17 Мая. В 1 1/4 вышел, чуть белело на востоке. Пел соловей, аромат цветов, ранних ив и начинающего смолистого березового листа наполняли воздух. Когда побелело и посвежело, певчие дрозды начали везде восклицать, как будто удивляясь пению соловья, пока, наконец, своими восклицаниями совсем не заглушили его. После того начался общий зеленый гомон. За Параклитом в поле служили свою обедню тетерева... На месте Торбеева озера лежал туман. Солнце показалось в 314. Это был в тумане красный круглый жетон, внутри которого помещались три черные елочки. Потом одна за другой елочки ушли влево, а солнце поднялось и засверкало. Туман снизился и разошелся. Передо мной по березе бегала красноголовая черная желна. Кричали чибисы. Натуживался витютень. Урчала горлинка, иволга пела. Березы распускаются, это далеко не значит, что другие деревья распустились. На траве от ног уже отличная роса. Потом я вернулся по Дерюзинской дороге и шел так легко, будто в сказке все было или во сне. Восхищение мое бесконечно...
На стене висел тот портрет Маркса, где седой полукруг его бороды складывается с точно таким же полукругом волос на голове, под этим известным портретом большого размера крупными печатными буквами было написано: «Инспектор прямых налогов» («Страховой агент»).
19 Мая. Воскресенье. Утром июльская жара, после обеда стало прохладно, как осенью. Во всяком случае, с 1-го Мая это первая перегородка между золотыми брачными днями.
Последние главы «Журавлиной родины».
Поэзия жизни еще много чувствительней, чем жизнь...
Горе от ума невозможно в деревне, потому что не перед кем выставить свой ум: от образованного человека, напротив, в деревне требуется именно нечто большее, чем просто ум. Пусть моя защита Клавдофоры с неведомой простолюдинам стороны совпадает с их интересами. Как воззвать мне к уму просвещенного человека, если деревенский хитрец вперед от этого ума отказывается и всегда начинает: «мы люди темные»... И вот я оказываюсь беззащитным перед клеветой какого-то Вьюнка. Никогда бы моя статейка с латинским названием не имела такого успеха, не будь Вьюнка: ее никто не читал, но каждая баба знала о ней, всюду растрепал Вьюнок, что я подослан власть имущими охотниками мешать спуску озера, каждый встречный, никогда не видав меня, по собаке догадывается и часто, в особенности чуть-чуть подвыпивши, выругает.
Но поэзия еще много чувствительней нашей человеческой, так плохо защищенной жизни, бывает, одно только грубое слово, косой взгляд, и весь рабочий день пропал, и никто об этом не пожалеет, и негде защиты искать, потому что и работа над поэмой невидима, и сама поэма, так уже сложилось все, должна сначала утвердиться в Москве, а потом уже с одобрения Главлита и содействия Наркомпроса войти в деревенскую школу.
Вчера вечером я слышал: по большой дороге прошло несколько автомобилей, и потом баба у меня под окном говорила:
– В озере у нас выросла трава, как за границей, едут смотреть.
То была комиссия гидрологов.
21 Мая. Литой лист берез сверкает. Осиновый коричневый молодой лист зеленеет. Сильный гуд насекомых. Цветет черемуха. Зеленые трубки ландышей.
Никак не могу расстаться с мыслью о Семашке как Дон Жуане! И так ведь почти все. Балерины, актрисы и машинистки разложили революцию.
Революционерам–большевикам, как женщинам бальзаковского возраста, вдруг жить захотелось! И все очень понятно и простительно, только смешно, когда сравнишь, чего хотел большевик и чем удовлетворился.
Страшный ящик.
Лева рассказывал, что в Университете висит ящик, в который каждый студент приглашается опустить на другого донос.
Приезжали молодые люди и согласно все говорили, что закрепление марксизма в новых областях, ранее ему недоступных, сопровождается соответствующим ростом числа оплачиваемых лиц государством и, само собой, уменьшением творчества.
26 Мая. На Красюковке вдруг загамели собаки и после того раздался крик не то раненой собаки, не то укушенного ребенка, как я ни прислушивался, понять было невозможно... Потом крик вдруг перестал: собаки кончились или взяли ребенка. Через некоторое время я сильнее прислушался и разобрал тот же самый заглушенный крик и понял, что ребенка, укушенного собаками, взяли в дом, и он там в стенах продолжал реветь тем же страшным голосом смертельно раненой собаки.
Из-за чего Пендрие бросил курить.
Я рассказал ему, какие последствия явились в результате моего воздержания от курения в течение двух месяцев, прежде всего я начал с легких, удивительно дышится, второе – стал понимать наслаждение от расширения грудной клетки.
– Да что вы! – воскликнул Пендрие, – а как сердце?
– Сердце у меня вообще здоровое, – ответил я, – ничего особенного не замечаю, впрочем, эта прелесть дыхания, может быть, тоже и от сердца зависит.
– А желудок?
– Желудок, поверьте, никакого омоложения не могло произвести такое действие. Извините, – сказал я, моргнув в сторону Анны Петровны, – а между тем именно об этом и хотел бы больше всего рассказать.
– Аничка! – сказал хозяин, – принеси, голубка, из гостиной альбом, я хочу показать.
И когда Анна Петровна вышла, быстро обернулся ко мне.
– Ну, как?
– Желудок, – начал я.
– Бросьте желудок, Анна Петровна вышла, вы начали про омоложение: как в этом отношении?
Мне захотелось, чтобы мой хозяин бросил курить, и я сказал:
– Бог знает что делается!
В этот момент вошла Анна Петровна.
– Аничка, – радостно воскликнул Пендрие, – я бросаю курить.
– Не верю, – ответила Анна Петровна, – сколько раз пробовал бросить и не мог.
29 Мая. Воля моя – цель моя в будущее, но мало того, чтобы верно прицелиться и попасть, нужно еще, и это самое трудное, почти невозможное: узнать и понять то самое будущее, когда оно (после моего выстрела) моей же волей обернулось в мое настоящее.
