (в субботу). К Коноплянцеву об охране природы. Госиздат: Евдокимов.
Есть 250 руб.
«Кр. Н.» 125 р.
«Гор. и дер.» 100
475 руб.
Федор Анисимович Блохин. «Город и деревня», 3-03-43, Лидин - 5-18-74.
23 Марта. Последняя (4-я) неделя в Москве. План дел.
Ружье взять – среда 12 ч.– 5 р. + «Колос» веч.
Для ружья: 1 ф. пороху и проч.
Разборка рукописей.
«Огонек» – понедельник 1 ч. дня (Позвонить Казанскому).
Вашенцов – в пятницу.
Письма: Горькому, Ремизову, Кожуховой, Романову, Леве.
Зайти к Ростовцевым (о Кожуховой).
«Красная Новь» – издательство «Радуга»?
Имя Евдокимова?
«Заря Востока» (пятница).
Паспорт.
К очерку «Сокольники»
Раньше я думал о внешней природе по детским сказкам, по разным легендам о борьбе человека во времена пещерного медведя; теперь я думаю, что природа остается могучей только в отношении нашей личности, но то, что мы обыкновенно называем природой,– леса, озера, реки – все это слабо, как ребенок, и умоляет доброго человека о защите и охране ее от человека-зверя.
24 Марта
Ружье взять (среда), сапоги или башмаки?
Фотограф 1/2 1-го (среда).
«Колос» – книга (среда).
Свидет. охот, и припасы?
Дозвониться в «Охотник» (вторник).
Дело Смирнова (суббота).
«Огонек» (вторник).
Вашенцов (пятница).
Письма: Горькому, Ремизову, Романову, Кожуховой, Леве. Дело Кожуховой (к Ростов., 8 ч. вечера).
«Красная Новь» (суббота, 11 дня) (Илья Евдокимович).
«Заря Востока» (пятница).
Паспорт (вторник).
Подготовка материала для статьи в «Красную Новь» (выслать на Страстной).
«Огонька», «Огонек» около часу.
– Почему это советская власть становится лицом то к городу, то к деревне?
– Потому что она ни к селу, ни к городу.
– Что у К. между ногами?
– Уголок Ленина.
Из уст в уста.
25 Марта. Соболеву поручение.
26 Марта
«Заря Востока» – 11 час.
«Колос» – 2.
В 1 ч.: обед с Владимиром Михайловичем.
Наркомзем: 3 час.
Ружье – 10 час.
«Огонек».
Вашенцев.
27 Марта. Нар., «Огонек», Вашенцев. Обед.
28 Марта. Сегодня конец делам, завтра письма и разборка рукописей, в понедельник последние закупки.
«Красная Новь», Нарпрос, «Охотник» (купить порох).
1. Несчастный филодендрон – «Звезда».
2. Следопыт
4. Тайна
5. Змея
6. Одинокий журавль
7. Скорая любовь
8. Моральный человек
9. Анисья Ефимовна
10. Папаня
11. Астрономия в любви
12. Лес и человек
13. Девушка в березах
14. Прилет зябликов
15. Бараб. трель дятла
16. Белые птички
17. Лиловое небо
18. Морены
19. Мои морены
20. Торф
21. Майский мороз
22. Журавлиная родина
<1 нрзб.>
24. Экслибрис
25. Нерль
26. Пастух Ваня. Сочинитель
27. Утренняя молитва?
29. Старухина тропа
30. Рябчики
31. Лесные загадки
32. Охота с колокольчиком
34. Теплые места
35. Клубника
36. Жалейка
29 Марта. Случай на охоте, изображенный в моем рассказе «Анчар», мог и не быть в жизни, но он был в Елецком охотничьем кружке и рассказан был мне десять лет тому назад одним из членов кружка, который называл убийцу собаки «Сережей» и, не желая быть нескромным, прибавлял: «Охотника этого вы все знаете». Это «все знаете», видимо, и увлекло Ваше внимание в сторону известнейшего ценного охотника Сергея Ал. Бутурлина. Советую Вам купить его «Настольную книгу охотника», в которой есть много добрых советов осторожно обращаться с оружием на охоте.
1 Апреля. Сегодня в 5 утра приехал в Переславль.
День был солнечный, тепло. Жуки – музейные вредители – переползли на внутренние стены. В листве под деревьями подпирая тонкою ножкой оживающее большое тело, начинали оживать разные жуки.
Сергей Сергеевич 30 лет занимается жуками, а Владимир Михайлович – осиновым листом. Вопрос: «Как делаются специалистами?»
