• Приглашаем посетить наш сайт
    Мамин-Сибиряк (mamin-sibiryak.lit-info.ru)
  • Пришвин.Дневники 1905-1947 гг. (Публикации 1991-2013 гг.)
    1927. Страница 8

    30 Августа. Удачные находки дупелей так меня настроили, что родилось много планов большой охоты с Кентой. Я выбрался один и вышел при звездах. План был начать искать дупелей на лугах, начиная с Ясникова краем болотных кустов и до Константинова, в 7 утра зайти в Чистый мох на тетеревей. Но место для дупелей оказалось неподходящим, я ничего не нашел и в 5 утра свернул на тропу в Чистый мох.

    Тропа повела меня далеко и вдруг там растеклась в огромных кочках, увенчанных чахлыми березками и погруженных в черную топь. Проходя по этой тропе, я заметил другую, ее пересекающую, вернулся к ней и пошел. С этой тропой вышло то же самое. Но мне не хотелось терять время и возвращаться, и начинать все сначала. Я разыскал намек на третью тропу и по ней упрямо все шел, шел и так, в конце концов, потерял все утро и совершенно истощился.

    Таких болотных кустарников возле Дубны много тысяч десятин, переходящих иногда в совершенно неприступные джунгли, березняк мешается с ольшаником, обвитым хмелем, качающимся на трясине. Все-таки, в конце концов, я разыскал Чистый мох для того, чтобы издали увидать там тетерку и убить коростеля.

    Последним усилием хотел наверстать на нашем болоте бекасами, но жара была уже (в десять утра) такая сильная, что я не мог следовать за собакой, она делала стойки, бекас вылетал, и я смотрел почти равнодушно. Перед этим меня извел бекас-бегунок, который долго бежал по трясучке, собака напрягалась до крайности, а он ухитрился так, что с насмешливым своим криком вылетел вне выстрела.

    И еще был один трудный – бежал, бежал, а двигался по такой трясине, что впереди меня вздымалась гора. С большим трудом я, наконец, достиг собаки так близко, что моя гора подняла и ее, потом, когда я достиг ее, новая гора подняла бекаса, он вылетел, и я стрельнул зря два раза. Вот после того я и достиг того, что не мог идти за собакой и равнодушно смотрел, как вылетали бекасы.

    <3аписъ на полях> Сами кочки качались... Докачнулось до бекаса, и он вылетел. Бекас бежал. Седая зелень. <3апись на полях> Долгий просек. <3аписъ на полях> Чистый мох с каплей росы.

    Душа болит

    К рассказу о шалаше Федора Ивановича на вечернем утином перелете... Когда туман закрывал внизу деревья, в моей душе, напротив, открывались таинственные зеленые тенистые леса, те же самые, как и на земле, с той же самой их географией, с мысами в поля и с еланями внутрь, но только совсем живые, свои леса. И когда над упавшим на землю небом виднелось только несколько темных точек от вершин самых высоких деревьев, вся исчезнувшая земля с ее географией стала своей собственной душой.

    Чистый мох

    Круглое моховое место-чистик. Под ногами до колена то вереск, то можжевельник, то березки высотой в папоротник, и между ними там и тут кочки, покрытые краснеющей клюквой. Я люблю такие чистики среди болотных лесов, ведь это место было дном озера, и теперь это дно, как руины, поросшие мохом. Вон там на чистике островок темных высоких тростников, я знаю, тростники растут на последних каплях прежнего прекрасного озера. Тетерева кормились на кочках, заслышав шум, вытягивали шеи, и так рассмотрев поверх березок мое приближение, взлетали не в меру. Солнце сверкало всей силой на безоблачном небе, но роса еще не сошла, и зелень была совершенно седая. Вдруг мне что-то сверкнуло впереди в островке тростников. Я понял, что это сверкнула на солнце большая скопленная капля росы. Она сверкнула еще и еще: огонек как будто перебегал с тростинки на тростинку. Было совершенно безветренно, и я догадался, что тростинки шевелит бегущая птица.

    Смекнув, я свистнул собаку, направил, она скоро причуяла и повела в тростники.

    31 Августа. Проверял дупелей на своих местах с Ромкой, ни одного не нашел, убил пару бекасов, в девятом вернулся домой.

    Бекасы стали выдерживать стойку, западая под носом собаки или удирая от нее. Вот когда удирает бекас между кочками, поиск собаки становится совершенно таким же, как по дупелям и тетеревам, и, следовательно, поиск и стойки надо характеризовать не птицей, «по дупелю» или «по бекасу», а по характеру местности. Бекасы теперь иногда пересаживаются так же близко, как дупеля. Один пересел всего в нескольких саженях от места взлета, Ромка видел и опять стал. Я убил этого бекаса, он был очень жирен.

    Ясниковское дупелиное болото занимает всего десятин пять, небольшая «слатинка» от родников, притом на холме. Эту слатинку полукружит Вытравка, поросшая по берегам ольхой, другая половина круга заключена в громадную кочковатую поскотину. Дня через три надо снова проверить эту слатинку.

    Сегодня утром за чаем вспомнился заключительный «акт» похищения «лучшего», и так больно стало, что я простонал. «Что у тебя болит, где болит», – спросила Павловна. «Да, – сказал я, – стрельнуло где-то около пятки, больно».

    Конец Августа и тетрадки.

    Раннее утро

    Солнце еще не вставало, в низинах туман. По седой зелени мокрого луга пишет узоры мой быстрый Ромка. Ему очень везет на дупелей...

    Кто кого закопает?

    Е. П. предложила мне разломить с ней косточку дупеля, чтобы узнать, кто у нас кого закопает. Я отказался и убедил Павловну в отвратительном значении этой шутки, обходящей весь мир. Когда я потом сообразил, какая сила бессмыслия скопилась в этой шутке, сотни лет повторяющей всем мирам, я почувствовал удовлетворение от себя как революционера.

    на вкусах масс, мне представляется самым зависимым человеком, намотавшим теории на самомнение.

    И я был доволен своей революционностью, своей мгновенной находчивостью в отказе разломать с женой дупелиную косточку.

    Мудрость

    Санчо мудрей Кихота, но немудрый Кихот все-таки больше Санчо. Если бы у Санчо была идея, если бы у Кихота была мудрость!

    Евреи мудрые, слишком мудрые люди, на них так бы и надо смотреть, как на Санчо. Откуда же неприязнь? Вероятно, потому что они, по существу низшие, имеют претензии высших. Попробовал бы Санчо унизить Дульсинею!

    Но это все кругом около истории одной любви, когда он пропустил один жизненный момент и от этого стал поэтом, но ничего не могло и не может заменить упущенного мгновения: а потому «идеал недостижим». Библия такого не знает. Еврейский пессимизм, значит, тоска по тоске.

    <Приписка на полях> Общий бекас. Пара журавлей. Работа по перемещению. Понимание бекаса определило ход по болоту, а не наоборот.

    Вечер 31 августа

    Ясно. Сильный ветер. Холодно. Березовый лист слегка погорает. Ходил с Ромкой по болоту вокруг мыса Острова и ухитрился ни разу не провалиться. Это тоже искусство ходить по болоту, тоже уверенность явилась: пусть себе качается, я не покачнусь. Убил одного бекаса. То, чем обрадовал меня Ромка утром, вечером на том же оплошал: бекас переместился у него на глазах, и он его стурил. Получил здоровую порку. Надо учить походу осторожному к перемещенной птице.

    Журавли начинают свои осенние эволюции. Хорошо смотреть, когда пара летает, планируя рядом, три раза один махнет, и три раза другой, и опять планируют, и опять по два маха, и...

    Когда-то я убивался, учил Ромку ходить по топкому болоту, а теперь смешно думать об этом: тихий ход сам собой определился, когда он понял, для чего это нужно. Вот, я думаю, и в лесу также определится.

    <3апись на полях> Журавлиный полет.

    I Сентября. Ночью бушевал северный ветер. Утром хозяева вышли в полушубках. Так случился мгновенный переход к осени.

    Собаки волнуются: кого возьмет хозяин. Кента выбежала, когда я надевал сапоги, вернулась к себе и там замерла. Она выйдет опять, когда дойдет у меня черед до ружья. У Ромки безумное волнение, его перед охотой подавил страх, что его не возьмут, и он положил свой утюг между лапами и смотрит большими глазами.

    <3апись на полях> Кого возьмет? Стог обжал. «Чмок» бекас: чмок болото. Ученье собаки: кого возьмем? Ветер в лесу.

    Выходим с Кентой на Остров. Тетерева не даются, взлетают не в меру. Ветер сильно шумит. Я это в лесу не люблю. Мне бывает в сильно шумящем лесу, как когда за столом, когда каждый рассказывает что-нибудь интересное, а там ложку уронили, стали поднимать, уронили стакан, кто смеется, кто ссорится, а меня совсем забыли с моим интересным рассказом, и когда, наконец, гости опомнились и сказали: «ну что такое хотели нам рассказать?», я вдруг сам забыл, о чем я хотел рассказать. Ветер в лесу шумный гость и не дает жить про себя.

    Я бросил лес и стал обходить Остров болотами. Отступя от леса шагов на 200 или 300, в зыбунах кое-где были разбросаны рыжеющие ивовые кустики, и в них попрятались гулявшие по скошенному болоту черныши. Их было три, два вылетело не в меру, одного я убил бекасинником.

    Только один бекас <1 нрзб.> взвился против ветра и устроил такое колено, что я и стрельнуть не посмел. Другие, не смея подняться, перемещались от собак, как дупеля, на десять шагов и потом взлетали второй раз, замирали в воздухе, так что двух я взял прямо с прицела. На опушке леса и болота подвернулся и дупель. Итак, всего я взял за короткое время на возвратном пути: петуха, дупеля и четырех бекасов. Пришел к заключению обратному, чем пишут: лучше нет стрельбы в бекасов, как по сильному ветру, и очень добычливо, и очень занятно: каждый бекас бросается на ветер, как в пучину на счастье, с дразнящим своим, вызывающим «чмок!» Схватишь его и скажешь: «вот тебе чмок!»

    Я совсем перестаю проваливаться в болоте и пришел сухим. Надо опасаться стогов и подходить к ним с осторожностью, потому что стог своей тяжестью обжимает болото и вокруг него всегда грязно.

    <3апись на полях> Искусство ходить по болоту, стога.

    Читал речь Бухарина, и мне больно думать о жизни Троцкого, Зиновьева и Каменева. Судя по тому, что говорил о них Бухарин, эти люди окончательно разочаровались в революции и, победив, продолжают какую-то мышью свою беготню: в их положении надо или верить, как хочет верить честный Бухарин, или покончить с собой.

    мужик во всю силу, а остальное все представление.

    Очень возможно, что Бухарин ненатуристый человек и склонен интеллектуально настраиваться на роль во всемирном спектакле. Эти люди около чего-то большого и реального стоят, но не знают его и называют бессмысленно.