Рассказ Пети о Егорыче: началось с того, что двое спорили между собой, можно ли, если один человек избивает другого, заступиться за него с оружием и в случае чего убить его. Петя ввязался и решительно заявил, что убить никак нельзя: «Как же убить, если тот, кто избивал другого, может быть, поделом его бил...» – «Нет, застрелить можно», – сказал Егорыч. И рассказал, как однажды шел он с охоты, а один пьяный стал ругать его коммунистом и советскую власть позорить, что 10 лет работал, и нет ничего... Сердце его не выдержало, он обернулся и выстрелил.
– Жаканом в шею попало, рана огромная!
Доказать ему можно, только если докажешь, он это доказательство принимает за хитрость: обошли его и он чего-то не досмотрел...
<На полях> Арбат, Серебряный пер., д. 1Б, к. 17, Александра Александровна Миловидова.
Пэрна – Ритм жизни и творчества. Белый Ритм, как <1 нрзб. >.
–Вознесенск. Николай Германович Ракутин – председ. Губкаки. – Герасим Егорыч Гнедин – предс. Епо («мужик»). Колотилов Николай Николаевич, секрет, обл. комит. партии. Николай Евстафьевич Пирожков. Предс. Губсовнархоза (друг Воронского).
5 Июня. Сдал «Журавлиную родину», и схватила тоска: очень уж трудно работать без отклика, а об откликах умных и думать нечего, лишь бы только хулы не нажить.
Нельзя жить по этим жестоким и бессмысленным принципам коммунизма, но несомненно, благодаря им мы будем жить иначе, может быть, даже и лучше, чем жили.
Классовый подход к живой личности – самая ужасная пытка для людей и губительство всякого творчества: это все равно, что стрелять в Пушкина или Лермонтова.
6 Июня. Был опять в Москве по зубным делам. Без всякого повода предчувствую приближение к себе хулы, – вот награда писателю после того, как, проработав целый год, он закончил свой труд!
Делегат из Н. прислал в Союз охотников вроде жалобы на меня, что я дорого заплатил за берлогу, после чего вздорожали будто бы берлоги и хищники остались не истреблены. Злобный вздор, но очень типичный. Стало ясно, насколько «Зависть» Олеши сочиненная и какая она действительная: да, конечно, не интеллигент завидует коммунисту, а наоборот, в этом все...
Приступаю к составлению VIII тома Собрания сочинений
«Журавлиная родина» т. VIII
I Журавлиная родина 6 1/2 листа
II Журавлиные рассказы
1) Одинокий журавль 1
2) Скорая любовь 2
3) Заутреня 8
4) Служба пана
5) Нерль 14 т.
6) Лесные загадки 6 т.
Прилет зябликов
Появление сморчков 6 т.
Девушка в березах
Майский мороз
Белая собака 8
Аромат фиалок 10
Охота с биноклем 8
Сидень 10 т.
Медведи 40 т.
Лиловые сумерки 1/2
Следопыт 1 т.
Теплые места
Двойной след
Ночевка в лесу
Змея 8
Жалейка 1 т.
Охота с колокольчиком 1 т.
Предки 1/2 т
Рябчики З 1/2 листа
Детские
10 Июня. Идут дожди. Растут травы.
На прогулке с Нерлью видел летающие семьи скворцов. Дрозды–рябинники в том возрасте, когда их так удобно молодой собаке догнать и схватить на лету. Гнездо тетерева (возле Зубачева) 10 яиц. Гнездо рябчика 9 яиц. Бекас наверху елки сидит и непрерывно по-своему на-ка-чивает: «ка–чу, ка–чу!» –по-своему это он маленькому своему бекасенку говорит: приближается Великий истребитель в широкой шляпе с пестрой собакой, скорее спеши в куст, там есть кочка, лезь глубже, забивайся, забивайся-ка – чу–дак – ка–чу–дак – чу-ка–чу...
Мы только обрывочек слышали, и потому кажется нам, бекасиха кричит: ка–чу, ка–чу!
от пенсне. Значит, я ошибся, это не от меня села встревоженная мать бекаса на ель и сигнал подавала не этот, верней всего, она кричала: берегись-ка, другой подходит чудак, смотри-ка – чу-дак – чу-ка, не обронил бы пенсне – ка–чу-ка–чу...
<На полях> – Не очень берегись, это не Великий Истребитель идет, а лучше-ка, чудак, иди-ка к кочке, чу-дак-ка-чу-ка: а то, гляди, он тоже уронит пенсне.
Вдали где-то в пышных кустах еще сумел сыграть одно последнее колено соловей, свежим голосом одиноко в бору, иволги звонко перекликались. Тут же на маленьком болотце, зажатом яровыми полями, на единственной елке среди чахлых и редких березок, погруженных в осоку, единственная птица, бекасиная мать, свесив нос, разговаривала на своем языке с маленьким птенцом (Начало).
Я забыл: еще попали маленькие желтые овсянки.
Новости:
1) ст. «Подсолнечная» убили охотники тигра (выскочил из поезда во время поездки в Германию).
2) Заведующий Сергиевским музеем в Лавре раскопал могилу кн. Трубецкого. Внук покойного Владимир Сергеевич явился к заведующему и сказал: «Мною подано заявление, могила не беспризорная. Вам это известно?» – «Известно», – ответил Заведующий. «Зачем же вы это сделали?» – «Интересно посмотреть могилу князя. Вы, кажется, беспокоитесь, там ничего не было, кости, сохранился эполет, все опять ссыпали с землей, а череп у меня в кабинете». – «Да как же вы смели это сделать?» – «А что, череп? Вы можете его взять, я сейчас принесу...»
Он не имел никакого понятия, что князю с черепом деда некуда деваться, что могила есть нечто организованное...
(Я думал сегодня о Леве, его естественном материализме и нигилизме еще в 12–13 лет: «правда ли, будто первобытные народы жили и верили в переселение душ, анимизм, фетишизм и т. п.». Вернее всего, все эти мечты, догадки приходили в головы отдельных людей, которые творили свои легенды, а другие обращали эти легенды в сети и ловили ими простаков, как рыбу. Нынешний дикарь прямо говорит: «Нет ничего!» и... NB. Продумать до конца, почему Лева чуть не в младенчестве стал большевиком.)