Я заманен был в исследование женской ноги манекеном ее, одетым в розовый чулок и выставленным на витрине. И женщины соблазняют, показывая не всю себя голой, а только часть, которая понуждает воображение дополнить все. Женщина цельная, голая, не должна соблазнять: она есть данное, может быть, и прекрасное, но в чем я как творец не заинтересован. Так вот и всякое творчество исходит из части (специализация).
– Бог с ним! Какое наше дело до самого трамвая? И место в трамвае нам интересно, чтобы только проехать, скажем, от Лубянской площади до Страстной, я борюсь, толкаюсь, лезу, давя ноги, только чтобы доехать, но самое место – Бог с ним! оно, конечно, принадлежит всем.
И так Солнце, Земля и Бог – все эти идеи только дополнительные круги к светящемуся сантиметру моей личной кривизны и важны мне как угад траектории моей самости. Сами по себе и Солнце, и Земля, и Бог, великие комплексы материи и духа,– пусты, как скорлупа выеденного яйца.
Вот почему человек (Фауст) вдруг соблазняется Маргаритой, или жуком, или ногой.
Сегодня весь день мы провели за стеной древнего монастыря, большого, способного вместить тысячи людей города, расположенного внизу на берегу озера. И было время, когда они все сюда и вбирались. Теперь внутри стен пусто, сняты языки с колоколов; возле архиерейского пруда, соответствующего локоть в локоть размерам Ноева Ковчега, бродят толстые две козы заведующего историческим музеем Михаила Ивановича Смирнова и с ними бегает дичающая девочка энтомолога Сергея Сергеевича, который попробовал заниматься торговлей, разорился, испортил себе репутацию и – обиженный как бывший торговец большой платой за ученье – взял девочку из школы.
С колокольни была видна вся жизнь за стеной: озеро, еще замерзшее, но отделенное от земли кольцом голубых заберегов.
зрительного расстояния: глядя от старого к новому, у меня является перспектива, а от нового куда же мне еще дальше глядеть?
1) Сергей Сергеевич 30 лет работал над жуками и попробовал торговлей и попал под закон о налоге, направленный на спекулянтов (те, кто бросил торговлю, вдвойне). Так что он теперь изготовляет коллекцию жуков.
2) Матриархат (собрать материалы о Свистуше).
3) «Сергей Сергеевич,– спросил я,– а есть у вас любимый жук?»
Оказалось, жужелица.
Свистуше.
Иван Сергеевич Волков взял жену у Катиных, и теперь никто на Свистуше не называет его Волков, а всегда Катин. То же было с Кедровым: взял у Бабочкиных девицу и стал Бабочкин. Еще Афанасьев переделался в Сапожникова, и немало других в обычном уличном пользовании именами стали называться на Свистуше по женам. В семейном быту кое-что и другое оставалось еще от времен матриархата, так, например, за обыкновение считается на Свистуше, чтобы детей одевала и обувала мать на свои какие-нибудь подпольные средства.
Теперь Свистуша называется улицей Володарского, и новые права женщин, новый закон о материнстве сошлись с чудесно уцелевшим матриархатом, как голова с хвостом.
Дело об убийстве Авдотьи на Свистуше.
Он – 12 лет жизни с ней отрады часу не имел. Он человек трезвого состояния. Она – гражданка вольная, ветродуй, занялась симпатичностью других людей (мужей), он же доит коров. За время войны она поставила дом. Грозилась увести ту самую корову, которую он 5 лет доил. Ее выбрали членом волисполкома, она ушла на фабрику, дети остаются необмытые, необшитые.
– Я у власти, я тебя выгоню. Сказал ей:
– Посмотри там, с коровой что-то деется.
Она пошла, он за ней с лампой. Она спрашивает:
– Отчего у тебя лампа в руке играет?
Он отвечает:
– Озяб.
Кровь кипит, как кипяток, и всюду ее голос и она сама. Забрался на печь, и она в дверь. Взял два шеста, хочет припереть дверь – один шест короток, другой долог...
А в час дня он обещал соседке зарезать поросенка, является она:
– Иван!
И тут же невесты явились ему. (5 общественных дам – приговоры.)
Петр, завидев издали Переславское озеро, будто бы поехал верхом прямо к нему несжатыми полями. Вот одна старуха, зажиная рожь около деревни Веськово, и говорит ему:
– Тут люди работали, трудились, а ты топчешь.