    Вот я охотник и знаю, что такое свобода, и если бы я взялся за революцию, начал бы стоять за ощутимую свободу. Они же обладают только футляром от всяких свобод, и на футлярах золотые слова. Иных «человек <1 нрзб.>, других просто мужик привлекает мощностью своей натуры, человек натуральный, целостный, всегда привлекательней «частичного» человека, на этом правдивом чувстве и построен социализм. Но схватившись за натуру, социализм разбегается в политику... И вот, в конце концов, в чем же обвиняет Бухарин Троцкого – horribile dictu1 для материалиста: обвиняет в том, что Троцкий не верит (так и написано). Милый Бухарин, это последнее, если один социалист упрекает другого в неверии.

    Охота на бекасов в ветреный день

    После удачной охоты долго потом переживается в подробностях каждый интересный случай, сегодня я вспоминаю, как прижала к кустарникам Кента бекаса, и ему надо было лететь непременно на ветер, он же предпочел махнуть через собаку, <1 нрзб.> затишинке кустов опушки, и как его нагнал мой выстрел.

    А то был один опасливый, взлетел невысоко и стал опускаться. Я взял его при спуске возле травы, так что потом приходилось подходить с осторожностью, не взлетел бы, и он не взлетел. А то был интересный бекас, как будто не осилил ветер, замер в воздухе, и я взял его прямо на мушку, как дрожащего кролика на месте кончины. И то же самое было с другим, и как было приятно, поднимая его, узнать дупеля.

    Тоже не забывается, как вдруг в трех кустах пропала Кента. Я оглянулся вокруг, везде было чистое болото, и, значит, Кента невидимая стояла сзади куста, и раз уже было так с Ромкой, вылетел петух, может быть, и сейчас... И в этот момент в заключение догадки, как он вырвался! с какой безумной быстротой ринулся в лес и раз! бекасиная мелкая дробь выбила перья, он летит, кажется, сколько он пролетел! но это всего два шага, другой выстрел поправляет первый, немного вперед, и черныш с разбитой головой валится... Сегодня пришла Вера Антоновна с Лилей.

    1 страшно сказать (лат.).

    2 Сентября. Тихое свежее солнечное утро, потом сильный ветер. Разбился термос – какое горе! Расстроился желудок. Я вышел только в 7 утра на близкое болото с Ромкой. Сделал подряд пять промахов в бекасов и вернулся домой не совсем здоровый. Друг мой, вырви язык охотнику, который говорит, что он стреляет бекасов без промаху.

    Ромка тоже работает неважно, схватил бекаса очень далеко, по топкому болоту, не успеешь за ним, а он все лезет и лезет на болотную стойку, пока бекас не слетит. Но хорошо, что по взлете бекаса, если я по нем не стрелял, Ромка не только бежит за ним, а приходит ко мне виноватый и ложится...

    <3апись на полях> Работа собаки в ветер.

    Я пробовал пустить его против ветра, он схватывает далеко, и мне плохо приходится. Потом пробовал пускать его по ветру, так он держится ближе, потому что ему нужен ветер и приходится обертываться назад. Так выходило, будто невод закидываешь и потом собираешь его к себе: отбежав шагов на сто, Ромка делает круг в обратную сторону, выбирает ветер и вдруг, схватив желанную струю, вытягивается, наступает. Часто ему не верится, он подается назад и оттуда несется на всем карьере к тому месту, где ему пахнуло и перестало, и если опять на этом месте он остановился, значит, это уж верно: бекас где-нибудь тут. Нет, скорей всего: Ромка не плохо работает, а это я плохо стрелял по болезни и с больной головы переводил на здоровый живот.

    3 Сентября. Ясная, тихая и очень холодная ночь. Перед восходом было холодно и в шерстяной куртке, потом начался сильный ветер. Охотился с Кентой на Ивановском болоте. Бекасов очень много, постоянно пересаживаются, как дупеля. Я убил, направляясь против ветра возле кустов, восемь штук, назад, на Кубже было еще больше, но и Кента их за ветром спихивала, не причуяв, а патроны мои давали осечки.

    Всех бекасов подарил Вере Антоновне, которая сегодня отправилась в Шеметово. Сегодня удалось мне наконец-то узнать, почему Кента иногда не находит убитых бекасов: один из убитых мной бекасов так запрятался в кочках, что, когда Кента и причуяла и указала носом, я не мог его найти, и только уже когда велел ей подать, она запустила нос в глубину и вытащила.

    <3апись на полях> Брусника.

    Запасаемся брусникой. Чтобы отделить ягоду от листьев и всякого мохового мусора, который неизбежно попадает при сборе, ставит Е. П. наклонно крышку стола и катит по ней ягоду, и мусор, и листики остаются на столе.

    <3апись на полях> Боговник и кочки.

    В. А. задохнулась в моховом болоте от боговника, ей представилось, что ей ко рту приложили вату с хлороформом, ей страшно стало, что огромные кочки качаются и что их было много, без конца. Ужас ее охватил. И через это я понял огромное расстояние вкусов культурного человека от болот.

    <3апись на полях> Царство болото.

    А Берендей потому мудрый царь, что заставил себе служить все, что люди называют злом: комары, слепни, гнус, и топь, и кочки – все это охраняет Берендеево царство от вторжения недостойных людей. Потому попасть в Берендеево царство все равно что в Невидимый град: надо потрудиться, надо быть сильным и чистым сердцем. Вот и простые русские люди на болотные кочки...

    <3апись на полях> Хозяева стали позднее вставать (молотьба). Лисья шуба.

    4 Сентября. Хозяин говорил вчера Е. П-не, что этой зимой сына ему придется женить. «Есть, – говорит он, – у нас лисья шуба, я ее к свадьбе берег, а он теперь стал понашивать и заносит, а к свадьбе придется другую делать». Так выходило из слов хозяина, что лисья шуба главная причина скорой женитьбы Сережи. Женится и кончено: хомут на всю жизнь, да и какой хомут!

    По вечеру больше заметно движение осени, чем по утру. Но все-таки замечаю и утром, что мои хозяева стали много поздней меня вставать. У меня начинается самое хорошее время, предрассветные часы, в которые лучше всего работается. Я вышел сегодня не совсем рано, в 5 у., солнце, впрочем, еще только что поднялось и в тумане было, как месяц. Я пошел с Кентой на Ивановское болото пострелять бекасов всласть и на обратном пути в кустах проверить тетеревей.

    Утро было прохладное, тихое и росистое. Мелкий лес, –березки, через пятое десятое, осинки и как редкость сосна или елочка с краснеющими кочками брусники – этот лес ждал охотника.

    Я очень спешил попасть на болото до скота. В 5 1/2 солнце вышло из тумана, и я отпустил Кенту, сказав «ищи!» Но нет, на поскотине дупелей еще не было. Я перешел на ту сторону Кубжи за бекасами, и как раз в это время вошло на мое место стадо, все лошади собрались в кучу и стали смотреть на мою собаку.

    Мне казалось, они это на меня смотрят, попаду я или промахнусь в бекаса поначалу. Среди них был, конечно, и не видимый мне пастух. Я всегда делаю промахи, когда на меня смотрят. Не было исключения и в этом разе: три раза подряд. Но это меня ничуть не потревожило, теперь я уже уверен в своей стрельбе и знаю даже, что промах вначале лучше, чем счастливый выстрел. Опираясь на удачу, можно отлично разохотиться и без промаха бить в этот день, но это не значит, что завтра опять будет так. А вот когда началось с промахов, и притом знаешь наверное, что впереди будет лучше и лучше, то это уже не гаданье, а стрельба.

    В охоте на бекасов, прежде всего смелость, решительность выстрела, чтобы стрелять не выцеливая, не выжидая, а сразу. Это не значит, что в этой стрельбе «сразу» тоже нет расчета, есть, конечно, только там уж рассчитывает не этот утопающий в грязи человек, а какой-то другой, легкий, свободный, счастливый. Вот именно надо выйти из расчета, из страха промазать на глазах всех лошадей, от всего этого мелкого надо отрешиться и выйти на всю волю. После трех неудачных выстрелов я, наконец, вышел из расчета, забыл лошадей.

    Бекас летел, казалось, чуть-чуть не в меру, и я решился, стрельнул ему поперек пути. Он продолжал лететь после выстрела, но я что-то заметил, верно, это была оставшаяся в воздухе пушинка, а может быть, особенность полета. Бекас как будто совершенно нормально выбрал себе с высоты место для спуска, снизился, раскрыл крылышки совершенно так, как они делают при опускании в траву, но последнюю четверть аршина он спускался не так, было что-то неестественное, прямое... Я взял Кенту и, когда приблизился, выслал ее. Она сделала стойку и потом поняла: бекас лежал мертвый. Вот после этого, казалось бы, дурацкого, но смелого и решительного выстрела все пошло хорошо, и я взял свою норму (за норму считаю просто больше бекасов в сумке, чем промахов).

    На обратном пути в кустах нашел ранний выводок тетеревов, который разлетелся невидимо. Потом нашел тетерку с двумя петушками, начинающими чернеть. Это был поздний выводок. Я взял обоих петушков, и бекасов у меня было 7 штук.

    Ветер начался только в 10 у., но и то не такой, как вчера, и сегодня значительно теплее.

    <3апись на полях> Безлюдье.

    Я немножечко принастрелялся бекасов, тетерева в этом году с маленькими выводками неинтересны, все что-то нет «овсяных» дупелей.

    Сижу я, отдыхаю в лесу под кустом, и является мне что-то вроде упрека: «как можешь ты выносить на родине такое безлюдье?» Мне очень знаком этот «социальный» голос по старому времени. Я тогда себе так ответил: «а как же моряки, как путешественники, исследователи, колонизаторы и т. д., мало ли таких людей на свете: все они живут надеждой на свидание с родными, с друзьями. Когда-нибудь и я увижусь».

    И мне мой литературный путь кажется путем к близким мне людям. Оно так и оказалось, появились искренние люди, близкие, и стало среди них почти как в семье. Но все это было не совсем то: истинный друг так и остался недоступным, где-то за морями. Вот и теперь после разрушения литературной семьи стало еще виднее, что друг этот недоступный существует непременно и что этого довольно, чтобы выносить безлюдье пустыни и часто быть счастливым и не одиноким.

    Корни социализма

    (Записъ на полях> Ромка – пылесос.

    Ромка сидел двое суток без дела и одурел от скуки. Он выдумал превратить свой нос в пылесос, так делает: к тонкой щелке между половицами прижимает ноздрю и остальную часть носа туго пришлепнет, так что тянется только из щелки, и тянет, и тянет в себя движимое содержимое подполья; отнюхав одно место, переходит к другому и оставляет на первом мокрый отпечаток своего пятачка.