3) Монах продал корову, деньги увез на родину, а старик, который за коровой ходил, остался без гроша. Старик (Егор Николаевич) поступил пчеловодом в коллектив. Так, все нынешнее зло было и раньше, только теперь вышло наружу. Этим хороша революция (как переживание зла).
4) Писатель «Лесник» прислал в Охотничью газету злобное письмо, в котором за мое хорошее и скромное предисловие к «Рыбьим тропам» ругает ругательски, называет «знаменитостью», «богачом» и т. д. Это зависть.
Зависть в социальной революции чуть ли не на первом месте среди смертных грехов. Сейчас интересный момент полного социального разложения и обнажения: это надо видеть, на это надо смотреть. Что можно поставить рядом с завистью?
5) Отношение с мест о «великокняжеской охоте» – тоже зависть?
<На полях> В среду: Финотдел.
Речь тов. Михайлова:
При обсуждении вопроса о заготовке пушнины для экспорта все обратили внимание на высокую оплату заграницей шкурок обыкновенных кошек, чуть ли не по семь рублей за штуку. Явились фантазеры, которые с фактами в руках статистически вывели огромную сумму дохода от кошек, проживающих в СССР. Товарищ Михайлов, вдумчиво вслушиваясь и, очевидно, отдыхая за папироской, улыбаясь, попросил, наконец, слова и сказал:
– Товарищи, при подсчете дохода от кошек вы упустили одно маленькое обстоятельство, – каждая кошка имеет своего хозяина, который даром ее не отдаст и даже вообще, может быть, не даст.
Все были поражены <1 нрзб. > словами тов. и приуныли, но тов. Михайлов сказал:
– Не надо падать духом, предлагаю резолюцию: «По вопросу заготовки шкурок домашних кошек для экспорта собрание постановило: ввиду того, что у каждой домашней кошки есть хозяин, с которым Госторг обязан считаться, собрание уполномоченных постановило широко распубликовать среди хозяев кошек о значительной заготовительной цене».
14 Июня. Почему у нас ничего нет? Мне ответили: потому что наши рабочие не хотят работать. Это верно. У дворянина честь родовая, у рабочего трудовая честь должна быть как личное достоинство. Конечно, честь родилась в буржуазном обществе (трудовая честь), но едва ли в обществе рабочих должна она ослабеть.
–коммуниста.
Положение с критикой невыносимое, чувствуешь себя заживо похороненным. Но несмотря ни на что молодые будут писать, из них явится и гениальный.
В каком-то большом «строе» все работают у своего станка, занятые, поглощенные трудом, и каждому его часть труда заслоняет целое. Но один на мгновение оставил работу, поднял голову и посмотрел на все вместе. Так писатель, чтобы увидеть мир и дать картину общего труда, должен выйти из общего трудового строя.
Сегодня закончу зубы. Через 2–3 дня ушлю «Журавлиную родину» и начну свободную жизнь.
<Газетная вырезка> «Вдохновляемая Никольской группа: дьякон Александровский с женой, церковный староста Капустин, попадья Аркадова, бывшая торговка и шинкарка Мраморная, – все скопом и поодиночке начинают позорить Лапшину на всех перекрестках и используют для этой цели все собрания и сходы».
<Газетная вырезка> «В Бурят-монголии на 10 чел. взрослого населения приходится один лама, а на одного комсомольца – 7 лам».
<Газетная вырезка> «В станице сейчас нет ни одного неграмотного, все безбожники, введено всеобщее обучение. Станица шефствует над Адыгейской республикой».
<На полях> Четверг зайти (в Рождественскую церковь) подотдел благоустройства, техник Смирнов.
16 Июня. Гнездо тетерева. (Фотозапись).
Раньше июля обыкновенно я не начинаю учить собак, но в нынешнем году весной погибла моя надежная Кента и, опасаясь к сезону охоты остаться с плохо натасканными собаками, я повел в лес молодых в середине июня. А еще было мучительно трудно переживать весну без охоты. Надеялся заменить фотографией, но аппарат «Лейка», выписанный из Германии, запоздал, только в конце мая получил я его, пришлось две недели поучиться работать. Так прошла весна, и я вышел на охоту с фотографией 12-го Июня, прихватив с собой молодежь Дубца и Нерль. Еще пел соловей и токовал бекас, и молодые дрозды–рябинники уже летали тихонько и сильно дразнили собак. Приходилось зорко следить и при малейшей попытке собаки, поднимая вверх руку, останавливать ее грозным словом «лежать!».
– Тебя надо увековечить в этой позе, – сказал мне сын.
Мы вышли из леса на свет. Небо закрыто было, при светосиле 6,3 я выбрал скорость V50 сек., передал аппарат сыну и, подняв руку, крикнул Нерли:
– Лежать!
Мы не зря заняли почти 2/3 пленки кустами. Гуляя однажды в этом районе, я слышал квохтание тетерки и сильно заподозрил, что тут где-нибудь у нее есть гнездо. Возможность встречи с тетеревами подсказала мне захватить на пленку небольшие кусты, чтобы фотография потом передавала отчасти и условия жизни тетеревей. На фотографии видны небольшие кусты ивы, растущие по краю узкой, заболоченной низинки. Не знаю, всегда ли так бывает, но мне вспоминается, будто всегда я находил выводки вблизи болотники или ручья. Ивовые кусты росли у края болотники и переходили дальше в березовое редколесье с высокой травой. Зеленая, еле заметная тропинка шла между ивами и березовым суходолом. По этой тропинке мы пришли к замеченной мной порезом коры осине, вблизи которой в кустах ивы я слышал однажды квохтание несущейся тетерки. Из осторожности, опасаясь, что молодые собаки могут сильно испугать тетерку, погнаться за ней, подавить яйца или молодых, мы решили сами поискать гнездо, а собак привязали возле замеченной осинки. Найдем мы гнездо или нет, на всякий случай я решил снять тетеревиный пейзаж с привязанными к осинке взволнованными нашим удалением собаками. Солнце показалось из-за облака, я поставил скорость '/50 и взял ту же диафрагму 6,3. Я немного ошибся, надо было взять..., а то негатив слишком жесткий.