Петр будто бы наградил эту деревню.
Петр усмирял озеро корабельным канатом и так, что и теперь на озере видны полосы.
– Каменский (горнее место).
[В] 1757-м церковь Успенская.
Пречистая на Горице. Елизаветинское барокко (все голубое), Екатерининский иконостас (золото). Горнее место (единственное в России). «Песочек берут?» Какой-то архимандрит благочестивой жизни умер от холеры и погребен под храмом, на полу место могилы обнесено решеткой, и тут же за решеткой есть бугорок – это земля из-под храма, через пол выпирает песочек со святой могилы. Конечно, песочек покрыт, и монах сам достает из-под плиты горстью. Теперь каждый может плиту открыть и посмотреть, что песочек насыпан просто в жестяную коробку от карамели и даже надпись сохранилась: «Эйнем-смесь».
Посетителям, много понимающим в искусстве, Михаил Иванович показывает Елизаветинское барокко, и они часами стоят, любуясь игрой света на голубых колоннах и пухленьких ангелах, и этого хватает; если же посетители мало понимают, то Михаил Иванович их подвеселит, показав коробку «Эйнем-смесь».
Было однажды: один посетитель строгий и неподкупный: он презирал Екатерининское и Елизаветинское искусство и не улыбнулся на поповскую хитрость с карамелью. Что делать? Михаил Иванович стал блуждать глазами по стенам, хватаясь хоть за что-нибудь, только бы развлечь мрачного посетителя. И вдруг его глаз упал на фреску богатого и Лазаря: богатый толстый человек кипел в аду, а Лазарь-бедняк был высоко горе, в лоне Авраамовом. Мрачному посетителю Михаил Иванович сказал:
– Это буржуй кипит, а наверху пролетарий.
Тогда мрачный посетитель вдруг весь просиял и остался доволен Музеем.
4 Апреля. С утра был день светлый, утренник скоро растаял, и к полудню утомительно было ходить в ватном пальто. Сильно кричали за стеной чайки. Грачи выгоняли последних серых помещиков из своих гнезд – ворон и воробьев. К вечеру они, видно, с этим покончили, и у них начался спор и крик между собой за гнезда, совсем как у мужиков из-за земли, когда они выгнали помещиков. Теплый пошел к вечеру дождик, и солнце садилось огромным красным несветящим кругом.
Ехал на передке, оглобли кончались крюками, на крюки задней стенкой опирался ящик и в ящике этом сидел мужик: умный мужик, и себе хорошо, и лошадь не убьет по весенней дороге.
В этом году всю весну света мне пришлось провести в Москве, добывать деньги, чтобы к 1-му Апреля (за неделю до Благовещения) уехать к озеру города Переславль-Залесский и там уже месяца два не думать о деньгах.
глянешь на небо – и обрадуешься световому половодью: в это время весны света там, на небе, идет свой световой ледоход. А около стен домов уже тепленько, и снег у этого края тротуара возле стен подтаивает. В воскресенье, когда мало бывает людей, хорошо возле этих теплых стен идти себе без дела, держась только красной стороны.
Я бывал и в это время в деревне, и там заметно сверкает по-весеннему снег, и сосны, освещенные новым солнцем, зеленеют, молодеют, но куда до города! Город настоящий отец весны,– это он ее задумывает, в городе рождается у человека страстная мечта о свободе и воля к далеким странствованиям, и тут потом, когда вернулся, в огромных книгохранилищах лежит на помощь опыт всех людей, кто когда-либо дерзнул открывать новые страны.
Так, может быть, для многих и тюрьма была школой настоящего чувства свободы, подкрепленного непременно упражнением воли и разума.
[Запись па полях]:
Весна света (до прилета птиц – грачей и др.). Весна воды (прилет птиц от 1/2 Марта до 1/2 Апреля).
2 который возникает из-за доверия к тем, кто хвалит, и естественного пренебрежения к недоброжелателям. Перечитав недавно свои рассказы, когда-то восхваленные Разумником, и найдя их довольно слабыми, я был очень пристыжен своим прежним самомнением и говорил себе: «Stultus!»
Одно дело бывает около себя самого, и хочется так его сработать, чтобы ни у кого так не было, и это дело было, как я-сам, единственный в мире, неповторимый ни в прошлом, ни в будущем. И вот, когда, делая так, вдруг окажется, что сам был не совсем сам, а подражал другим, то в этот светлый и тяжкий момент показывается лицо своего прошлого Stultus.