    Мне надоело слушать этот пылесос, пришлось под вечер пройти с ним на болото. К вечеру бекасы, вероятно, приготовлялись летать, были строгие, слетели далеко, но один большой вислокрылый, снявшись, пересел на глазах Ромки в 10 шагах за куст. Мне удалось издали, то угрожая плетью, то лаская теплым словом, не только удержать Ромку от покушения бежать к нему, но даже призвать к себе. Потом я заставил его идти сзади, это было очень трудно, но все-таки я заставил, и так мы подошли к кусту: он, вспомнив, стал на старое место, я с другой стороны.

    Вероятно, взволнованный работой над отозванием Ромки и особенно возней во время подхода, я промазал. Бекас, однако, опять пересел недалеко, и снова мучительный подход. После выстрела как обыкновенно уложил Ромку и теперь уже заставил подходить к мертвому определенно сзади себя. Когда возвращался домой, несколько раз проделал это: так с ружьем наизготовке, и он крался сзади. Это может быть примером ученья прямо на охоте без предварительной дрессировки.

    В это поле не думаю пускать Ромку в лес, пусть пройдет его юношеская горячность.

    <3апись на полях> Учил Ромку ходить позади.

     

    Сегодня я беру Ромку для проверки дупелей и накидываю в сумку побольше баранок. Я достигаю баранками этими две цели, первое, даю Ромке за хорошую работу и, второе, уничтожая запас их, приближаю время, когда Е. П-на возьмется за печенье.

    Первый дупель взят был на тропе Берендея, второй на полосах, в третьем узнал от пастухов на Ясниковском болоте (что каждый день швыряют в него палками), этот третий дупель был не виданных мною размеров, почти вдвое против первых обыкновенных и тоже не худых. Вероятней всего эти последние из молодых, а большой – многолетний самец.

    Характерно для теперешней охоты, что все время слышишь курлыканье журавлей и иногда любуешься их полетом.

    Вчера ночью появился Петя и принес известие, что деньги мне за Собрание не присланы. Это считаю как угрозу «отдаленной зимы».

    <3апись на полях> Дупеля.

    6 Сентября. Вчера сухотье и дождя не было, сегодня вот началось утро и опять сухотье.

    Еле можно писать на рассвете, но мне нужно, и неясно так вижу, что мне надо записать. Бывает, проснешься в темноте, угадывая предрассветный час, и чувствуешь, слежались, как одеяло, как туман на болоте ночью заветные чувства, сгустились они так тяжко, что вот бы только высказать их, и сразу выглянет солнце, и туманы рассеются. Но далеко до солнца в предрассветный час! попробую разобраться в этом тумане.

    Я думал о любви и о черном хлебе во время голода. Бывало, как мечтаешь поесть, и когда дорвешься, потом разочарование: «неужели это все?» И вот когда очень хочется есть, то как ни мечтай об этом, так мечтой не привлечешь к себе кусок хлеба. А любовь привлекается мечтой, красивые слова возбуждают у девушек доверие, она доверяет и отдает «свое лучшее». Любовь вся совершается в кредит. И продолжается дальше, когда родится ребенок: мать свое лучшее опять доверяет.

    В заботе о хлебе насущном результаты труда «пожинают» и говорят: «что посеешь, то пожнешь. Там весною и летом работают, а осенью едят и зимою лежат на печи.

    В любви сначала полежат, а потом начинают заботиться. Организация счастья у крестьян такая, чтобы сразу в момент появления любви отдавать ее на растерзание заботам о добывании пищи и подчинить эту силу одному закону утоления голода... Крестьянам не приходится отрабатывать долг любви, напротив, им любовь остается в долгу...

    <3аписъ на полях> Вечером дым от выстрела лег на траву и остался лежать на ней белым, далеко заметным пятном, будто сметану пролили.

    <3апись на полях> Счастье крестьян.

    И все это для того, чтобы раскрыть значение слов «я отдала свое самое лучшее». Значит, что отдала всю свою силу доверия к другому, она уже не может в себе найти ничего равного. Это доверие может ограничиться только духовными силами, без которых тело ничего не значит, так что «лишение невинности» не значит «лишение девственной плевы». Таких девственниц, лишенных невинности (т. е. доверия, делающего матерью), множество.

    Вообще любовь с самого начала является врагом материального, «экономического фактора», и так разделяется жизнь, что личность, творчество остаются на одной стороне (с любовью), а общественность на другой стороне, на добывании средств потомству (экономическ. фактор).

    <3апись на полях> Любовь.

    <Приписка на полях> В стае журавлей еще не совсем прочная связь: отделяются три, и это были два старых и один молодой – журавлиная семья.

    Петя был командирован на разведку в Солнцево, но Ярик от него удрал. Я прошелся с Кентой по Жарью. Убил одного бекаса, Петя трех из-под себя.

    Приехал Андрюша, провалившийся на экзамене. Леве грозит опасность не сдать экзамен и быть исключенным из университета. Ворчу.

    Журавлиное время. Охота на дупелей всегда сопровождалась перелетом журавлиных стай.

    <3апись на полях> Дупеля и журавли.

    и начал, как у них это ведется, стал на месте хлопать крыльями, – так он в одну минуту поднял вокруг себя облако пыли. Сегодня на дороге мы рассмотрели отпечатки лап русака, видно было, где он шел, где посидел, где скинулся и потом снова пошел. Мы с Петей шли этим следом до самого Дмитрия Солунского.

    Овес весь в копнах. Посевы ржи зеленеют. На нескошенных болотах осока сверху погорела, и болото стало бледно–рыжего цвета. Зеленело только там, где было скошено, и теперь пошла отава. В утренний час стаи журавлей непрерывно перемещаются с поемных лугов на поля, а то и наоборот, если спугнут на полях. Заметно, что их стаи еще непрочны: иногда вдруг отделяются от стаи три журавля, два большие и один между ними поменьше, значит, детеныши, значит, все три журавля – одна семья, и полетит эта семья стороной куда-то в другое место или, исчезнув на горизонте, появится и спустится в общую стаю. Так скопилось на Иванковских полях и лугах, я думаю, не меньше двухсот, куда ни глянешь, везде шеи и головы, как бутылки торчат.

    Вот интересная тема для орнитолога – собрать материалы о журавлиной общественности, как она складывается из присоединения к стае новых семей. Наблюдать журавлей легко в самый ветер, когда кусты на болотах шумят и можно близко подкрадываться.

    Мы с Петей сегодня вышли в 4 утра и в 4 вечера вернулись домой, так что почти без отдыха шли 12 часов: шли на Дмитрия Солунского, потом тропой на Солнцево, обошли Солнцевское болото, встретился только один, наверно, гнездовой дупель и несколько бекасов. Около Стогов убили молодого, нынешнего года, черныша, у него была только голова серая. При выслеживании его нам очень помог колокольчик, привязанный к ошейнику Кенты. Колокольчик был довольно большой, как раз такой, какие бывают в деревнях у собирающих деньги. И все-таки тетерева его совсем не боялись, напротив, мне кажется, даже были смирнее, вероятно, потому, что принимали за коровий звонок. В наших местах, где и от покосов, и от скота тетерева забираются в крепь, колокольчик необходим и заменяет анонс. Одно плохо, что с колокольчиком собака плохо слышит свисток.

    Болотная охота очень портит лесной поиск собаки, мне почти каждый раз приходилось переучивать Кенту, и каждый раз выходит в лесу все хуже и хуже. Звонок становится необходимым. От Станков <1 нрзб.> мы прошли до Садикова, спустились в Ивановское болото для охоты на бекасов, но так устали, что не могли охотиться. Однако дупеля я убил на совершенно сухой, покрытой можжевельником лесной поляне, вероятно, его перегнал сюда скот на болоте. Итого, за весь день у нас был убит черныш, дупель и бекас. Такая неудачная охота объясняется тем, что тетеревиные гнезда померзли в этом году, что не начинался перелет дупелей и что бекасов после тяжелого похода не были в состоянии стрелять. Впрочем, на Ивановском болоте от частых охот бекасы уже заметно поредели.

    <3апись на полях> Болото и лес: одно портит другое (собаку).

    Войско царя Берендея теперь исчезло, как исчезает всякое войско, когда нет в нем надобности. В осеннее время Берендею уже не грозит нашествие дачного типа людей.

    Стрелок бекасов, не расчетливый, а вдохновенный стрелок. Состояние духа при стрельбе бекасов близко подходит к творчеству.

    Царь Берендей, окруженный своим войском.

    Андрюша тоже поражен видом мохового болота, первый раз видит, как растет клюква, пьяника и брусника.

    Спросить Федора Ивановича о работе на просеке. «В 30–м году Дубна будет близко». А в этом году землечерпательная машина поломалась, и рабочие целый месяц сидят без дела. На наш век хватит.

    Выехать из Александрова в Сергиев можно будет, когда определится перелет дупелей и бекасов.

    По деревенской молодежи нельзя судить о состоянии деревенских нравов, потому что в момент женитьбы молодой человек в деревне принимает заветы старого времени.

    Барышня Изюмова с вечера по-прежнему поет у амбара под нашим окном: «Милый Коленька, я беременна». Но осень делает свое дело, ребятам надоели свои девки, и темная ночь скоро глушит веселье.

    8 Сентября Ночные дожди. Утром небо в тучах, тихо, очень прохладно. Остальной день сильный ветер.

    Записъ на полях> Правила натаски.

    Охота с Ромкой по Вытравке. Выработались следующие правила охоты с молодой собакой:

    1) Когда бекас убит или улетел после выстрела, собака должна лежать. Если птица убита, собаке велеть идти назад и как бы подкрадываться вместе с охотником. В нескольких шагах от убитой птицы собака пустилась впереди и, когда сделает стойку, ложится.

    2) Если птица ранена (часто в крыло), собака укладывается перед живой птицей, охотник отходит на расстояние десяти шагов, отзывает к себе собаку, потом вместе с ней медленно подходят (подготовка к анонсу).

    3) Если птица переместилась недалеко на глазах собаки, всеми средствами препятствовать ее продвижению, лучше всего отзывать.

    4) При чистой работе в момент укладывания птицы в ягдташ собаке дается кусочек баранки.

    невежливой подводки, так, что охотник не успел приблизиться на выстрел, собаке говорят:

    «Что ты сделал?» Она ложится, ее прицепляют к сворке и дают удар плетью. Непременно прицеплять, так как иные собаки отпрыгивают от наказания.

    6) Когда приходится идти под ветер, то собака забегает вперед и очуивает полукругом все пространство между ней и охотником, и потом опять так, и в общем получается, будто невод закидываешь.

    7) При поиске на ветер собака иногда причуивает очень далеко, тянется туда струной и так быстро отходит от охотника. Это надо предупреждать и отозвать собаку, иначе она уйдет слишком далеко, птицу не убьешь и собаку подпортишь.

    <3апись на полях> Гаршнеп, ласточки, турухтаны. <3апись на полях> Охотничий ветер.