Мы долго шарили с сыном в кустах, разглядывали бродки на росе, рассчитывая на молодых, а то нарочно шумели, чтобы спугнуть наседку, – нет! ничего не смогли найти в кустах ивы у болотники и решили пустить сначала одну более вежливую Нерль. Выйдя из кустов, вдали мы увидели замеченную осину и под ней спокойно лежащих Кентиных детей.
Спущенная Нерль сразу причуяла гнездо, но, как молодая и с решительным характером собака, не сделала стойки вдали, а быстро пошла и скоро исчезла в кусту. Но по ее манере быстро, волчком вертеться в лесу вокруг меня, я ожидал ее выхода из куста, но она не вышла, и вдруг там, в том кусту раздалось хлопанье крыльев, потом видели мы, как испуганная, вероятно со страха, прямо вертикально над гнездом взлетела тетерка, запуталась крыльями в кусту. Конечно, это было одно мгновенье, и собака невежливая могла бы свободно тетерку в это мгновенье схватить. Я крикнул очень громко невидимой Нерли: «Лежать!» и бросился к кусту. Яйца без наседки теперь мне сразу бросились в глаза, одно было разбито, два выброшены, а Нерль лежала, не доходя до гнезда. Было ясно, что не она, упавшая по моему крику, расстроила гнездо, что сама тетерка так рассердилась, что не отбежала, как обыкновенно, а подпустила собаку и при взлете крыльями выбросила два яйца и одно раздавила. Оба выброшенных теплых яйца я уложил обратно в гнездо, надел на объектив линзу для снимания больших предметов, согнул прутья ивы, улегся на них животом прицелился в визирь и ласково сказал все еще лежащей в неестественной позе Нерли:
– Нерлюшка, встань, понюхай, но смотри...
Она встала и пошла на гнездо. Я построже сказал:
– Смотри, ос-то-рож-но!
Она остановилась, и я снял гнездо в кусту при самой большой диафрагме в 3,5 со скоростью в 1/50 секунды.
<На полях> Охота с фотокамерой для меня всегда звучала чуть-чуть глуповато: за зверем охотиться, за птицей, за деньгами, за счастьем, – все понимаю, но за изображением... вот так охота! Но охота за дичью этой весной была запрещена, я выписывал себе карманный аппарат из Германии не для того, чтобы с ним охотиться, а попробовать ввести фотографии в свои рассказы и очерки как изобразительный прием.
Что делать? Для нас, охотников–любителей, наступило тревожное время испытания: именно мы, любители, в большинстве случаев более образованные и сознательные, чем промышленники, должны в это тяжелое время стать во главе управления охотничьим хозяйством страны. Что делать? Вот только миновало невозможно мучительное запрещение весной охоты, и уже приходится говорить о новом ограничении: до 1-го Июля, когда большинство <1 нрзб.> не вывелось, нельзя натаскивать собак без ущерба хозяйству...
Через несколько дней я очень осторожно, ползком подобрался к гнезду, рассчитывая снять саму хозяйку, но ее не было, а яйца лежали уже совершенно холодные. Кто мне объяснит причину расстройства? Я лично думаю, что именно разбитое яйцо отпугнуло тетерку. Мне осталось снимать не живую птицу, а только холодное мертвое гнездо.
18 Июня. Жарко и потом в 12 д. гроза и ливень. Записываю в грозу и ливень: одни редкую радость свою готовы считать лишь началом новой печали, другие даже горе принимают за начало какой-то новой неведомой радости. Я часто осенью, когда листья опадут, те же самые голые деревья вижу с весенними шоколадными почками. Мне бы очень хотелось добиться встречать всякое свое огорчение как обещание весны. И потому свои рассказы я начал с осени.
19 Июня. Не знаю, могу ли я предвидеть, сказать что-нибудь верно о будущем, но я наверно могу о многом, установленном в настоящем как бы на вечность, сказать: оно пройдет без следа и в будущем не останется даже в памяти.
Видел старого Голицына, ему 81 или 82 года. Он ученик проф. Шевелева (Шевелев давал ему уроки в Париже в возрасте 15 лет). Старейший (в Москве) студент Московского университета, 5–летним мальчиком <1 нрзб.> видел Николая I... Московский городской голова. Член партии мирного обновления.
Написать рассказ о весне с главой о табаке, начало этой главы: «Держу я себя в руках не ровно, а посредством бунтов, вдруг замечу, например, что я в плену формата бумаги и брошу этот формат или что привыкаю к мягкому креслу, и так без конца: жизнь моя – бунт. Так случилось, обратил я внимание, что нахожусь в полном плену папироски, и мысль блеснула – а почему бы не бросить?»
20 Июня. Внимание теперь устремлено исключительно на человека текущего, в котором, конечно, само собой, таится и творческая личность, создающая будущее.
по берегам речки богатейшие сладкие злаки, вся долина Кончуры стала роскошным заливным лугом, и в нынешнем году его сняла в аренду милиция. Сегодня я отдыхал на берегу маленькой речки в густой траве, создававшей при монахах озеро, в СССР – заливной луг, любовался текущей водой и думал о текущем человеке: что революция и последующее разорение поставили нас лицом к лицу с текущим человеком, и это многих заставило думать, что того сложного исторического человека, носители которого все мы более или менее, – нет и, может быть, не было.
– Житие Сераф. Саровского? – воскликнул мой спутник, – да это же по-нашему времени самое завидное, самое счастливое, если бы можно было уйти в пустыню, мы все бы ушли.
И правда, какое это было счастье знать, что от меня самого зависит уйти куда-то в безлюдье и там внутренним деланием влиять на все человечество.
Сегодня отсылаю работу к Разумнику и приступаю к сборам в отъезд.