Но можно сосредоточиться на таком деле, чтобы только служить, забывая себя совершенно и считая венцом своих достижений «дело хорошее», точь-в-точь такое, как у других. В таком положении можно себя совершенно гарантировать от Stultus внешнего, уже осознать и принять внутри как неизбежное.
Сегодня у Михаила Ивановича возник Stultus, и, я думаю, вперед надо быть очень осторожным со своими краеведческими мечтами, так как нет ничего ужаснее, когда Stultus личного дела начинает дразнить Stultus а дела общего.
решение, отгоняя от себя «дурную мысль». Попробую в этот раз довести «дурную мысль» до разума. Хозяин обещал мне сдать дворец в аренду на годы, а когда я перебрался во дворец, говорит: «Не советую вам себя связывать». (Мать говорила: «перемена декорации», и еще она же сказала, когда брат Николай просил ее уступить моей семье дом: «Нельзя, усядутся».)
Странно, что даже революция не может вытравить из себя стремление «усесться» (кажется, что живешь «на тычке»).
7 Апреля. Благовещенье.
Вчера подул северный ветер, шел мокрый снег, за ночь стало все белое и с утра валит и валит снег.
Я перешел вчера на Ботик (Павловна переехала третьеводни) и стал жить во дворце в роскошном уединении.
«думают».
В рыбацкую слободу шел я кочковатым лугом по берегу озера, прыгал с кочки на кочку. Валил мокрый снег. Верно, тут в кочках начали уж класться чайки, потому что кружились они надо мной и бросались сверху ко мне, обрезая путь перед самым носом и с таким криком, что даже невольно дергалась рука для защиты лица. «Так,– думалось,– еще и глаза выклюют». И вдруг на забереге, широком, как река, раздалось страшное хлопанье крыльев и совсем недалеко от меня поднялся лебедь. Вытянув длинную шею, совсем как утка, но большой и белый, он полетел на озеро и скрылся во льдах. Вдоль заберегов между тем то и дело прокатывались уже парами кряквы и еще какие-то утки другой породы, поменьше – какие? я не мог рассмотреть. На обратном пути я как-то сразу вынырнул из-за высоких кочек у заводи и захватил тут, где был лебедь, пятерых гусей: вожак плыл впереди и вел четырех за собой. Они всколыхнулись, но недалеко отлетели и сели возле самого льда. В грязи у воды копошились чибисы. Очевидно, начинается валовой прилет дичи.
Под яром на косе против Гремячего ключа за эту ночь вырос шалашик из еловых лапок, и дома мне сказали, что это мельник с Гремячей мельницы поставил и заходил просить меня, чтобы я ему не помешал, сказал, что зайдет ко мне еще раз вечером.
– Очень вежливый,– сказали мне,– совсем молодой человек, и говорят, он из дворян.
Еще ко мне пришел печник, потом слесарь – все из ближайшей деревни Веськово. Один за другим стали называться возки, заламывая и вдруг спуская цену раз в десять, бабы понесли творог, девчонки сразу штук по десять тащили яйца, и все просили много дороже, чем на базаре, верно, рассчитывая, что раз дворец, то во дворце должен жить человек богатый. Бестолковую сцену в кухне остановила только наступившая темнота, и тут вошел ко мне мельник, молодой человек, в общем имевший вид симпатичного студента и с хорошими манерами.
– Вы понимаете в ружьях? – спросил он.– Я пришел свое показать.
Он пошел назад в кухню и вернулся с самым дешевым старым ружьем.
– Шомполка! – сказал я.
– Да, но я скоро куплю центральное, мне один мужик должен 40 пудов, как получу, так куплю ружье и лодку. А мое образование – пять классов гимназии.
– Вы один? – спросил я.
– Нет, у меня жена и ребенок, жена шьет, я зарабатываю 2 фунта с пуда, всего в месяц десять пудов. Скажите, пожалуйста, где есть такие места, где бы много было дичи и чтобы нога человека не ступала: я хочу поехать.
– На Переславском озере сегодня,– отвечаю,– начался валовой прилет дичи – чего же вам больше: лебеди, гуси, утки всех пород.
И развил ему мысль мою, что природа ищет защиты. А дичь везде уменьшается, нужно бросить эту мысль гоняться за дичью, а преобразовать природу на своем месте: вот в культурных странах теперь больше дичи, чем в диких.
– А вы любите человечество? – спросил он.
– Не знаю, а вы?
– Ненавижу.
– Личность человека ненавидите?