    Этот свежий осенний ветер умеет нежно разговаривать с охотником, как часто сами охотники говорят между собой от избытка радостных ожиданий; можно говорить и можно молчать, чуть мелькнуло что-нибудь в воздухе, и охотник потом: «а о чем я говорил?», и не вспомнишь, и ничего, можно опять что-то рассказывать. Так ветер охотничий осенью постоянно шепчет о чем-то и, пересказав одно, переходит к другому – от крика журавлей...

    <3апись на полях> Охота в ветер.

    Ветер очень обманывает собаку: вот она повела определенно, стала, опять повела, вот близко птица, но эта струя ветра кончилась, пахнуло от дальней птицы, собака, обманутая, ведет к дальней, а охотник, следуя за ней, сам выгоняет пройденную.

    А то бывает: собака бежит, напрягая все силы, чтобы поймать отдаленнейший запах, и вдруг из-под носа у нее вырывается птица, запах которой ветер резко уносил от нее. При сильном ветре собаке работать очень трудно, промаха не избежать, но все-таки, в общем, возможно: так Ромка два раза спихнул носом бекаса, один раз мимо близкого провел к дальнему; один раз прихватил на таком расстоянии, что было невозможно к нему подойти вовремя по болоту, было много стоек без определения местонахождения птицы, запах маленьких птичек при ветре его иногда занимал, но было достаточно и твердых <1 нрзб.> стоек, чтобы с удовольствием охотиться. Но если вполне верно пишут (Мензбир), что ветер обманывает собаку, совсем неверно, что в свежую ветреную погоду «бекас на чеку» и далеко вылетает.

    Огромное большинство бекасов сегодня отлично выдерживали стойку. Стрельба в ветер тоже, наверно, признается трудной, в ветер бекас часто теряется, летит прямо и тихо, и низко перемещается на близкое расстояние, и во всяком случае бывает оживленным, и разнообразный взлет весьма интересный.

    В этот раз резко определилось, что бекасы стали держаться ближе к краю болота. Еще мы встретили как новость двух гаршнепов и много турухтанов. Ласточки так табунятся, что если присмотреться, иногда небо бывает покрыто от них, как бы сеткой. У охотников примета: когда ласточки табунятся, является дупель пролетный.

    Мы взяли 5 бекасов.

    План ближайших охот до конца.

    Мне остается теперь дожидаться дупеля, поохотиться на перелете и потом отправляться домой. Конец тетеревиным и дальним охотам. Я буду ходить понемногу краем Вытравскою болота, за Ясенкой по лугам до Никольского, на Родниках и против Михнева. Вместе с тем начинаю чтение «Кащеевой цепи» и так подготовлюсь для писания.

    9 Сентября. В предрассветный час (от 3 до 4 утра) слышен был с улицы ровный гул, и я очень обрадовался, я думал – это началось несчастье, дождь, значит, можно садиться за «Кащееву цепь», а между тем прилетят дупеля. Но когда я встал и открыл окно, то оказался не дождь, а сильный, ровношумящий деревьями, юго-западный ветер.

    Надо залучить Федора Ивановича и выспросить у него все названия урочищ, по которым я охотился. Кроме того, мне нужно от него узнать о просеке на Дубну.

    В 6 утра вышел на Алекс, болото. Очень сильный ветер справа на болото.

    1-й бекас. Кента, сбитая ветром, закопалась в наброде, и вдруг «чирк!» – бекас вылетел, мне не с руки. Какой-то вызывающий, дразнящий крик, и какое зато удовлетворение, когда на это «чирк» грянет выстрел, и белое из серого вдруг становится белым, падая вниз.

    <3апись на полях> Охота на бекасов.

    <3аписъ на полях> А журавли, которых видел Петя (200 шт.) у Садикова, прилетные.

    2-й бекас. Кента схватила по ветру, вылезла из мокрого болота и стала перед кустом. В это время солнце пробилось через облака, и я залюбовался сверкающими каплями, которые падали мерно с каждого сосца Кенты и особенно крупные с уголка правой повернутой на стойке передней ноги. Я не мог отвести глаз от капель, и это спасло жизнь двум бекасам. В первый момент не успел, а потом стрельнул по обоим неверно. Но теперь я больше не боюсь промахов, знаю, что наверстаю.

    их издали по полету. Кента закопалась в наброде, бекас вылетел у меня из-под ног, и я успел пересечь ему путь.

    1-й дупель. Я нашел его в «Родниках» возле той самой канавы, где убил последнего, которых пастухи гоняли палками. Дупель. Кента взяла его верным чутьем. Дупель был такой жирный, как прежний.

    2-й дупель оказался неподалеку от первого на зеленой, слегка кочковатой полосе, между полосой скошенного овса и льняным сланцем.

    3-й. После того начался дождь, и я спешно пошел домой, но на среднем Ясинском болоте Кента с ходу сделала стойку. Дупель после выстрела улетел довольно далеко и опустился в траву, казалось, в обыкновенной своей повадке. Но пущенная на разведку Кента принесла его мертвого.

    4-й дупель нашелся на «Слатинке». Жирным оказался только первый. Я не сомневаюсь, что пролетный дупель пошел (ласточки, журавли, турухтаны). А дождь пошел настоящий, дупельный, мелкий, шел до вечера, и потом при сером небе в сумерках все шла мокрая мга. Завтра проверю те же места.

    10 Сентября. После дождя сегодня в предрассветный час в туманной мгле так пронизывающе сыро и холодно, что жуть брала в одной шерстяной толстовке спускаться в болото по тропе Берендея. Но скоро все это «обошлось» и начался роскошный рассвет с пурпуровой зарей, светящей через туман.

    Перед восходом солнца, как бывает у нас при сильнейшем восторге от красоты, начался в природе обычный озноб... И я чувствовал, что меня знобило от радости утра и мне казалось, что вся природа холодела тоже от великого счастья.

    Много, много у меня прошло дум, таких быстрых, что сказать о них невозможно. То мелькала мне жалость, что вокруг чувствуют не так, как я, а то, наоборот, я себя самого жалел, что не могу вполне быть, как все. Но что соединяло меня со всей природой прочно и дружно, это было доверие к грядущему солнцу, готовность моя отдаться ему, и я двигался быстро на болоте по моему охотничьему делу, как двигаются все...

    И, несмотря на то, что все мое тело, колеблясь на кочках, постоянно двигалось, все-таки мелькали и человеческие мысли, я думал, помню: «ведь вот никакая бы жизнь на земле была не возможна, если бы все поступки людей были основаны на недоверчивом, «а почему?» А сколько писателей насмешливо изобразили учителей и ученых–педантов, пытающихся устроить свою жизнь на «почему», и все-таки юность, предшествующая любовному экстазу, стремится жить «по причинам» (логически).

    ... Вдруг Ромка что-то причуял, повел, стал внимательно обнюхивать одну кочку. Я ожидал в нетерпении дальнейшего, потому что часто, переходя к следующей кочке, собака начинает больше узнавать запах, дальше еще больше, и так начнется подводка к дупелю. Но Ромка, обнюхав внимательно кочку, поднял на нее ногу и кончил. Отсюда поговорка в Берендеевом царстве: «если собака понюхает кочку и на нее ногу поднимает, значит, дичи тут нет».

    <Приписка на полях> Ромка ногу поднял на кочку.

    Годится для рассказа: «вчера я ждал дупелей и обыскивал болото: их не было. Я вчера очень присматривался к коровьим лепешкам, нет ли на них дырочек от прикладывания носами дупелей. Вчера ничего не было, я заметил именно одну лепешку между двумя кочками с кустиками, и сегодня лежала эта самая лепешка на том же месте, но вся была покрыта мелкими дырочками...».

    <3апись на полях> Коровьи лепешки.

    Сегодня я совсем не нашел дупелей ни на вчерашних местах, ни на Ясниковских овсах, ни на лугах, ни на Вытравке. Убили коростеля и бекаса на Алекс, вытравке. Сегодня я почему-то совсем не видал и не слыхал журавлей. Мне показалось, что на Вытравке было много мелких бекасов. Около 9 утра стало очень холодно.

    Петя отправился проверять Мергусову бель.

    Вот вопрос: фактический социализм, то есть, как он является в рабочих массах, имеет ли что-нибудь общее с тем социализмом, на котором воспитывались мы?

    Массовое творчество сводится к личному творчеству, и личное творчество есть основа культуры; о соц-е и кап–ме можно говорить только как об условиях личного творчества.

    Мир существует, конечно, для живых, но вопрос, кого считать живыми? Ведь есть мертвые, которые живее живущих, и есть живущие, мертвее мертвецов.

    Раньше вокруг меня все было ладно, да я не устроен, теперь, наоборот; у меня все сложилось, а вокруг все расстроилось.

    Отзыв со стойки

    Я теперь понял, что Кента приходит от стойки в лесу на свисток, если слышит его в решительный момент, когда подвела к тетеревам, им взлетать надо, а хозяина нет, вот тут если она слышит свисток, то возвращается. А у Ромки бывает, когда его уложишь возле подранка и станешь отходить, опрометью бросается к тебе, вероятно, от страха, что ему одному не выдержать стойки.

    <3апись на полях> Анонс: Отзыв со стойки и от подводки. Мудрец – это кто, обладая всеми знаниями, сохранил свою натуру.

    Мудрец

    Считаю мудрецом человека на высоте современных философских знаний и в то же время сохранившего свою натуру (инстинкт).

    Навык

    Вспоминаю, как Ромка после долгого напрасного обучения понял вдруг все, что от него требуется. Так же мы, учась какому-нибудь техническому навыку, например, ездить на велосипеде, понимаем всегда вдруг, вероятно, в момент достаточного накопления подсознательного опыта. В этом человек и собака друг от друга мало отличны.

    Волчок

    (собака Никифора)

    Я люблю собак за их способность к такому доверию, какое уже и недопустимо в современном обществе людей: такое доверие в наших отношениях невозможно и связывается в нашем представлении почему-то с рабством. Но есть и у нас одна скрытая форма доверия, которая независимо от строя общества будет еще долго оставаться главным условием бытия на земле человека, – это доверие рождающей матери к новому маленькому существу. Я считаю себя как бы посланным жить своей матерью, она не жила и доверила мне свою жизнь. Да, у них есть за спиной неоплатный долг, и вот это самое всегда встает во мне, когда смотрю в глаза моих домашних зверей. (Лесная кормушка)

    Лесник Никифор хитрый и злой, носящий маску раба. У него Волчок, маленькая собачка, невероятной злости. Продал мне ее за 4 рубля, конечно, зная, что Волчок будет его. Волчок привязан. Я подхожу к нему. Он допускает. Кормлю – ест. Можно сделать, что Никифор уходит куда-то далеко и потому продает. Волчок, в конце концов, отгрызает веревку и уходит к Никифору.

    <Приписка на полях> Так вот тоже довериться высшей силе, руководящей миром (религиозные люди, художники) – это доверие ставит непременно вразрез с окружающими и как <1 нрзб.> материнского происхождения.