Вы спрашиваете, почему я так много пишу о животных и так мало о человеке, я вам открою причину: сердца не хватает на человека... Я описал хорошо смерть собаки в рассказе Анчар, но, как умирал близкий мне человек, я не могу описать, хотя он даже не умер и живет теперь хорошо: мне было так тяжело, что описать это я не в состоянии. Пишу я о животных не потому, что их больше люблю, а что тут легче с собой справиться, выбиться из-под тяжести факта на волю, снова захотеть играть и рассказывать сказки.
<Июня>. Бывает, всякое доброе слово отскакивает от скверной жизни как от стены горох, и потом, когда скажется утомление – женщины узкозадые позеленели от абортов, вещи, созданные легкомысленным трудом, поломались – охота к прочной жизни является, как необходимость, без слов... Мы накануне, а может быть, уже и вступили в сферу той бессловесной добродетели, совершенно необходимой для роста органической жизни. «Чти отца своего!» нынешний человек еще, конечно, не скажет, но живет он уже согласно этой заповеди органического роста, необходимой, вероятно, и для прозябания трав.
План. За июль <1 нрзб.> заказник, в процессе работы натаскать собак и собрать материалы для детской книжки о лесе (Щевелек). Немалую роль будет играть фотография.
С. А. Тиойн – радиотехник и служащий Красного Креста, вырос в срок жизни советской власти, не коммунист, но как беспартийный – отличный работник, это достижение свое соединяет с существом советской власти и стоит за нее больше, чем коммунист.
Много помогло ему в этом, что женился на еврейке и пошел против всей своей родни.
Токарь Розанов, радиолюбитель, изобретатель (выдумал в деревенском <1 нрзб. > самоваре устроить радио), чтит Ленина, полагая, что Ленин дал людям радио (а именно радио спасло токаря от пьянства).
А. И. Майоров из колонии Каляевка пишет бездарно, неграмотно до последней степени стихи, в которых ругает всех, от попа до редактора – чистая злоба! Но в прозе у него хороший язык, и как человек он тут совсем другой, внимательный к другому и добрый. Беспартийный, но за Советскую власть «готов умереть».
По-видимому, таким людям числа нет, воспринявшим Сов. власть органически, а не идейно, они будут вместе с ней эволюционировать и стоять за эту власть и когда она совсем переменится. Эта приверженность основана только на жажде жизни и какого-нибудь самоутверждения.
22 <Июня>. С худ. Пичугиным ходили в Каляевку. Зав. мастерскими Арк. Николаевич водил нас по мукам. Колония разделяется на безнадежных (пьяниц) и «молодежь», которую более или менее успешно исправляют. Нюша Ефимова, б. проститутка, ныне примерная замужняя женщина. Маленькая женщина без рук, умная, работает с Колей, – тот сильный, но если спросить: «Как тебя звать, Коля?» – ничего не сообразит. И, кажется, это (Лиза Черкасова – нет...) все делает, если ей создать иллюзию собственной инициативы и воли.
У бродяг это чувство свободы, как своеволие: хорошо это?., едва ли: это слабые люди (алкоголь).
на редкость хорошим простым языком, видимо, очень талантлив и выступает, как человек с добрым сердцем и душевным вниманием.
Ужасно было под конец, когда этот Арк. Н., отличный работник, стал жаловаться на условия своей работы. Можно высказать как правило, характеризующее наше время, что каждый одаренный с успехом созидающий <1 нрзб.> работник окружен сетью шпионов, завистников. Это приводит к размышлению о недостатке социалистического строительства; основная ошибка – это теоретическая переоценка значения масс, которыми на практике может управлять небольшая организованная группа, отсюда презрение к строительству личному, без которого невозможен и творческий коллектив.
23 – 24 <Июня>. Троица. Дожди.
25 Июня. Кое–где встречаются поспевающие ягоды земляники. Рожь давно выколосилась и пахнет хлебом. Я шел озорною тропой через поле. Василек смотрел на меня. Я протянул к нему руку, но в это время Нерль наступила лапой на стебель у корня, синий цветок покачнулся и утонул в нежной зеленоватого цвета морской глубине.
Лида стала «делегаткой» за красный платок.
«Ведь речь идет» (пятилетка) не о строительстве вообще, а о социалистическом (подчеркнуто автором), т. е. о таком, которое укрепляет диктатуру пролетариата»... («Пятилетка борьбы». Керженцев. Литер, газета № 9).
На днях пришел ко мне молодой человек, назвался заместителем редактора местной газеты и предложил мне свою поэму о бедняке Смоленской губернии в его борьбе с кулаком. Я завел с ним разговор о литературной политике и, между прочим, сказал, что, по слухам, Сталин относится к литературе довольно либерально. Во время разговора мельком я просмотрел поэму, сразу понял, что она никуда не годится, и автор ни малейшего понятия не имеет ни о поэзии, ни о стихах. На прощанье, чтобы подготовить молодого человека к предстоящему в конце этой недели моему отрицательному ответу, я сказал:
– Имейте в виду, что к поэзии нынче присоединилась на помощь наука, что поэтов развелось очень много: все пишут! И конкуренция в журналах огромная. Я боюсь за вашу поэму...
– А Сталин? – воскликнул мол. автор. – Вы сказали, что он интересуется, мы пошлем к Сталину.
– Разве что к Сталину.
28 Июня. В коллективе «Параклит» 3/4 ф. на день хлеба, похлебка и компот(!). Сцена с женщиной из-за Нерли. Большинство женщин бессмысленно держатся за старое, а если что-нибудь предпринимают, то становятся фанатичными. Завед, кол-вом по принуждению: или в коллектив, или вон из партии. Вероятно, и большая часть «передовой» деревни попала сюда таким образом (ссылка). Какая-то новая жизнь с компотом (финтифлюшки). И все-таки (на таком-то пайке!) весь день работают!
Сесть как-нибудь за столом и рассудить по своему внутреннему опыту наше дело.
Если в обществе есть люди, вполне достойные во всех отношениях, но утверждающие себя не в настоящем, а в прошлом, то это значит, прошлое это не прошло, а вызывает к себе на помощь, чтобы выбиться из-под обманов действительно прошедшего прошлого.
На обратном пути встретил Нину Ефимову с мужем.