– Собственно говоря, мужика ненавижу, они всё лгут, всё стерегут вас, как бы содрать, как забить, жестокие, коварные, злые, мелочные до гвоздика, трусы, хамы, я их ненавижу.
Он рассказал подробно, как его выгоняли из имения, и раз на клевере его двоюродного брата прогоняли табун, начали с ним спорить, он в кулаки и, представьте себе, ударил по лицу жену его двоюродного брата.
– Знаете, если бы мою жену так ударили, я сжег бы всю деревню. Я ненавижу их. А вы?
– Вы очень молоды,– сказал я,– и мало страдали и не нашли в себе самом личность; когда вы в себе разберетесь, то и мужики не будут вам мужики вообще, а очень разные люди: хороших людей между ними не меньше, чем в вашем дворянском классе... Так что вы, молодой человек...
– Вы пишете? – перебил он меня.– Но как же это, ведь это очень трудно, я вчера читал Максима Горького, у него такие рассуждения, как это, наверно, трудно так рассуждать! А что значит бель-лет-рист?
Я ответил.
– В таком случае – позвольте вам рассказать, как я женился.
– Мне спать хочется,– ответил я.
– Вы тоже, наверно, хотите спать?
– Нет, я буду читать Максима Горького. Ведь мельница сама работает, я читаю, а она работает. А жена моя живет в городе.
На ночь пришел к нам ночевать сторож Иван, я спросил его о мельнике:
– Ведь он из дворян?
– Прежнего нашего земского начальника,– сказал Иван,– в третьем колене племянник.
[Запись на полях]:
Бог – высшее существо, только ему до нас, как до комаров.
Сергей Клычков: путь отступления, природа-листик, пробует верить в леших: мужик в красной рубашке, дорога завернулась кольцом и шипит.
Переславль. Духовая. Столяр Кондратьев, знает всех лодочников (закажет лодку).
Щучий ход: 1) от темна до восхода солнца, 2) в 9 часов, 3) в полдень, 4) от 5 вечера и до ночи.
Нащупал канаву – есть ход! внизу лед.– А там Комиссаровы стоят. И дьякон стоит.
Орех: сережки начинают желтеть. Ярик сделал свою первую на слух стойку: думал, стоит по токующему тетереву, а оказалось, по журчащей воде.
[Запись на полях]:
Нерест: 1) Щука, 2) Ледянка и язь, 3) Плотва.
Печник: город церквей, он – святой; религия пала – не религия, класс! Наука трещит? «Нет, наука не трещит,– тоже класс?» – «Ну, да».– «Социализм?» – «Вот истинная религия».
8 Апреля. В лесу пестро. В оврагах шумит вода.
Ярик сделал на слух свою первую стойку, думал, по токующему тетереву, а оказалось, это почти под его ногами по-тетеревиному журчала вода: тетерев токовал много дальше. Мы подняли токовика, с ним было три или четыре тетерки.
с острогой. Сказывали потом, что показались «молошники», но сегодня никто не убил ничего: сама щука еще не выходила.
Выход щук: 1) от свету до восхода солнца, 2) в 9 утра, 3) в полдень, 4) в 5 вечера до заката.
Вечером состоялся в Музее мой доклад об организации биостанции. Сошло в общем очень мило. Возвращался ночью стеной монастыря и через Шутов враг. Холодно было вечером, хорошо только среди дня.
9 Апреля. Ходил в Соломадино.
– Собак нет?
– Иди по красной стороне, суше, и собак нет. Познакомился с охотником Михаилом Ивановичем Минеевым (рассказ о ловле браконьера: «Так и поймали и повели»):
А у меня нога больная была. Вот Федор Андреевич говорит:
– Дядя Михаила, на тебе папироску.
Я пошел к нему вперед закурить, а он (браконьер) прыг через «поточек» и бежать.
– Ну,– говорю,– Федор Андреевич, догоняй уж ты сам, а у меня нога больная. (В крестьянских рассказах всегда бывает абзац с лейтмотивом.)
Против Соломадина попарно токовали тетерева. Попросил Михаилу построить шалашик, пойду завтра к вечеру сидеть. Проверю тягу.
Возвращался берегом озера. Возле моста через речку в шалаше спал человек. Река была заколона, и жерлами против воды ниже закола стояли цепью одна к одной во всю речку верши. Верно, рыба попадает в них на обратном пути от закола (стремится попасть вверх). Собрался сильный дождь и промочил меня насквозь. Всем им так холодно.
Примечания
1 как действительность (нем.).
2