    Охота на черныша со звонком

    У Кенты на шее звонок, ведет по чернышу, он бежит. Я знаю, что в кустах есть поляна, и он, подбежав к поляне, взлетит, и я его не увижу. Я делаю круг, ухожу и становлюсь за поляной. Слышу Кента звенит, ближе, ближе: ток–тик! и вот он выходит, взлетает и на меня.

    Любовь мертвеца

    Лермонтова – (мне это снилось сегодня) это вышло из слов девушки «ты взял мое лучшее». Потом она может это и отогнать от себя, зная, что она девственница, она может выйти замуж, а то было «увлечение», но это все будет второй сорт, удовлетворения ей не будет, она обручена с мертвецом.

    Ястреб и тетерка

    Все произошло на моих глазах, почти из-под моей собаки он взял ее, и я не успел выстрелить. Но мне осталась мысль, что и все так, что сама материя не противопоставляется духу пассивно, а разлагается надвое: одно дается, другое берет. В охотничьем хозяйстве нельзя убивать всех ястребов, а то куропатки выродятся, надо знать меру: основной состав нужен. Разумная общественность основана по законам меры. Одни ангелы своими силами не могут управлять государством. Социализм имеет в виду одних куропаток. Вывод американский: сделать, чтобы для способного к творчеству – положение рабочего было временным.

    11 Сентября. Утро неожиданно теплое, но небо совершенно закрыто серыми тучами, шел мелкий дождь. После обеда солнце и вечер такой теплый, чисто летний, что на болоте явился в достаточной силе комар.

    Я ходил с Кентой по Иванковской кочковатой поскотине в поисках дупелей, ничего не нашел и явился домой с бекасом и погонышем. Видел много журавлей. Петя принес с Константиновского болота дупеля и семь бекасов, видел он еще одного дупеля. Думаю все-таки, что пролетный дупель понемногу идет и завтра пойду, проверю свои болота.

    Вечером пошли на утиную тягу в свое болото, по пути убили гаршнепа (того самого, по которому учился Ромка) и двух бекасов. Утки летели плохо. Бекасы бешено носились. Месяц вышел огромный красный.

    Когда Петя отделился с Яриком от меня и выстрелил по бекасу, Ромка стал скулить и лаять, я его бить. Он понимал, за что бьют, но не мог сдержать себя, уткнув нос в болото, чтобы заглушить себя, но и там громко хрипел, и грязь летела из-под его носа вверх от сильных его вздохов. В конце концов я его победил, и он залег в куст на весь вечер.

    Когда месяц поднимался, то мне было, будто и меня он с собой вытянул из-под земли, и я по-новому оглянулся на уходящие вдаль темные стога, на лес, на все вокруг, потом исчезло все: счеты, меры и сроки, добро и зло...

    12 Сентября. Дупелиный святой: Александр Невский.

    4-х дупелей за рощицей, куда я не заглянул, потому что дупелей там не бывало, и, казалось мне, быть не могло, раздался выстрел, и когда я поднялся из болота по тропе, то увидел охотника с белым пойнтером. Пока я пришел домой, этот охотник сделал четыре выстрела. Потом эти выстрелы мне спать не давали, я ужасался мысли, что кто-то у меня из-под носа взял дупелей. На другое же утро чуть рассвело, я был на этом месте, проверил и успокоился: в высокой траве дупелей не могло быть, неизвестный, наверно, стрелял в погонышей. И так могло быть: приди ко мне неизвестный, спроси у меня, я сам бы свел его и указал дупелей. Сегодня было еще смешнее, я убил двух дупелей на поскотине, заключенной между Ясниковским, Гороховским и Алмазовским. Несомненно, тут оставались еще дупеля, но я решил перед подробным осмотром пройти дальше ручьем и осмотреть узкую полоску кочкарника. Я не ошибся, дупель там нашелся, я убил его. Надо бы дальше немного пройти, но, оглянувшись на оставленное мною болото, я увидел над ним низколетающего ястреба, который, очевидно, тоже охотился на дупелей. Тогда я бросил ручей и пошел скорей туда к ястребу.

    Я убил всего сегодня 5 дупелей и одного жирного бекаса. Ромка неважно работал. Это была охота на большом пространстве при сильном ветре. Взволнованный высыпкой, я предъявил к молодой собаке большие требования и часто выходил из себя. Вот недостатки Ромки:

    1. Поиск слишком широкий, и потому приходится держать свисток почти неотрывно у губ.

    2. Часто неверная пойнтеровка. Иногда это объясняется при сильном ветре сквозняками в кочках. Бывает, например, собака чует дупеля издали, верно идет, но когда приближается настолько, что ветер приносит запах сидящего за кочкой дупеля через голову собаки, она или проходит впереди мимо дупеля, или, как часто делает Ромка, бросается Бог знает куда проверять назади, а потом теряет то место, а охотнику дупель этот попадает под ногу. Я потому не могу утвердительно сказать о неверной пойнтеровке.

    3. Подводка небольшими стойками, после которых он быстро пробегает вперед. Хотя весь процесс довольно продолжительный, и редко приходится не поспевать даже очень издалека, но все-таки желательно бы иметь последнюю стойку на значительном расстоянии от птицы. А у Ромки имеется расчет сделать мертвую стойку, когда птица у него под носом. И потому мертвая стойка у него очень редко выходит. Мне нужно этот недостаток исправить, потому что Ромка страшно винится, когда птица слетает без выстрела.

    4. Слишком бурный розыск. Напав на след и вдруг потеряв его, Ромка стремительно мечется на коротких ногах, пригнув утюг к кочкам в сторону, назад, пока не найдет более свежий след. Так его бросает иногда Бог знает на какое расстояние.

    <3апись на полях> Пусть религия – дурман для народа, но от своих охотничьих святых я никогда не откажусь. Петров день, когда раньше разрешалась охота, Ильин день осенняя.

    <Приписка на полях> В писании утверждайте жизнь по своему опыту и вере.

    Я вернулся в 11 ч. страшно усталый, потому что с Ромкой серьезная охота очень трудная. В 12 ч. была сильная гроза с ливнем. Лег спать. Но Петя не пощадил меня. Явился с одним бекасом весь мокрый. И ходил чуть ли не возле дома (это во время-то высыпки!) У него есть часы. Он знает, когда я ложусь спать. Конечно, рассердился.

    Писатели!

    В писаниях своих утверждайте жизнь своего опыта и по своей вере.

    13 Сентября. Теплая ночь, совсем как летом, даже перед восходом не похолодело. Это утро «осенней весны», редкое, драгоценное. Я вышел с рассветом, а в 10 утра уже стало жарко ходить. На вчерашнем месте я не нашел ничего, и это доказывает, что Ромка отлично обнюхивает.

    Сегодня я взял с собой записную книжку, чтобы записать всю охоту, трудно жить этой двойной жизнью – страстно охотиться и хладнокровно тут же записывать, но я привык и могу. Я думаю даже, что если бы распяли, и смерть не пришла, то и к положению на кресте можно было бы привыкнуть, и даже начались бы какие-нибудь ежедневные радости, драгоценные тем, что им бы уж, кажется, никто не позавидовал.

    Я убил сегодня трех дупелей на Родниках вблизи канавы, где пасут лошадей.

    Первый дупель. В кочковатой лощинке Кента понюхала и вытащила свой утюг, уверилась и пошла прямо на коротких ногах между кочками. Дупель полетел прямо и низко, но был еще утренний полумрак, и на прицел попало только белое хвостовое перо. Дупель оказался подраненным в крыло. Чтобы вернее стрелять, я подождал немного, из синей хмари показался красный не сверкающий, как лунный, взлобок солнца. Полная луна совсем побледнела. Показалась пара журавлей, летящих в горизонтальном согласии. Я пустил Кенту, и она сделала полукруг, стала и повела.

    Это был бекас, но уверенный, что вылетит дупель, я приготовился стрелять с выдержкой и точным прицелом. А потому я пропустил момент для верной стрельбы и промахнулся. Это уже у меня не первый промах в бекаса при охоте на дупелей, одна стрельба противоречит другой. В дупельной охоте стрельба детская, дело не в стрельбе, а в находке, дупель интересен, как белый гриб среди березовиков.

    Второй дупель. Кента остановилась, но пропеллер, как я называю ее короткий хвостик с белым концом, играл. Она повела прямо на коротких, опять стала. Пропеллер все тоже чуть-чуть играл. Мы стояли рядом. Я сказал тихо обычное «фун–ты!» Она пробежала несколько шагов на коротких ногах и опять стала. Пропеллер больше не двигался. Я заговорил себя так стрелять, чтобы не было подранки в крыло, как это часто бывает у меня при кучности боя, и совсем тихо сказал: «фун–ты!» Кента двинулась, и дупель полетел так же низко, как первый. Этот был чисто взят. Заряжая ружье, я взглянул на небо. Солнце уже поднялось. Ветер усилился. Колыхаясь, летели четыре журавля.

    Третий дупель. Кента повела, но сквозняк между кочками от сильного ветра обманул ее, она дупеля прошла, но продолжала вести, отчасти по упрямству, отчасти в надежде, что встретится опять с запахом. Вела со всей строгостью, а пропеллер вертелся, и я понимал, что шли неверно. Наконец, она посмотрела на меня, спросила, не знаю ли я, и осторожно стороной махнула назад и там надолго закатилась в наброде. Перемещаясь за ней, я сам наткнулся на дупеля и перехватил его боковой полет.

    Вот что и такая опытная и разумная собака при ветре могла обмануться и зарыться в наброде, показывало, как несправедлив вчера я был к Ромке. Неверно указывают на дупелей как на лучший материал для обучения молодой собаки. Кочки при ветре в сквозняках, они постоянно бывают ширмами от ветра; собака, теряя запах, горячится, мечется из стороны в сторону и, наконец, закапывается в наброде или в розыске наугад. Для молодой собаки только бекас! Вот тоже нельзя обижаться на Ромку за далекий ход при ветре на большом открытом болоте, запахи сманивали и Кенту одинаково в большую даль.

    Охота на бекасов вполне бесполезная, тут исчезает всякая иллюзия добычи.

    Одна лепешка коровья была не только истыкана, а на ней оставался даже и кал, верно бекас набекасил (не знаю, одни ли дупеля тыкаются в коровяк или тоже и бекасы?), дупелиные кочки веселые (зеленеют).

    «Гора» в полукружии речки, по речке ольха, и этот ольшаник, как сеть, всякая летящая птица не перелетает ее, а остается в болоте.

    Бекас, гонимый охотником, даже после двух выстрелов на всем лету определяет удобное место и ткнется непременно возле сырого местечка.  

    <Приписка на полях> Стрела, пронзающая юность.

    14 Сентября. Вот уже два дня после обеда гроза и даже очень сильная и странная в сентябре. Рассвет сегодня был тяжелый, другой сказал бы, это будет дождь непременно, я же привык к облакам, были сегодня облака ледянистые, дождя не обещали. Когда я спустился на первом рассвете по тропе Берендея, в Константинове догорал сенной сарай, и этот пожар был вместо утреннего светила. Вчера Фед. Ив. сказал мне, что он на Михалевских полянах спугнул дупелей, я давно на них не заглядывал и сегодня решил начать с них.