<1 нрзб. > на клади у ручья. Она догоняет с братом. Я сказал, что истратил на нее три снимка и больше нет у меня. «А нельзя вернуть?» – спросила она.
Заячьи места летом.
<На полях> В столовой грудой лежал разобранный иконостас. На лавке в бочках стояли местные растения: елка, березка, лук болотный, травы и т. п. Я спросил, зачем это? Григор. Никол, указал почему-то на иконостас: «Раньше тут иконостас стоял, мы его разобрали». Понимаю: красота была, так вы на место вредной красоты хорошую красоту (проводите – ?).
Андрюша привез книгу о Египте, и в какой-нибудь час я, пересмотрев рисунки, понял, что искусству нашему египтянин не удивится, напротив, по всей вероятности, оно ему покажется жалким, но мой фотографический аппарат «Лейка», винтовка Саведжа, собрание моих сочинений не в отношении содержания, а красота внешняя книжек его поразит. А радио? Вот уже месяц оборванный конец антенны лежит у моего окна, и ровно 5 минут времени отнимет у меня восстановление провода, но я все не соберусь: так неинтересно стало это недавнее «чудо техники». Каждое новое изобретение волнует общество, возникают надежды, и каждое через некоторое время дает вещи только полезные или необходимые в борьбе за существование.
Да вот и все! Новые люди (пусть революционеры и т. п.) это деятельные сторонники того, чего не было в прошлом, все остальные непременно должны быть контрреволюционерами.
1) Пенсне надеть. (Должно быть на шнурке.)
2) Выдвинуть и закрепить.
3) Метр – 4.
4) Скорость.
– движение безымянного пальца.
6) Взвод.
7) Сбросить пенсне.
8) Визирка и спуск.
9) Надеть пенсне.
11) Записать f – , М, примечания.
12) На оо.
13) f опус, движен. б. пальцем вниз.
14) Объектив влево.
– оо). Более светлая бесконечность f 9 на 10 met, снимает от 4,7. f 12,5 на 7 = от 3, 25 – до оо f 18 на 5 = от 2,5.
2 Июля Кое–где уже начали траву косить. Поспевает земляника.
Достаточно раз увидеть в египетском искусстве, каким нарядным ковром спустила свои крылья птица, обнимая ими шею фараона, чтобы решить о современном искусстве, во всяком случае вперед оно не ушло. Вперед ушли только средства борьбы за существование и в огромной степени размножились люди: нас стало много больше, и соответственно с этим увеличилось и производство.
Вчера Егор Николаевич рассказывал об уме и привязанности к человеку коров: бывало, он устанет и ляжет в лесу поспать, коровы тоже лягут плотно вокруг, и ни одна, ложась, не только не задавит, а даже и не учуешь во сне, когда они к тебе прилегли.
Левин счет: Химич. – 9 р. 80 к.
– 30 р.
Химич. – 19
49
41
90 р. 50 к.
3 Июля. Снимали с Левой уродов в Каляевке. Вечером простился с Левой: уезжает в Сибирь.
Поэт из Каляевки спросил меня о впечатлении, я ответил. «Умные люди». Он усмехнулся: «А как же глупый сюда попадает, все воры, да...»
«умом» («ум» в этом нечто очень маленькое, вот почему и улыбнулся «поэт»). Мне запомнились: Ира Соловьева (Яровой сноп, «Наша Ира маленька, ростом ниже валенка, в сапоги обуется и сама надуется»), Нюша Ефимова (спасенная проститутка), Цикат, Дуся (огородница), Абиссинский коммунист, Мухтар, Девушка с падучей.
…Сюда могли попасть только люди с трагическим прошлым.
<На полях> Рассказ Е. П. о встрече с Ирой: в траве голова и голос: «Ах, Иван Михайлович, как я вам рада!»
4 Июля. Утопленница. Разбойники возле Параклита. На огороде у Влад. Ивановича (Монах), Дуся (в кармане крест: стали носить кресты в карманах). «Чуткость».
Две черты, которыми я в своей личности писателя соприкасаюсь с типом беспризорника: первое, это повышенное чувство личной свободы, вплоть до полной невозможности писать по заказу, и второе, самое главное: особая, для многих непонятная, утрачиваемая современными деловыми людьми, чуткость к хорошему человеку.
<На полях> Скитский пруд, место трагических развязок (очень глубокий и обрывистый).
7 Июля. Раннее утро. Люди еще не вставали. Петух попробовал за курицей, и она от него, как обыкновенно у кур, побежала, но вдруг вышел большой конфуз в курином мире: петуху почему-то расхотелось, и он остановился, а курица долго еще бежала, воображая за собой петуха, и когда, наконец, поняла, что его сзади не было, остановилась, похоже было, в раскаянии: правда, если бы она, вопреки куриной повадке, не бежала от него, очень возможно, он бы ее потоптал.
Приглашает в компанию.
– Какая тебе компания, у меня в кармане вошь на аркане.
– Ничего, – говорит, – мои деньги, твоя голова.
<На полях> У Иры ребенок 9 фунтов, так и валят! Яровой сноп. Трофим Ефимович Архаров, заведующий Каляевки.
Про бывалое мое, и про теперешнее.
12-го в 1 ч. дня быть на суде в колонии: разбирают убийство слепых.
Архаров показывал мне колонию. Беспризорные «улицы» не боятся (там их воля), но доходят до такого состояния, что попадают в колонию. (Изучить этот момент: прибытие новых.) Прожив некоторое время, они привыкают к теплу, к мягкой, готовой постели, отчасти к труду. Бывает, выказывая удаль, он бежит и вскоре возвращается, но такого большей частью уже не берут.
Ира хорошо себя чувствует, потому что вокруг уроды, такие же, как и она.
Изучить «круговую поруку» (смысл ее отдать принуждающую волю людям более близким исправляемому. Затея проводится не без коварства: сначала создается ячейка людей, верных администрации, они и забирают власть).
Алеша Ша. Его никакая ячейка забрать не может, неисправим. Нравственный вопрос начальства колонии: быть таким, как Алеша, или не быть.
10 Июля. Лева уехал в Сибирь.
Дорожу своими воспоминаниями вовсе не из-за их сладости, дело не в этом, а в совершенно необходимом материале детства для художественного понимания текущей минуты жизни, потому что художник совершенно как мать рождает свое дитя, точнее сказать, он возрождает в своем творчестве себя, как ребенка, некогда физически рожденного живой матерью. Вчера вечером я думал об этом упорно, потому что услышал какой-то звук из раннего своего детства. Ночью я разгадал эти звуки: это мальчики свистели в стручки акации, это значит, что стручки эти поспели.
Назавтра: 1) Заказное в Союз писателей.
<На полях> Не желаете ли спросить? И кто-то спросил; с бутылкой знаком?
11 Июля. На чистке.
исповедь грубая, но настоящая. Правда, едва ли все эти вопросы из публики могут прибавить что-нибудь к известному в ячейке и, вернее всего, эту публичную исповедь выдумали не так в интересах чистки, как для внедрения в среду простецов хорошего мнения о партии, но все-таки допрос публики для каждого партийца является очень мучительным.
При мне чистили милиционера, потом заведующего прачечной, потом повара. За столом судьи, в публике все возрасты от детей до старух. Мало-помалу вопрошатели определяются, один спрашивает всех одинаково: «с бутылкой знаком?», другой, мальчик из пионеров, предлагает всегда два вопроса: о партийной нагрузке и партийном взыскании. Бывают и каверзные вопросы, например:
– Ты говоришь, отец твой крестьянствует, а как же, говорят люди, он мясом торговал?
– Это не отец, это дядя...
12 Июля. Суд в Каляевке. «Слепыш» убил «слепуху», чтобы не платить алименты. Слепой Дон Жуан (100 руб. зарабатывал! А другие сидят на казенных 8 р. 25 к. в месяц).
14 Июля. Выводки курцхаров на ст. Ашукинской. Умирал от жары. Спящие охотники. Стерегущий пес. Искушение котлетой (слюни).
<На полях> По Б. Дмитровке направо Широкая улица, д. № 13, Дмитрий Алексеевич Алексеев. (Коровий комиссионер.)
75 Июля. Демонстрация возле памятника Ленину («все на плешь!»). Быть или не быть войне. Я на 20%, Ларион на 15. Я сказал: «Это если нас 100 человек, навели ружья на нас и сказали, что после залпа из нас упадут 15–20 человек. «Страшно стоять?» – «Страшно!» – ответили. А оно так! Кожевников – 90% за войну. Трубецкой – 90, что не будет. Привыкли к войнам, знаем, что никто ничего не знает и не может знать. Если война, то ехать в Переславище не надо, конечно, буду складываться все-таки, потому что 80% все-таки за то, что войны не будет. (Конечно, все от англичан, захотят – война, захотят – нажмут на Китай, и все успокоится.)
20 Июля Вчера приехал Петя, окончивший охотничьи курсы. Подаем прошение о службе на Урал и в Сиб. край. Сегодня Лева прислал телеграмму из Иркутска, просит денег: его опять «обворовали». Верней всего, просто потерял. С этим мальчиком (23 года!) вечная тревога.
<На полях> Мазь, ошейник? Замошкину. Художнику-изобретателю.
21 Июля Сборы. I. Фотография: 1) Камера с кассетами. 2) Штатив. 3) Тем. комната. 4) Кюветки (3). 5) Для печатания: рамка, 5 патронов, 1/2 бут. 6) Проявление: после пробы на проявление цельной ленты взять 3 кор. Реч. (360 сним.), коробку проявителя.
II. Лебо, Саведж.
С К. проснулась утром в юрте, у входа сидели два военных и разговаривали между собой. Она увидела именно то, что эти молодые люди были военные, а что они были большевики и разговаривали о политике, ей было мало интересно и даже совсем не приходило в голову, загорелые, сильные, молодые военные люди всего мира во все времена сидели у входа в юрту и вели разговор свой, как петухи, как <1 нрзб >, как звери разные о своем тоже иногда что-то передают друг другу, о своих самьих делах, имеющих смысл для самок не в содержании, а только в форме.
в свет сразу присасывается и, пока рождаются другие, наливается молоком, раздувается шаром. После того он отбегает шагов на двести и залегает на пять дней, не обращая внимания на мать. Как может зайчонок пролежать 5 суток без пищи? Объясняется большой питательностью молока, в коровьем молоке жиру 3%, в заячьем 23%. Через пять суток зайчонок поднимается, и тут обыкновенно находит его какая-нибудь зайчиха, своя мать может быть только случайно, всякая, желающая освободиться от напирающего молока зайчиха на короткое время насыщения становится ему матерью. После того он опять залегает дня два-три, чтобы начать затем самостоятельную жизнь. Любовь у зайцев бывает очень коротенькая. Когда рождается последний зайчонок, стоит уже в ожидании самец. Через 6 часов зайчиха снова беременная.
В Кончуре аршин-два ширины, в самых глубоких местах до колена, а обыкновенно по щиколотку. Раньше монахи устраивали плотину и весной запирали реку, вода разливалась, и на луг мало-помалу оседали сначала тяжелые, вынесенные из города предметы, консервные банки, разная утварь, дырявые ночные горшки, потом навоз и мельчайшие взвешенные частички различных удобрительных веществ. Когда вода отстаивалась и делалась совершенно прозрачной, ее спускали в большой Вифанский пруд, а удобренный луг с каждым днем после того богател сладкими злаками. Теперь плотина стоит оборванная, свободная весенняя вода все приносит в Вифанский пруд, и только самые тяжелые предметы оседают на лугу вблизи города: консервные банки, эмалированная дырявая кухонная посуда и тому подобное. Местами нанесен песок, местами луг заболотился, но все-таки до сих пор по берегам Кончуры вырастают богатейшие травы – пырей и другие сладкие злаки. Я вздумал снять эту речку шириною в аршин с берегом в траве выше человеческого роста, и у меня получилась на фотографии почти Миссисипи и большая пустынность без признаков человеческой жизни, хотя я сам, снимая фотографию, стоял посередине реки, запачкав только подметки штиблет, а из воды высился голубой эмалированный ночной горшок с дыркой в дне. Фотографический аппарат вообще стремится к прекрасному так сильно, что мне постоянно приходится сдерживать его пыл.