    1-й дупель встретился вблизи тропы Берендея. Ромка, вижу теперь, должен быть каждый день на работе, потому что за сутки отдыха он наливается страстью прогрессивно. Я сам это по себе чувствую, чем больше вхожу в охоту, чем больше утомляюсь, тем сильней после отдыха тянет опять на охоту. Как только почуял Ромка дупеля и он ошибся при подводке, так и начало его швырять в разные стороны. На коротких ногах с выпирающими мускулами, с утюгом в одной горизонтали, только чтобы гладить кочки, он с невероятной скоростью, крайне удивительной при неестественной позе, рыскает во все стороны, пока не натолкнется на более свежий след и по нем принимается подводить. Сделает короткую стойку и перебежит, опять стойка, и вдруг назад молниеносно, и поймал в стороне, и опять стойка, и опять. Безумная страсть передается охотнику с готовым ружьем; оглядываешься туда, сюда, перебегаешь, сердце колотится. Вот стал, видимо, окончательно, только далековато, бегу, а он за это время решил сделать еще маленькую перебежку поближе к дупелю, двинулся, и тот взлетел. Выстрел смаху, на ходу, неверный, дупель улетает и пропадает в кустах.

    У меня, наконец, открываются глаза на работу Ромки по дупелям. Он ходит по ним, как по тетеревам, чего я в нем боюсь, чего пережидаю и не пускаю по лесу, пока он не образумится. Так и надо различать охоту, не по птицам, а по условиям работы собаки, есть две охоты, одна по болоту (мокрому), другая по суходолу.

    Дупелиная охота ближе к тетеревиной, если только дупель не живет в условиях бекаса. Жирные дупеля, по которым я охотился с Ромкой, находились на гладких, мокрых местах, и потому мне казалось, все хорошо: но сам он работал как по бекасам.

    Тогда я не мог проследить и неудобств его очень широкого поиска, и эти безумные броски на коротких ногах по наброду, и, главное, незаметно было, что птица слетает, в сущности, от его движения. По бекасу это нельзя проследить, по бекасу он ведет черным чутьем, очень издалека, останавливается, опять ведет, опять останавливается, бекас очень редко подпустит в упор на мертвую стойку. И если бывали такие случаи, то обыкновенно я подходил, и бекас взлетал от меня. Не раз было, что бекас взлетал и без моего посредства, когда Ромка стоял истуканом и потом, не двигаясь, провожал его удивленно. Вся эта продолжительная бекасиная охота была ширмой, открывшейся теперь беды: окончательно мертвой стойки по дупелю у Ромки нет.

    Взволнованный всем этим, и беготней, и промахами, и упущенным дупелем, я на целый час бросил охоту и решил, прежде всего уходить Ромку на его карьере, чтобы он держался не дальше 50 шагов. Я прятался за кочки, он искал меня, показывался, свистел, кричал, все было, и так мало–помалу я взял его в руки и продолжал.

    Второй дупель. Он был возле куста на скошенной полосе без кочек, как бекас. Ромка взял его по ветру далеко через широкую травяную поляну и повел струной. Остановился раз и два, утвердился. Но в последний момент он двинулся, и дупель взлетел, потому что был ранний утренний час, и он был еще на кормежке, значит, сравнительно строг. Был взят, но чисто по-бекасиному, мертвая стойка отсутствовала.

    Третий дупель нашелся вблизи и взят был совершенно как первый, по-бекасиному, я опять отметил последнее движение, вследствие которого именно и взлетел дупель.

    Первый бекас. Нашелся на той же скошенной зеленой мочевине. Ромка очень осторожно повел по ветру и стал в 40 шагах, во время этой стойки бекас взлетел и был сразу схвачен выстрелом. Вот пример отличной работы по бекасу, маскирующий совершенно то вредное движение. Вскоре после этого Ромка работал на той же мочежине по журавлю и так же осторожно и тихо, как по бекасу. Это пример, что подводка зависит не от птицы самой по себе, а от условий, в которых птица живет.

    Мужик и баба. На Ясинковском болоте давно прогнали скот, надеяться на встречу с дупелями было трудно. Но перед работой на большом сухом кочкарнике я решил час помять ход Ромки на этом кочкарнике, почти сухом, части дупелиного болота. На холме пахал мужик и, как только увидел меня, стал к лошади задом и глядел на меня. Я ходил и свистел, поднимал руку, укладывал Ромку, опять опускал, наказывал, одобрял. Мужик весь час стоял к лошади задом. Потом я скрылся от него минут на десять в лощину, а когда вышел из нее, на том же месте, на той же лошади пахала баба, вероятно, сменила его жена. Я сильно свистнул. Баба оглянулась, чуть-чуть задержалась глазами на мне, но лошадь не оставила. Я еще с полчаса занимался собакой, она ни разу не взглянула, кончила пахать и уехала.

    Второй бекас.

    Переходя на большое сухое болото дупелиной высыпки на мочежине попали на большой наброд. Ромка медленно ползал по нем, бекас взлетел без стойки, и был взят счет прежний, почти как молодой дупель.

    4-й дупель. Но вот переходим мы на сухое, и Ромка мчится в карьер, я сдерживаю свистком на ходу, он натыкается на дупеля, и тот улетает далеко в кусты. Проводив его глазами, Ромка лег, и когда я подошел, он часто заморгал, а когда я совсем приблизился, повалился и подставил бок для битья. Но такой промах за ветром бывает со всеми, и я только строго выговорил.

    5-й дупель был среди островка зеленых сочных веселых кочек против К... Ромка, переутомленный, бегал сдержанным галопом, взял в наброд, метнулся на коротких ногах в разные стороны, повел между кочками. Сделал стойку. Я попробовал крикнуть «тубо» – никакого внимания, и вдруг со стойки молниеносная перебежка через десяток кочек, и опять стойка очень напряженная, с носом, уткнутым в коридор между кочек. Я, держа ружье наизготовку, ухитрился хватить его плеткой и уложить. Он лег, ничего не понимая. Я знал вперед, дупеля не было. «Вперед», – сказал я Ромке. Он перебежал опять молниеносно вправо через десять кочек и стал. Мне показалось, что уже окончательно, однако и тут был не конец. Он вдруг хватил круто влево и замер. Потом двинулся, и в тот же момент вылетел дупель, и он стал. Сам удивился, как я, очень взволнованный, его не упустил.

    Шестой дупель. Нашелся среди сухого болота на мокром месте без кочек. Ромка взял его далеко по ветру, как бекаса, но в последний момент соблазнился набродом, закопался, и дупель, страшно вялый, вышел из-под моих ног. К счастью, я удержался от близкого выстрела и не разбил его.

    <3аписъ на полях> Погоныш вылетает, как мотылек, неслышно.

    75 Сентября. Теплый пасмурный лень. Отправились с Петей далеко по тетеревам, дошли до Борисова и в ходу были почти без отдыха 12 часов. Первые часы в лесу после болота осенью были прекрасные, тетеревиная охота казалась не так интересна по работе собаки и по стрельбе и не заменима болотной охотой по своей обстановке – прекрасный воздух, красиво, сухо.

    местах. В мелких кустах много показалось коростелей. Сильно полез гриб, подосиновик и белый. Дупелей на новых местах совсем не нашли. Пронесло двух тетеревей и коростеля.

    Поутру невидимый пастух, выгоняя стадо, так чудесно играл на свирели, мы с Петей остановились и задумались, но вдруг, вероятно, корова отбилась, и грустная мелодия оборвалась матерным словом.

    <3апись на полях> Под Иванковым в можжевельнике у поля вылет тетеревей – спугнули 4-х петухов.

    Вечером явились Лева с Мишей Коноплянцевым. Лева привез мне 1-й том моего Собрания. Вот постарались издать, даже неловко: есть в этом томе порядочный хлам.

    16 Сентября. Утро собралось перед дождем. Возле нашего дома токовали тетерева. На клеверном поле собралось 4 петуха. Петя услыхал их на сеновале, встал, подкрался и убил одного.

    Мне пришлось идти с Левой, который не может по-охотничьи думать и жить в этом, он неустанно рассказывает новости из студенческой жизни, а Ромка требует усиленного внимания. Лева и Ромка так с разных сторон выбили меня из себя, что я промахнулся по двум дупелям. Сегодня еще виднее показалась неустойчивость Ромки по дупелям, но само дело показало и выход. Раз на большом расстоянии от нас он стал подводить, и когда мы стали ему кричать издали, остановился и дождался. Вот, значит, 1-е – надо стараться держать его ближе и 2-е, обрывать его подводку и заставлять лежать. Так можно охотиться, но вот вопрос: как добиться от него понимания границы, на которой ему следует кончать подводку и стоять мертво. Охотник, не видя, не чуя дичи, не может указать эту границу. Вот пока одно возможно: это, когда явно видно, что дичь возле, то взять на сворку и держать как можно дольше, и если собака двинется и спугнет, то в этот момент не стрелять, а хватать хлыстом по собаке. Так это мы и сделаем с Петей.

    Бекасы опять встретились на сухом. Дупелей нашлось на всех болотах только три, несмотря на то, что день я пропустил. Мы взяли 1 дупеля, 1 бекаса и 1 коростеля.

    Лева отправляется ночью. Его счет: Дано 20 р. с 30 августа по 15 сентября. Дано с 15 сентября по 15 октября 50 руб. Поручения Леве.

    2) В Сергиеве. Узнать в Банке, пришли ли деньги из Москвы и сколько.

    3) В Москве. Если деньги за июль и август не выплачены, то узнать, когда они будут выплачены. Причем, если в Москве будут опять говорить, что им неудобно платить в Банк, то сказать, что из Ленинграда было очень удобно, почему им нельзя.

    4) Взять копию договора и получить 1-й том – отправить посылкой Яловсцкому, 1 экз. отдать Коноплянцеву.

    17 Сентября. Светлая лунная ночь, и после рассвета сильный мороз, трава шумела под ногой, как сухая, и очень скользила. Везде кругом токовали тетерева, гурковали и чуфыкали, как весной. На клевере там, где весной токовали 15 петухов, теперь осенью ток продолжается, и замечательно вышло: Федор Иванович еще месяца два тому назад сказал, что из 15 им убито 11, значит, осталось четыре, и вот как раз теперь 4 и вылетело, и на токовище. Значит, можно заключить, что осенний ток есть продолжение весеннего.

    и, по-видимому, ему надо ходить каждый день, не надо давать ему застаиваться.

    Есть женщины такие значительные, что кажутся всегда старшими, и если есть у них мужья, то они ими как бы проглочены.