В политике я постоянно ошибаюсь, потому что строю свои суждения по материалам, доставляемым мне больше сердцем, и мой разум при этом осмеливается выступать лишь в согласии с чувством. Потому суждения мои в политике всегда обывательские и неверные. Так, я очень уверился, что события на К. В. Д. на этот раз кончатся войной. Мне представлялось, что революционное правительство еще способно рискнуть и начать войну, чтобы зажечь «мировой пожар». Я это думал, потому что в корне своем сам большевик, а в жизни уже давно этого нет: я судил по себе, не считаясь с тем, что революция давно пережита и «пятилетки»...
22 Июля. Видел на березах первое желтое пятно, и в саду одна на ступеньках жалкой терраски сидела женщина, блеклая, неподвижная. Только аромат тления и золотистый цвет хороши в умирающих листьях, а больше в них самих для себя с надеждой, верой и любовью для нас нет ничего.
Картошка не цветет, хотя клубни и нарядные, но нам как-то совестно трогать до цвету кусты. А вот явился человек без предрассудков, надергал себе картофеля и ест! Неприятно глядеть на него: какой-то голый, нахальный человек, а между тем и обидно за себя: чего же я совестился, почему до цветов никогда не трогаю картофеля.
«Дворянском гнезде» встает с торжественными именинными столами под липами... На заборе чирикает молодой воробей, совсем как тогда, а сколько разных воробьев с тех пор пришло и ушло!
Иванову-Разумнику.
«Нечто», делающее писателя художником, должно быть совершенно расплавлено в таланте и никак не торчать. Без этого «нечто» и я тоже не считаю беллетриста художником. Но, разбираясь в себе, я нахожу рядом с этим «нечто» совершенно такое же и не расплавляемое. У меня является сомнение, что «нечто» есть мой домысел, моя претензия философская или же, напротив, оно есть высшее художество, недоступное толпе. Вы можете себе представить, что для самоутверждения в таком состоянии не будет места. Но что если мое произведение, содержащее «нечто», расхвалит публика. Пусть она поймет в своем легком плане и пока не оценит моего «нечто», но я-то лично буду уверен, что мое произведение художественное, что лучи моего искусства пробились до самого последнего матового стекла уборной и даже там видны...
Наша республика похожа на фотографическую темную комнату, в которую не пропускают ни одного луча со стороны, а внутри все освещено красным фонариком.
23 Июля. Вышел в 4 у., за Мишутиным нагнала меня подвода. Разгар покоса. В Петрушине пережидали дождь под деревом. Извозчик говорил о коллективах – «хуже крепостного права». Туча была черная, и по ней вдали перебегали какие-то серые тени. Мы поехали, когда разъяснело, но из остатков тучи хватила молния и у нас на глазах расшвыряла 4 телеграфных столба. Мне было, будто по лицу ударило, извозчику «хватило горячим воздухом». Вечером устроились на краю деревни в новом доме.
фот. камеру и стал «фотографически думать», я перестал записывать свои мысли в тетрадку. Вчера Ник. Вас. при моих словах о молодежи просто засмеялся и сказал: «Она бунтует за счет накопленного трудом отцов, а как только становится на свои ноги, так перестает». После того я думал о Черной слободе. Это большая гора была в Черной слободе при въезде в Елец, и мать моя должна была всю жизнь спускаться и подниматься по этой скверно вымощенной известковым булыжником огромной горе. Мне она казалась чем-то неминучим, определенным для моей матери, а я бунтовал. Черная слобода – это изнанка всякой революции. Смешна свобода жителю Черной слободы. Он хорошо знает, что Черная слобода – это неминучее, и если сроют ее и сравняют гору, то ее душа появится в гораздо большей очевидности, и люди, вспоминая прежнюю физическую Черную слободу, будут удивляться ее наивности и простоте в сравнении с безошибочной неминучестью новой...
25 Июля. Стойки по выводку. По бекасам «шьет». Ходил почти до Скорынина. Вечером ходил с Дубцом, по лесу очень плохо: нет контакта с охотниками в поиске; в болоте он хорош.
26 Июля. На восходе солнце дрожит, играет, как живая капля росы, и переливается всеми цветами. Я знаю, она в такое утро не может дрожать, это сердце мое дрожит и толкает меня, это я, живой, узнаю себя самого в дрожащей росе и через это весь мир утренний.
<На полях> Петя на вечер отправился за ружьем в Москву и чинить аппарат.
27 Июля. Вёдро.
и за эту одну ночь на отавах везде какие-то маленькие паучки в великом множестве расстелили свои салфеточки. Ведреным утром легла роса на паутину, и она стала белой... Солнце вышло из тумана, и месяц остался. Мы нашли выводок тетеревей по росе очень скоро, и я, по привычке мгновенно схватывать и запоминать место первого взлета птиц, в этот раз набрал в себя особенно много примет: сухая березка – за ней было солнце, напротив елка очень высокая, и над ней месяц, да, я серьезно месяц заметил, и через час, когда пришлось разыскивать это место, стал месяц на небе искать: его больше не было.
Зло создалось из ошибок наших отцов...
Я говорил сыну хозяина:
– Не знаю, зачем ссориться молодому со старым отцом, старый довольно поработал, и ему пора отдохнуть, а молодому надо начинать смелую жизнь. В чем же дело? Взял и без упрека и ссоры ушел от отца строить новую интересную жизнь...
– Нет, – ответил хозяин, – наша нынешняя деревенская молодежь уже неспособна что-нибудь начинать от себя. Он уйдет из дому, ему ничего не найти: темнота! К чему он способен, что может начать, куда его пустят? Дрова помочь кому-нибудь попилить? Не станет. Пропадет!
–враждебных класса, беднота и середняки. (Вскрыть недра деревни, вспомнить «раздел Сафоновых» с рождением человека, историю снохача.)