    Часто муж, такой талантливый, влиятельный человек в обществе, но все равно, это его мужское дело, в сравнении с тем большим каким-то материнско–женским, что есть в его жене, кажется слишком маленьким. (Такие Мстиславские)

    Женщина в водовороте («инфернальная»), ее отталкивает рождение ребенка (потому что именно из-за этого, что она не может быть «счастливой»), она летит к погибели. А-в почти оскорбил ее, когда сказал, что у него есть ребенок. Еще у А-ва была некая эстонка Мария, и ее он тоже оскорбил, пожелав ей иметь ребенка. Значит, все около этого...

    «Дульцинирование».

    со всем миром. Неудовлетворенное половое чувство (вернее, отсеченное, превращенное) разрешается чисто «духовным» состоянием человека и общением с Прекрасной Дамой в творчестве.

    Половое чувство начинается душевным движением, которое в зародыше содержит всего человека. Так, у Алпатова сразу встали с первым движением полового чувства:

    2) иметь жену, значит, быть самостоятельным, т. е. быть, как все люди;

    3) быть творцом.

    Вопрос «дульцинирования»: начало движения чувства сопровождается «избранием», «она», значит, лучше всех на мой вкус. Это избрание «на свой вкус», вполне естественное, может при известных условиях превратиться в избрание на всеобщий вкус: «моя дама лучше всех», и рыцарь сражается за ее первенство. Этот процесс универсализации Девы может сопровождаться полным забвения истоков самого чувства (Альдонса), и от женщины остается только принцип «Дульцинея». Тогда забытая Альдонса мстит рыцарю Дульсинеи, показывая ему в жизни обратную сторону (рыцарь везде натыкается).

    Месть Альдонсы (значит, все «бабы».)

    Теперь переходим к анализу самой возможности возникновения такого принципа Дульцинеи, который обращается против своего начала, т. е. против полового желания, связанного в процессе своего удовлетворения непременно с заботливым вниманием к Альдонсе (мое: «родственное внимание»).

    18 Сентября. Ночь тихая светлая была, и опять срыкнул мороз, но с восходом поднялся ветер и смахнул белое, а позади кустов лежала еще долго и после восхода белая тень грядущей зимы. Теперь с опенками плохо, едва ли явятся. Лист потек.

    Мы решили стрелять только верных бекасов, и потому оба стали, как перестарелые вековухи, не можем остановиться в выборе, бекасы летели со всех сторон, а мы не стреляем. Принесли только трех. Поднялся сильный, какой-то мертвый ветер.

    Продолжение «Дульцинирования».

    Половой акт невозможен без «ухаживания», т. е. внимания к самке и, следовательно, явление Дульцинеи, через которую не видна естественная жизнь, противно половому акту.

    19 Сентября. В предрассветный час дождь, потом и рассвело, но при теплом мелком дождике, который не помешал нам выйти на охоту. День сложился пасмурный, умеренно теплый, прекрасно охотничий. Петя убил на Михал. полосах двух дупелей, я убил бекаса и гаршнепа на Алекс, болоте. На Ясниковском дупелей не было.

    <Приписка на полях> Детское село, Колпинская, д. Кучумова – Иванову–Разумнику.

    Токовал тетерев у самой дороги, гурковал и чуфыкал, близко подпустил, с ним были, кажется, две тетерки. Вполне можно охотиться и по токующим. После 9 ч. я опять к нему подошел, и когда он взлетел над кустом, выстрелил, выбил много пуху, но тетерева не нашел.

    Продолжительная охота возможна, если дома есть, кто с радостью берет убитую дичь, и еще есть, кому рассказать об охоте. У меня Е. П-е дичь только подавай, а рассказываем мы с Петей друг другу долго и с мельчайшими подробностями.

    Бекасы стали похожи на сонных, осенних мух – на отравленных мух, и какие-то сонные, и встречаются не на своих местах.

    Под вечер пошел промять Ромку, по правую руку от трона Берендея открылись отличные мокрые скошенные полосы с невысокими мягкими кочками, и сразу нашелся дупель, потом другой, бекас, другой, и всех их я взял без промаха.

    Я был счастлив этой картиной и удачной охотой. Мне ясно представилось, что Дульцинея это как солнце, и рыцарь слепнет, потому что смотрит на солнце. Так, чтобы любоваться солнцем, нужно обернуться к нему задом и внимательно разглядывать освещенные им предметы. Да вот и сам Бог, если смотреть в его сторону, ослепляет ум, который начинает или отвергать Его или доказывать Его бытие с помощью высшей математики. Чтобы видеть Бога, нужно, как и с солнцем, повернуться к Нему спиной, взять чурочку, вырезать из нее небольшого божка и в утренней и вечерней молитве связывать с ним все свои действия, уверяя себя, что это он все посылает, если все тут хорошо, и если плохо, то мешает черт. Если не хочется или не можешь молиться чудотворной чурочке, как дикари, то заведи себе тетрадку и пиши в нее вместо молитв стихи, воображая все-таки, что у тебя под подушкой лежит чурочка, представляющая бога взамен непостижимого принципа, лишающего человека совершенно его разума.

    Иной, прочитав это, назовет меня скептиком или безбожником, но это совершенно неверно, как неверно создалось представление самого скептицизма. Я вовсе не равнодушен к чурочкам, которых люди себе берут вместо бога, я, например, с большим интересом отношусь к чужим для меня чурочкам, научаюсь через них понимать жизнь на земле, я ненавижу тех чурочек, которым заставляют меня поклоняться и присягать, наконец, у меня есть множество своих собственных любимых чурочек, между которыми я всей силой души стараюсь создать единство. А о моем безбожии могут говорить лишь те злодеи, которые, навязывая свои чурочки другим, в них не верующие, хотят установить через это свое господство над умами и чувствами людей.

    Открываю поутру окно, слышу, токует тетерев на клевере. «Петя, – бужу я, – слышишь?» – «Слышу», – говорит он.

    – откуда пахнет, и когда стал подходить, то не в том направлении, и когда потерял запах, шарахнулся далеко в сторону.

    Если бы дупель был жив, то Ромка, сделав верную стойку сначала, потом наткнулся бы на следы и стал бы по ним карячиться долго, пока охотник, следуя за ним, не спихнул бы дупеля ногой.

    Так постоянно бывает у нас с Ромкой. Я делаю предположение, что так происходит от слишком сильного его чутья. Близкий запах залепляет чутье, нужно отбежать от него, чтобы почуять. Итак, близко определить не может, а потом ведет верно.

    Еще неудобства большого чутья показались вчера на бекасе. Ромка был далеко от меня. Я свистнул, чтобы его подозвать, но в это время он, высоко задрав голову, причуял и не пошел на свисток, очевидно, боясь упустить струю ветра. И потом, колыхаясь, как яхта, задирал голову выше и выше, набегом стал захватывать воздух: это он понимает, что чем сильнее движения, сильней и пахнуть будет. Наконец, он добрался до верного запаха и стал. Пока я добрался через огромное расстояние, он тоже попробовал поближе добраться к бекасу, и тот, взлетев, пересел шагов на десять. В это время он расслышал свисток, обернулся ко мне и виновато лег. Я подошел, наказал, велел следовать сзади и пошел впереди к бекасу. Когда я приготовился для стрельбы, то оглянулся и увидел, что Ромка сзади меня тоже стоит с подогнутой перед ним лапой.

    Сегодня сеет дождь, но с перерывами, во время которого успеваешь обсохнуть немного. Была даже радуга. Ветер не очень приятный. Поутру тетерева не бормотали, но осенью для них нет положенного времени, и в 11 дня один завел все-таки свою музыку. Сегодня Петя отправился проверять все Берендеево царство, и я взял влево от Берендеевой тропы в Сибирь. Дупелей в Сибири не оказалось, и думаю, вчерашние два, взятые мной, попали сюда из метрополии.

    наверно, сошлись бекасы с Иван. болот, где теперь их вовсе нет. В лесу нашлась тетерка с поздним тетеревенком и потому меня подпустила. Тетеревенка я взял. Недалеко от дома в кустах возле растоптанного скотом болота нашел, наконец, первого вальдшнепа. Хозяева копают картошку. Под потолком появился лук.

    Петя во всем Берендеевом царстве нашел двух дупелей, принес одного, двух бекасов и погоныша. Из всех убитых дупелей было три особенных, с виду более серых, чем наши, а на самом деле собственно серые наши, а у тех на брюшке по белому пятен больше, и оттого они кажутся более серыми, между тем как эти пятна и на брюшке, и под крыльями коричневого цвета: в этом главное отличие, у нас пятна серые по белому, там – по белому коричневые. Сторож Егоров считает этих дупелей пролетными.

    Сегодня, когда Кента жалась ко мне, спрашивая, как быть с бекасами, вылетающими без всяких правил, я под влиянием дурной погоды или упадка духа от недостатка дупелей долго не мог решиться стрельнуть, и когда стрельнул, то дал промах.

    Я вообще, в среднем, очень посредственный стрелок, вероятно, потому, что нервный человек по характеру своему: я часто стреляю блестяще, но так же часто из рук вон плохо. Для хорошей стрельбы мне надо быть в обладании полного своего жизнеощущения, или, как часто бывало тоже, при пониженном жизнеощущении вдруг как бы «выйти из себя», сделав случайный хороший выстрел, с этой удачей связывается другая, и так, выйдя из себя, там, в этом повышенном состоянии, находить свой верный расчет, меру, даже метод; каждый вылетающий бекас мелькает белым брюшком, и кажется, в этом совершенно бываешь уверен, что так будет всегда.

    И вот на другой день выходишь с этим найденным методом быстрой решительности при стрельбе, готовишься к выстрелу вдруг куда-нибудь по виляющему бекасу с вызывающим криком, и вместо него вылетает бесшумно, как мотылек, растрепанная коростель. Вместо моментального выстрела берешь не на мушку, ружье почистил, мушка играет, и после выстрела коростель улетает невредимая. Этот промах поселяет раздумье, и когда вылетает бекас, вдруг не решаешься бить, потом схватываешься, что еще можно, и стреляешь или не в меру, или неверно, и сам знаешь, что совсем неверно, и удивляешься себе: «если знал, что неверно, то зачем же стрелял!»

    угнетать себя раздумьем о промахе, стрелять и стрелять, считая, что за каждый промах потом бекас непременно ответит. И вот обыкновенно после трех, четырех промахов я наконец одного убиваю и потом непременно второго, третьего, и когда потом подсчитываешь, – убитых бекасов оказывается больше, чем промахов, значит, и хорошо, это и есть моя норма.

    Такая стрельба, как и всякая страсть, берущая в данный момент всего человека, если подумаешь, отражает всегда всю перспективу своей собственной жизни, и видишь себя насквозь в своем жизненном деле: тоже и там весь успех, все достижения, наконец, обретение уверенности в себе в чувстве твердой земли под ногой сложилось, когда перестал бояться своих промахов, своих неудач, и в этом нашел свой жизненный метод пережить неудачи с терпением и даже иногда с веселостью. Все берендеи это очень хорошо понимают, и когда у одного не выходит, другой помогает ему, утешая: «не все в кон, можно и за кон».

    Из статьи Замошкина о мне:

    «Его художественное мышление обращено не в себя, а как бы в свое зеркало – он смотрит на себя как на постороннего. Реальное бытие чужих «я» для него закон. Отсюда индивидуальность М. Пришвина воспринимается через призму, общую для всех людей». По-моему, это сказано замечательно, и я, правда, что-то создал, если только не всякое эпическое повествование создается именно на этом пути, т. е. смотреть на себя как на постороннего и признавать реальность не только чужих «я», но и всяких вещей, как у Гомера, у Толстого и у всех подобных им писателей, созерцающих жизнь людей целостно, а не частично, подпольно.

    Перечитал внимательно всю «Кащееву цепь» и так сужу: «Голубые бобры» – 5, «Маленький Каин» – 4, «Золотые горы» – 3, «Бой» – 4 с минусом (хуже «Каина»), «Тюрьма» – 5, Зеленая Германия меня еще волнует, и трудно судить, но, кажется, хороша. Боюсь, однако, что Зеленая Германия сравнительно с «Голубыми бобрами» выезжает на внешнем блеске. «Голубые бобры» имеют лицо самого обыкновенного и невидного человека с большим затаенным внутренним миром – в них больше человека, в Зеленой Германии – больше Германии, все равно как в «Каине» больше гимназии.

    «Кащеевой цепи» (Любовь) теперь начинается двумя звеньями, чрезвычайно слитыми (Тюрьма и Германия) = 5 листов. Предполагаю, что всего будет 12 листов, значит, останется 7. В отличие от 1-го тома в этом романе не будет разрыва между звеньями, он должен беспрерывно поднимать читателя. Он будет иметь один сюжет: Алпатов достигает Ину: Ина есть подвижный предмет, как Колобок. Правда, на момент он ее достигает, но только временно, видит редко, она от него убегает. Да так и надо ухитряться пасть, чтоб это заметно было: догнал, а она из-под рук (это произойдет в Париже), и потом в России он опять за ней, пока Берендей не научит его, что нельзя человеку смотреть на солнце: глаза слепнут.

    В романе должен быть изображен священный акт рождения человека, и это будет акт «половой», а не тот суррогат его, который называется «духовным» актом, «духовным рождением». Только через пол можно обрести истинное сочувствие к «униженным и оскорбленным», словом, надо воспользоваться («материализоваться») и так пережить это унижение. Оно так и должно быть, если человек сброшен на землю и узнает впервые соседей, своих людей, которые тоже все были сброшены («боль»).

    Ина для читателя только просвечивается, она загадка, она двойная, она – вся женщина, вся ее сущность непостижимая, как сама жизнь в своей текучести: надо самому течь, самому жить, и тогда станет понятным. Значит, Ина потому же недоступна, почему и разум не может схватить и, значит, умертвить всю жизнь. И вот почему спасение Алпатова в природе у берендеев.

    Звено, в котором Алпатов догоняет Ину для того только, чтобы она от него ускользнула. Лейпциг и Версаль. Солнце – принцип.

    «духовного рождения» для тех, кому надо просто жить. В соответствии с другими звеньями следует и здесь вкрапить эпоху, но едва ли удастся: это было в 900 годах перед первой революцией, начало декадентства; эта эпоха для Алпатова должна исчезнуть в сознании, т. к. он же поглощен собой. Его мистика уводит от земли. Но очень возможно, что изображение Нового Израиля заменит «общественность». Кстати, на этой секте можно подчеркнуть по контрасту и природно–личный путь Алпатова с его Дульцинеей и т. п.

    в Новой Гвинее. Записочка в лесу и слезы.

    21 Сентября. Дождь лил всю ночь. У нас в деревне уже нет ласточек, а в поле вчера Петя встретил табунок, верно, это пролетные.

    У меня отчего-то опять шишка раздулась на шее, и на охоту идти не могу. Пойдет Петя с Ромкой проверить берег Дубны под Сковородиным.

    Месть Альдонсы.

    Начитался своей «опытной мистики» и под влиянием этого думаю о революции так: вся революция была, как «месть Альдонсы», унижены революцией были все, кто хотя бы в тайниках своей души презирал свою животность и выделял свою духовность. Равенство плоти – вот требование революции. Так один мужик, увидев портрет мужика Калинина с семьей и вспомнив, что царь тоже любил сниматься с детьми, сказал: «Один х...». Как бы сделать это литературным?

    «Вот и царь тоже любил сниматься с детьми». Я посмотрел на портрет и подумал: «один козырь». Конечно, мужик не козырь сказал, а другое непечатное слово, но все равно, он хотел этим сказать, что природа людей одинакова, а только живем мы по-разному.

    <Приписка на полях> Начало письменности: один парень на шоссе во всю дорогу камушками выложил обыкновенное безобразное слово из 3-х букв. Я незаметно для него смотрел на работу и вспоминал гимназическое время, когда мне показали словарь Даля: то же самое слово, которое складывал парень на дороге, было первое, что я захотел разыскать в словаре.

    Другой пьяный на базаре в Талдоме пристал ко мне, желая высказаться в своем каком-то глубочайшем веровании, нес всякую ерудну и о солнце, и о Боге, и о , и о царях, и пролетариях. Как вдруг дорогу нам преградил рогатый баран. Пьяница уставился в барана, когда его замяло, и он вдруг мне открыл то самое главное, о чем он хотел сказать. И он сказал... Но вот меня и остановило его замечание, потому что, конечно, он другое слово сказал, не козырь. Это было сказано вовсе не с тем, чтобы выразить превосходство человека в чем-то другом, духовном, нет, пьяница был просто удивлен, потрясен открытием не в унижении человеку, а скорей в открытии права барана на жизнь. И так он сказал: – А и у барана такой же козырь!

    География моей охоты

    Всегда едешь по реке и видишь, как в нее вливаются другие реки, а по Дубне едешь, то видишь, как из нее везде выливается вода и образуется огромная пойма или болотные заросли, иногда совершенно недоступные человеку. Речки только вдали от Дубны текут в нее, потом как бы задумываются, раскидываются бочагами по своим долинам и, наконец, совсем исчезают в осоке.

    –вородину. Я сижу дома, всматриваясь в свое далекое прошлое. Ноги мои отдыхают немного от охоты, и мысль тихая и ясная, такая трезвая: теперь безумие, которое казалось раньше таким страшным, является мне настоящим радикальным пониманием жизни других людей.

    Петя вернулся только под вечер, сделав огромный круг по-за – Иванкову до Берендеева и обратно. Он принес только одного бекаса и вальдшнепа, найденного на опушке леса возле озими. Теперь не остается сомнения, что высыпка вальдшнепов началась. Я его допрашиваю:

    – А журавлей видел?

    – У-у! масса, – говорит он.

    – Что они делают?

    – Ходят горбатые человеческими шагами.

    – А ласточек видел?

    – Вот я хотел сказать это: видел в поле большой табунок.

    В Сковородине наше болото, разделенное Островом, продолжается, там это пойма с канавой на Дубну. Канава начинается плесом, а возле плеса место, куда вытаскивают лодки, называется «Исады» (общее название конюшни лодок). Едут на лодках по канаве, вокруг пасутся стада. Мужик кричит: «Пастух м... т... овцу утопил!» После этого похода легко представляется берег Дубны: мелкий непроходимый лес по кочкам с плесами, потом полоса частого болота и, наконец, деревенское поле на холмах; по временам береговая полоса леса прорезается чистой поймой, как в Сковородине. Между Александровым и Ясинковским, надо понимать, находится водораздел речек Вытравки и Кубжи.

    22 Сентября. На рассвете моросит дождь. Но тетерев бормочет. Я к этому до того привык, что мне это все равно, как бой часов. Но этой привычки я не боюсь, потому что в природе столько перемен, что непременно что-нибудь да выведет тебя из тупого покоя привычки.

    <Приписка на полях> по-за болотью, по-за болотью, по-за Иванкову, по-за рекой, по-за Кубежью.

    Несмотря на дождь, я пошел посмотреть вальдшнепов, не нашел, заглянул в Междуречье: дупелей не было, только бекасы и гаршнепы. Так и надо считать, что кончилось передвижение гаршнепов и вальдшнепов. Бекасов после дупелей скучно стрелять. Я принес сегодня позорную норму: коростеля, гаршнепа и три гриба подосиновика. Наконец, конец! Царь Берендей объявляет свой переезд в свой зимний дворец.

    Сегодня сборы, и мы с Петей завтра выходим, а Ефрос. Пав. выезжает послезавтра. Следовательно, всего вольного житья с 10 июля по 22-е сентября: около 2 1/2 месяцев. Довольно работы ногам, пора начать голове. Конец, конец!

    <Приписка на полях> Петя принес 1 гаршнепа, видел дупеля и 7 гаршнепов.

    В среднем это будет немного, если считать мою ходьбу по 25 верст в день, всего 80 дней, значит, пройдено 2000 верст и еще ведь по болотам! Расчет с хозяином...

    – Нет, Петя, по правде говоря, рано мы уезжаем, бекас только рассыпался, бекас теперь жаркий, как дупель, гаршнепы посыпали, вальдшнепы, а там гусь, там по заморозкам охота по дорогим жарким кряквам, могли бы еще...

    Хозяин сказал:

    – Благодарю, благодарю...

    Я ему:

    – Не за что, вас благодарю, а то в деревне много таких людей, только и смотрят тебе в карман.

    – Совершенно верно, – ответил хозяин, – моральный человек в настоящее время совершенно запутался в паутине.

    Хозяин бережет для меня самые свои драгоценные выходные слова.

    – А что значит «моральный человек»? – спросил я.

    – Это вы сами знаете,– ответил хозяин, – деревенский человек способен только на одно дело, и когда ему другое, он путается. А торговый человек способен на все. Вот у вас собака по бекасу ходит, умственное дело, а можно приучить, значит, она способна и на зайца, и по волку, а которая по волку способна, тоже ведь не может по бекасу! Вот так и торговый человек служит в торговле: он, как собака по бекасу, способен на все.

    – это обед у хозяина. Мальчик ест, а хозяин смотрит и после обеда говорит:

    – Ты мне ненадобен, вяло ешь.

    – А как вам было? – спросил я.

    – Мне было, – ответил хозяин, – он сказал: «Оставайся, ты весело ешь, значит, будешь на все способен, ты – моральный человек».

    <3апись на полях> Начать: «Русский язык природный».

    – Разрешите сказать с точки зрения...

    – Увольте <2 нрзб.>

    – Разрешите, Мих. Мих.!

    – Ладно, говорите.

    – Я хочу сказать, что моральный человек в настоящее время запутался.

    <Приписка на полях> Когда поэты и чувствительные граждане начинают говорить о гибели деревенской природы, меня это не задевает: девственность природы меня интересует не анатомически, я знаю женщин многодетных и девственных, знаю, наоборот, много развращенных девиц, анатомически девственниц.

    Раздел сайта: