25 Июля. Петрозаводск и Онега. Эм-гора (Медвежья гора) Эмгора = М-гора. Из устного Онежского названия Медвежья гора стало сокращенное письменное М-гора. а из этого вернулось в разговорную речь как Эм-гора. и это все правильно, все это словесное переустройство соответствует содержанию: Медвежья гора и Эмгора: на Медвежьей горе жили медведи, на Эмгоре расположилась теперь база ОГПУ по строительству О[него]-Беломорского канала.
Железнодорож. бегунья и перемена плана: не в Эмгору, а в Соловки.
Ледниковый ландшафт: сельги. В вагоне люди молчали: первая ступень цивилизации: не болтать: живи сам с собой и делай; не болтают и отвечают кратко. Быт исчез. Вор в шляпе с голубой лентой. Служитель на просьбу «чаю»: «ошпаришься!» и когда дал другой: «охота вам париться».
Железнодорожный служащий: «Я забыл свою родину».
Сег-озеро и Сегожа: плывут остатки подвозной дороги: подвозная дорога на мокрых местах уже сгнила. Сегожа разлилась, и озеро Сег-озеро, наверно, тоже изменилось. Тема: вся перемена в водной системе, изменен путь семги. Пароход на канале. Переселенная Май-губа (до этого ст. Масельга).
Надвоицы. В бинокль: вспомнил Надвоицы, внизу узнавал долго и вдруг увидел: черные неподвижные камни как беззубая почерневшая челюсть... а тогда было как белые зубы. И так за 30 лет народ русский: то русло почернело... а вода бежит по иному пути.
<На полях:> Не было жалко, но мелькнул вопрос о возможности жалости к чужому человеку.
Река Выг. Болото и осушение. Марниковое болото и девочка, каменные плиты – серые бараньи лбы, и серая ржавчина болота: первое начало: вода и камень, теперь – торф.
Великое сооружение или просто шлюзированная река.
Тундра? Леса перевелись или «еще много лесу», и что будет взамен: вода – рыба, недра, поселочки... (будущая колонизация)
Вечером 8 ч. Кемь. На пропускном пункте. Гостиница. Суточное дежурство, клопы. Кашель.
Вопрос о возможности жалости к чужому человеку.
Кемь по-прежнему знаменита своим собором и по-прежнему порог шумит. Старик оборванный в скуфейке. Голос из окна: – Сколько государство тратит на эту дрянь!
Ш[кловский] говорил, что сомнения были, – выйдет ли канал, и когда вышел – не могут и оценить, что такое: недо- и пере-ценить, я должен оценить.
Сег-озеро: леса и торф, болото, плиты камня, страшно: «а вдруг останешься здесь!» Язык торфа, лесов и камней и солнца, и язык строителя: сделал и растерялся.
<На полях:> Я делаю, что мне велят, но дело у меня выходит не всегда именно так, как хотят.
<На полях:> Книжка Арнольду Яковлевичу, а оказалось Якову Арнолъдовичу – утрачивается имя – вмиг стерлось.
26 Июля. Скатерть-самобранка.
Вчера на вокзале подвода – ящик, в ящике вещи – 5 руб., на вещи кум, а мы пешком. И вдруг сегодня начальник Услага Яков Арнольдович Бухбанд распорядился, и скатерть-самобранка и все... Объелись: салат, северная зелень опасная, бактерии на ней, надо кипятком. Болезнь Пети.
Бродили по Кеми: старое убожество: клопиные домики, порог, старая церковь, – «дяденька, хлебца!», «дяденька, пожертвуй на самолет...»
В 8 веч. Петю поставили. Поездка на пристань, провожает: секретарь] Владимир Филиппович Довгань (Умеров Сайд Ягья, Кычин Петр Павл. – работники КВО).
Услаг – Слаг – Лаг.
На пристани Попов Остров, бандит (тридцатипятник) Григорий Моисеевич Приблудов (герой Горького, татуировка «Маруся» на груди. 2-й 35-ник: Скворцов Иван Дмитриевич. 3) Змиев Кузьма Андреевич: всем трем послать карточки по адресу АК ССР Мурм. ж. д., ст. Кемь, почт., Попов остр. II-й отд. Лагпункта.
Высокий человек на 10 лет (41 г.) веселый... жена? 5 месяцев не получал... – Ничего, получишь: живет. – Ну, как живет, ведь крестьянка, колхозы... – Бывает же и ничего. – Нет, похоже, ей дали 7 лет.
До Попова Острова на катере, управление заключенными: из Владивостока, родился в Маньчжурии (Снимок островка 3 раза).
«Ударники»: бандит Гриша и Довгань: анархист и государственник.
Моя болезнь. Отъезд в 3 ч. ночи.
Едем по белому Белому морю, вода мягкая, чистая – до того тихо.
27 [Июля]. Встреча начальника, Владимир Петрович Солодухин... На барже («Клара») сидит «Навал»: успели друг у друга украсть, и среди них женщина (КР) мирит, а у нее в это время украли. Навал: 1) 58 КР, 2) 35 – тридцати-пятники (1-я ступень урки, 2-я высшая уркаганы), 59-3 бандиты. Блатной язык: борьба с ним: блокировать, филонить и пр.
Нам показывает Михайлов Сергей Васильевич, пом. начальника отдела КВЧ (культурно-воспитат. часть). Отказчики религиозники...
Чайки покинули не только от пожара (куклы в церкви делали), а люди злые: от людей ушли.
Шум леса.
Осмотр Ширпотреба: производство Шахматов и музыкальных инструментов, пошивочные мастерские...
Колонисты идут в токарные: динамика, в столяры: пожилые русские, в полировщики восточники: студент-китаец (троцкист): заика: кропотливые.
Шахматы – 6000 в месяц: «поднасытились» (шашки: барабан инженер с <2 нрзб.>)
«ничего не сделаешь».
Балалайки 2000 в месяц – хотят 3500 (т. е. насколько можно по цеху). Деки из фанеры, хотят из ели.
Колонисты работают по 6 час., через 2 часа перекурка.
Производство 150 шаровар и 250 гимнастерок в день.
В театре венгерка Нирмой, певица (вмещает 500 человек). Штат 14, теперь 10.
15% осталось старых аборигенов, остальные разбрелись: [кончен] срок или переброшены на материк.
Пение венгерки (шпионаж): год одиночки: русский язык и проч. Художник Курбатов, актер Полковников, писатель Виленский, «героиня»: «песня без слов» т. е. видом своим говорят «Рудневы».
<На полях:> Кишкин
28 Июля. Пушхоз: Лисий Остров – мост – Песцовый остр. – Лопушки – (Ондатровое болото). Редко-редко в какую весну покажется грач или галка. Соловки – это юг на севере. Сырость = много насекомых (огородная беда). Все синицы, а больших нет. Глухарь есть, – нет тетерева. Гага питается съедобной мидией (раковина в труху), ныряет на 150 метров.
Биолог Кишкин. Торфянистые, изредка подзолистые почвы: столетие с-х. культур.
Рыцари древнего искусства: – Вы играете на флейте? Преображенский храм и чайки.
Кореец-шпион.
Цикута – яд, которым отравлен Сократ.
29 – Кан. сист. Секирная гора.
30 – Сельскохозяйственная опытная станция. Музей. Татуировки.
31-го – Зеленые горы. Концерт.
1-го Августа.
<Приписка: Беседа с ущемленцем Марташевым (трепанация черепа, 8 ран)> 2 ч. ночи отплытие с Соловков: 6 у. прибыли. Вонючая гостиница. Внезапное пробуждение: «разрешите доложить, остался кусок газетной бумаги».
Лошади, две пары, переезд на другую улицу. Бухбанд: патефон и балалайка. Вечером: инженер и несмываемое оскорбление <приписка: то, о чем и Лева говорит: не прощу>. Юродство Бухбанда, его внимание и невнимание, внимание: приготовьте им на дорогу всего понемножку, семги... Мне: «малосольная, недурна» («Нет ГПУ»). Ущемленцы и перерожденцы, напр., перерожденец Михайлов: «у меня их не один»... он не удивился и сказал: «он у меня не один». Ущемленец Довгань – и снова красные петлицы, а между тем себя самого нет: петлицы вернулись, а сам себя потерял и ноет, болит несмываемая обида. И то же самое инженер... готов в любое захолустье на голод, лишь бы «свободным», т. е. смыть обиду (плен). А если перейти от обиды в другую сферу творческого труда, выкопать могилу и действовать. – Это слишком глубоко, – сказал он. И жена сказала: – Вероятно, у него нет семьи.
Так что мы подошли к истокам жизни: творчеству и семье (в другом плане: Христос и род; и обе темы в «зеленые озера»).
<На полях:> Рыбьи ребра... Всегда он грязный... урки-художники
– Барыню, барыню! – раздались голоса. Начальник приказал: – Интернационал! – Бочка, вся улица. Цветники. Урки – все художники. Большинство урок – художники, но, конечно, не все, как и писатели не все урки...
Капельмейстер Поп: рыбьи ребра, пучками брови, впалые щеки, глаза голубые – Всегда он грязный, – сказал начальник (За 5 дней оделись).
Бухбанд и рыба и Мурман: вот кривая – план, вот встречный план, а вот что на деле... дальше идти некуда: просто запирают в губе и черпают рыбу. Какие темпы! И от темпа к балалайкам. Только тара. Тара воздух – тара клепка. Дальше идти некуда: пойдемте смотреть оркестр... Патефон!
<На полях:> Кузов
Сюжет: Песцы с Командорских островов от шума леса на берег моря. Тюлень уснул на камне, разогрело солнце. Отлив. Песцы уничтожили, растащили и зарыли. Новый прилив ничего не нашел.
Два красноармейца гнались за вором, был отлив, перебежали по сухому, проверили документы: все в порядке. Прилив. Два бревна, один переплыл... Другой нырнул и не возвратился. Отлив: зацепился винтовкой за камень.
Квартира. Внешняя сторона: я – Хлестаков, дежурн. комендант, завтрак: – Чего-нибудь из мясного закажете? и проч. Внутренняя сторона: родственники Довганя уехали на дачу, просили кого-нибудь для охраны в квартиру...
29 Июля. «Чайка» у канал, системы.
12% площади пресная вода. Таяние льда – целый особый период и оттого запоздание. Но солнце очень греет, и оттого обильная жизнь насекомых, и на снегу бурые гусеницы толстянки и проч.: на ночь все они уходят в снег. Зима в три раза мягче, чем в Москве. В декабре комар-толкун бывал. Островной климат...
Валдайская командировка. Альпийские озера (прозрачность).
«Взмет» (обнаженная морена).
Титанические сооружения в 4 террасы.
Совхоз Исааково. Подъем на Секирную: ангелы высекли женщину.
Моль-чехлоноска: щитки из березовых листиков, и в этой броне ползает и поедает чернику.
Пенистое гнездо травяной цикады (соловецкий плевок).
Сели на лавочку. На чертополохе работали опылители шмели. Монахи пчел не водили: трата сахару: потому что ветер унесет рой в море.
– водяная трава, свидетельница времени, когда Белое море соединялось с Балтийским (в Ледовитом океане нет).
В Белом море теперь видообразование, из таких видов, напр., сельдь (соловецкая) и треска.
Море – смерть земноводным, откуда же взялись лягушки? (Ящерицы живородящие откуда-то приехали: экзоты).
Валдайская губа, где мы с Кишкиным (Михаил Николаевич) вышли: спаривание жуков-восковиков на Иван-чае.
Оза – каменное нагромождение.
Бородатые лишайники.
Короеды скрываются в валежнике.
Белки откусили молодой елочке верхушку, и оттого дерево бросило сучья вниз, и стало гнездо, а то бывает, сучья бегут вниз для защиты от солнца.
Распад дерева: борьба гриба с насекомым: насекомое укрылось под корой дерева и уснуло, но гриб ожил раньше него и стал через него, спящего, прорастать и насквозь пророс.
На пне было беловатое пятно, это был гриб, и был слизняк, слизняк съел гриб.
Rana temporaria, серая лягушка: весной массовое скопление слизи в кладке: температура поднимается и сохраняет от холода.
Вороника (водяника): монахи квасок варили.
Фунтики на березах – массовое явление на Соловках: жук-долгоносик.
Распад дерева: личинка лубоеда начинает от дырочки, где зимовала, есть лубок, оставляет канал, и канал все шире и шире так, как личинка растет: жрет и растет, оставляя экскременты, и на этом навозе зеленеет растение: канал превращается в лес.
Зарастание муравейника: по краям растения и по бокам пластины моха, нет больше муравьиной кислоты, и все лезет в муравейник, все и человек: тут много энтомологу материалу.
Росянка: посадил комара, и он растворился.
– Чего, чего нет! – воскликнул Михайлов: – и росянка, и время...
– А человек-то какой! – ответил я. – Сколько знаний, сколько любовного внимания к жизни.
Это мое о человеке не только не возбудило Михайлова, а как будто вернуло его к серой действительности.
– Человек-то какой! – сказал я. Михайлов ответил:
– У меня их довольно, есть еще и получше: вот я скоро их использую для экскурсий с урками.
Ну, а вам-то самому разве не интересно?
– Для меня интересов нет: я должен делать для других, а для себя – ничего.
«Перерожденец». И то же самое презрение большевика к «личнику» или «ущемленцу», в то же самое время требование личного отношения в творчестве генеральной линии. Эта идеальная линия, и вдруг о себе, что вот 8 ран и череп и усылают на Дальн. Вост. Но это «личное» не должно быть принципиальным.
Вереск цветет – зенит лета.
30 Июля. Сельхоз.
Скот Холмогорский.
Разработка вопроса корма свиней обезвоженной морской капустой.
Поголовье 98 голов – племенное ядро – 250 с молодняком.
В плане 4200 лит. в год, 20% дают уже 5000 кг в год.
У монахов скот дареный, разный, 1000 кг в год.
Слаба жиромолочность. Предстоит над этим работа путем селекции.
Свиноводство с 25 года: 80 маток до 135 голов.
Кру[глая] англ. белая.
Лошади на 1/2 сборные.
Птицы – несутся хорошо, но не высиживают.
Отблеск 22-х лет, последний монастырский жеребец завода Воронцова-Дашкова.
40 гектар пахотной
Завозят только зерно.
С 25 г. Опытная станция.
Выбор видов и сортов по скороспелости: соловецкая и карельская репа: 2-х месячный вегетативный период, а кормовая – 2У2. 2-х строчный посев через одну грядку, чтобы можно было убирать. Урожай в два раза.
Турнепс: до 30 тонн с гектара. Северные семена в направлении к югу лучшего качества; то, что хорошо на севере, на юге лучше.
Картофель – опыты картофеля из семян.
Морковь – «Нантская», думали, что нельзя ее вырастить в Ленинграде, а оказалось до 20 тонн, а в среднем 10 тонн.
Карельская брюква «Красносельская», цветная капуста «Снежный шар» – скороспелость.
Силосовый подсолнечник.
Ловчие посевы: ловят насекомых.
Капуста до 25 футов в кочане. Вредитель: капустная муха.
Масличные: белая горчица, рыжик, тмин – на семена и на силос ячмень – 6 летн. опыт до 7-го Июня (посев).
Лето на материке теплее, но зима на острове много теплее, чем на материке.
Почему монахи не возделывали хлебов? Они вышли из России и оттуда принесли опыт: они запаздывали с посевом, напр., капуста 15 мая надо, а у них 15 Июня, а мы решились на раннее из-за капустной мухи.
Морковь в парниках до стрелки и потом со стулом в бумажках в грунт.
Освоение верховых болот... торфяных почв и много, и лучшие, другие песчаные подзолистые 10%.
Фотопериодизм: лук и огурцы 12 часов, искусственные ночи. Растут в тени. Буйный рост с 29. VII – темные ночи.
Севооборот: Овес – Вика + Овес – многолетн. травы 5–6 лет (или то же, но рожь).
С 29 года началось освоение болотных почв: известкование 3 тонны на га на 4–5 лет.
Павел Владимир. Дроботковский нач. сельскохоз. части.
Выслать Митгол АК ССР Услон ОГПУ Фотографии.
Музей.
См. «Листики»: виды растений.
Хозяйственный прогноз по климатологическим реагентам, напр., по времени цветения вереска предсказывать поспевание картофеля.
Зима 120 дней.
Сектор «Конец Зимы» 40 дней (начало весны) – до 1-го появления живородящей ящерицы.
Весна 50 дней до массового появления комаров.
Средний срок начала зацветания вереска – середина соловецкого лета – начало темных ночей.
Лето 60 дней: Июль–Август.
Позднее лето (сектор) – с 1-го – 20 Сент.: начало расцвечивания берез на фенопунктах.
Конец осени: 20 Окт. – губительные утренники, конец листопада.
Зима: начало осыпания хвои у ели.
Академия Наук. Шмидт: сказать: биостанция ликвидируется, спасти материал для науки; просит Мих. Ник. Кишкин.
<На полях:> – Они обеспечены гораздо лучше, тем мы! (Ольга Аркадьевна)
31[Июля]. Поездка на Зеленые Озера (Филимоновы).
Одноглазый! все улыбается (юрод[ивый]).
Бадан. Сирень. Черемуха пенсильванская и виргинская, калина, Rosa feroza; рябина из Швеции.
Проф. Полибин все привез из Ленинградского Ботан. сада: Ясень маньчжурский, Клен кутаисский 1200 метров над уровнем моря – там, здесь выдержал! Каштан кутаисский, дуб уссурийский, черемуха маньчжурская, даурский шиповник, аянская вика (у Камчатки), сибирская лиственница, сибирский кедр, шиповник амурский, желтая акация, яблоня сливолистная, черемша (сибирск. лук) против цинги.
65-я параллель.
Последнее замерзание Зеленых озер, когда темные ночи, как белое одеяло спускаются лебеди.
–20 саженей над уровнем моря...
Озеро 18 метров глубины.
Фото: зарубка монаха в 1845 году не заросла: такой медленный рост.
Смерть последнего монаха Симеона, модельщика (куклы): пошел зуб выдернуть, заразился от инструмента и умер.
2 Августа. Утро: запись. Решение ехать на Мурман. Поручение Пете к помощнику начальника Услага Кичину:
1) удостоверение на рыбные промыслы и Новострой,
2) литер, и плод, карта до Мурманска, 3) пища, 4) какая-либо карта, 5) время отъезда и приезда, 6) к кому в Мурманске, 7) разрешение на фото? и 8) пакет. Есть!
Один из этапных сегодня пробовал убежать. Стрелок попал ему в голову.
Убеждая меня ехать на Мурман, Бухбанд говорил: «книжонку о рыбе напишете». И пальцами показал даже толщину «книжонки».
На стене были написаны угрозы бракоделам и филонам. Что это филон? – Общелагерное слово: фальшивый инвалид лагеря особого назначения. – А что такое ляпард? – Это если кто-нибудь в мороз сядет в лесу на пень, нагадит в штаны, примерзнет. – Какой же это ляпард, это типичный филон, ляпард – это всепожирающий.
Осмотр Кемского Лагпункта. «Зачет рабочих дней» происходит на воздухе, то же что и чистки. Бородатый юрисконсульт (ужасное лицо) <приписка: (из кожи лезет)>: тип страстно примазывающегося. А кому остается немного, вот-то старается! Вольнонаемных вовсе нет: сами. Труд коллектива. Ударная рота. Наш провожатый староста с водянистыми глазами. Кармен – за вооруж. бандитизм: 1-я бригадирша. Мальчик 8 лет, как взрослый (страшно, а они удивляются...)
Невский проспект: «глядите, никто... силен сам...»
Жизнь кипит (сравнительно] с угрюмостью Соловков).
Конвейер – подштанники, ватники, рубахи... напиши на материи имя, и оно рядом с тобой пойдет, и вместе с тобой придут подштанники (взято с Форда: автомобиль). Вагонная система. Почему не влечет в человечину... с интересом будешь смотреть, как черпают селедку в закрытой губе, а вагонная система... потому что селедка есть селедка, а тут человек в положении селедки, и вот это нехорошо.
Тип нового провожатого: складывается с Михайловым: вероятно, очень мало тех, кто может обходиться с [потенц.] человеком: два-три Довгань, Кичин, Умеров – и все: интеллигенция из сотрудников ГПУ.
– пусть! но ребенок, свидеться с ребенком. В школе как звездочка (приодетые урки-музыканты).
Что делает практика! местные люди труднейшее для говора сокращение «Беломорско-Балтийский лагерь» выговаривают с такой скоростью, что слышится просто какой-то флаг, а между тем это Бел-балт-лаг – попробуй-ка без практики выговорить Бел-балт-лаг – труднее будет, чем турка курит трубку, чуднее Фенимора Купера.
... как черт на воде, а поставь на землю – ничего. На землю поставь – не любит.
Но 165 – Ксендз – прораб – Андерсен ,Ребят, как жеребят. Бригада Ярченко культ. Бригада Шагиньянц – крестьянская бригада. Его освободили по Ноябрьские [праздники], а его бригада осталась: избили: Шагиньянц – взломщик. Григорий Ильич.
Шлюз № 10 Канала самое замечательное звено ББ канала, потому что шлюз этот связан с плотиной, замыкающей реку Выг так, что значительная часть воды Выг-озера, не находя обычного выхода, бросается в стороны, от этого берега озера расширяются, острова тонут, вообще создается новая география, и даже железнодорожный путь приходится переносить. Эта замечательная плотина сопровождается другой особой водосливной плотиной, сделанной для того, чтобы пропускать иногда через себя избыток воды озера. Эта вторая подсобная плотина в системе шлюза № 9 в свое время как особенно замечательное сооружение было напечатано в «Известиях» и названа шлюзом. Небрежность эта была очень больно замечена всеми, кто работал на этом страшно тяжелом участке. Тут была...
<Приписка:> Фотография.
Чтобы попасть на Беломор. канал, мы приехали к Медвежьей горе, где у красивой речки находится строительная база Б[еломоро]-Б[алтийского] В[одного] П[ути]. И вдруг счастливая встреча возле самой станции «Мед-горы» совершенно изменила наш план путешествия. Прежде чем ехать по готовому плану, нам захотелось хоть одним глазом заглянуть в лагерный быт Соловецкого острова, давшего главные силы в строительстве канала <приписка: тема: перековка>. А после того как мы удовлетворили это наше желание, мы продолжали наблюдать лагерь на материке, в Кеми. <На полях: Ужо тебе, Строитель чудотворный>
Дальше нам захотелось ехать в Лапландию на Новострой, чтобы потом при осмотре Беломор. канала можно было понимать работу. Мы заглянули также в Хибины, опять-таки имея в виду значение канала в транспорте апатитов, ловчорритов и других минералов внутрь страны. Потом в Мурманске мы встретили первые суда, пришедшие по Беломорскому каналу, и участвовали в народном празднике по случаю этого события исторического значения. Тогда все полученные впечатления связались, и канал для нас выступил в единстве с жизнью пред- и за-полярного края, и канал предстал нам в истинном своем значении, начиная с решительного [императора] Петра, протащившего флот посуху тем путем.
<Приписка:> Природа, – что поймешь, если под водой скрыт <1 нрзб.>
Большой человек Беленький (родственник тов. Именитова) и маленькие люди, труженики – ученые Тодмант и Мантейфель.
– ему вся слава, крестьянин-индивидуалист – ему ничего.
Вопрос: чьей силой создан канал? Ответ: первое, крестьяне, потом люди города, больше как руководители, и, наконец, инженеры, работавшие как специалисты – это основная работа, а потом уже идут блестящие бригады бывших соц. вредителей, оправдавших на деле свою социальную близость к пролетариату.
Вопрос: почему же вся слава отдается этим последним?
Ответ: потому что с крестьянами было очень мало возни, они, каждый индивидуально, легко примкнули к работе, и имена этих тружеников распыленно исчезли в громаде строительства.
Шлюз: Шлюз открыт, но не надо забывать, что их 19. Пароход в шлюзе можно показать на славу и можно опустить. (Голос сверху: как глубоко вы опустились!) И так же водопад: он теперь ручной.
Клавдия Ивановна Подольская: героиня...
Бубенцы в Повенце.
Кровь из носу, а сделай – говорит чекист инженеру, который необходимо
– На носках!
Плинер – заместитель Гулага.
Френкель: где он и что.
Я долго не понимал, что такое перпендикуляр.
Авербах: – Стоило распугать птиц? – Я хотел ответить: – Когда распугивали, нас об этом не спрашивали. Но птицы опять собираются.
Люди:
Дама в Академии наук в Хибинах: – Вас. Ив.!
Кондриков Вас. Ив.
Успенский
Фирин
Подольская Клавдия Ивановна
Довгань Владим. Филип.
Бухбанд
Дехтерев
Кемская бандитка недокованная
Кармен – цыганка
Луженый самовар
Семеров геолог
Капитан Слон
Три врача
Бессемянка
Монашка
Монах
Рыжий поселенец в Хибинах
Старушка в Надвоицах
Ананьев Алексд. Георг.
Чернова зав. гостии, в Хибинах
Анисимов Александр Ив.
Михайлова певица в Кеми
Семья инженера N в Кеми
Ребята-вкладыши: Михайлов и друг. Гернаш Кавеч.
Котельников
Завед. лагпунктом Новостроя латыш Касперович
Чахоткин
Седов
Струмилин
Москвин
Борисов
Времен, комендант
Солодухин – еврей
Тодмант и Беленький
Досрочник (нехорошо)
Мне долго бы пришлось рассказывать о том, почему же это все выходило так, что я, имея намерение посмотреть Белом, канал, изъездил весь Север. И я тоже не могу здесь, конечно, передать хоть сколько-нибудь связно о всем канале. Из всей массы своих впечатлений я выберу [происходящее] в Надвоицах, для меня самом интересном узле всего канала.
«Перековка» человека в лагерях состоит в том, что бродяга, анархист или мелкий собственник, крестьянин или собственник [специальных] знаний заключается в систему действий, непосредственно полезных для советского государства. Предполагая, что принципы сов. государства являются лучшей целью всего человечества, все равно как раньше было Бог, заключение человека в дело осуществления этих принципов тем самым является и делом исправления.
Путь пройден, моря соединены. Прочно, скоро и дешево.
С отвращением иду на слеты, со скукой слушаю и после с удивлением нахожу, что это необходимо и дает какое-то содержание (NB вспомнить и развить).
25 Августа. Дмитров. Слет ударников. Тяжело, что Горький одряхлел. Какой слезливый... от старости, или от сентиментальности? «Пытка светом» – сказал Горький, – за то, что занимался литературой (4 юпитера, говор[ящее] кино, простое кино, десятки [людей]).
Ты этого хотел, и вот тебе «счастье» (пытка светом).
– Чем вы подтвердите вашу мысль? Давайте же объясняться посредством вещей: пусть вещи наши, дело рук наших за нас говорит... Еще ошибка: это схема... Для него все в сроках: в таком-то году совершится, и после того... А для нас все совершается в данный момент. Напр., если господствующее направление стандарт, то, значит, в то же самое время зарождаются и действуют силы в направлении воскрешения личности.
«Лебедя». Что это великое сделано в краю непуганых птиц? такое чудесное, что даже мои лебеди им представляются в сравнении с этим каким-то вздором...
Плотину в Надвоицах можно понимать по сравнению с подобными плотинами в капиталист, странах, и тогда эта плотина ничего не представляет особенного. И то чрезмерное восхищение ею у нас в этом случае должно представляться как потребность человека, и особенно простого человека с татуировкой на груди, делать себе кумиры. На самом деле плотина эта не кумир, а родина, точно такая же родина, какой мне сделался когда-то, уроженцу черноземной стороны, северный край непуганых птиц. (Родина Борисова)
Вопрос Авербаха: – Стоило ли распугать птиц?
Иной начинает от «да» и сводит на «нет», другому в начале все «нет» и «нет», а конец переходит в «да» <приписка: кончается все утверждением> Итак, важно не мое утверждение или отрицание, а самый процесс моего творчества, протекающего в направлении положительном или же отрицательном...
они, правда, не были ничем ниже тех людей, на крышу дома которых они прилетели. Я даже не знаю, были ли они ниже тех людей, которые ставили себе великие цели в науке, искусстве, технике и управлении. Во всяком случае, было ясно, что «распорядиться этими птицами по-своему» не является показателем человеческой доблести. И тоже по-своему изменить географию края непуганых птиц есть дело, требующее объяснения, а не просто тем самым изменением географии уже великое дело. Я даже нахожу, что мало практической целеустремленности, напр., то, что по каналу будут лес перевозить и апатиты. Я ценю это дело перемены географии тем, что многие бездомные люди, отчаянные, потерявшие всякую радость бытия, в процессе творчества новой географии возродились и, пересоздав географию края, нашли себе в нем новую родину.
Положа руку на сердце, говорю, что слушаюсь и всегда начинаю дело приблизительно так, как мне велят, но вещь, сделанная мною, всегда выходит не совсем такой, как мне заказывали, и что самое главное, вот эта разница против заказа неустранима из вещи <зачеркнуто: и является свидетельством моей личности>.
Б. ставит вопрос о возвращении к натуральному хозяйству и кустарничеству в целях возвращения человеку «счастья», теряемого им в стандартном производстве, направленном к освобождению человека от труда, заповеданного Богом Адаму. Таким образом он ставит вопрос: личность или машина. Он противится также открытию недр, электричеству и т. п. Я же думаю, что силы эти должны быть открыты и впоследствии лично освоены, т. е., я хочу сказать, что ни электричество, ни радио не могут мешать личному «счастью» если., будут проведены по личному желанию: электричество должно быть своим, колхозник будет иметь не только корову свою, но и свой аэроплан.
Ошибка «горьких» в том, что, сманивая массы к социализму, они обещают в будущем им легкий труд: работать будут машины, а люди гулять; когда же дело коснется строительства, то воспевается труд.
Ошибка других, – что они всю беду сваливают на машину и электричество.
Умом куда труднее работать, чем руками, но все стремятся работать не руками, а головой.
<На полях:> Петр Федорович Семеров
Неймаер Петр
Пришли люди и трудились: не хотели, а надо. Через 500 лет стало свободно, а жили тут, потому что тут человек был покорен, и родина тащила. Такая природа всякой родины. Вот и канал...
<зачеркнуто: губит> забирает и обезличивает стандарт и конвейер? Того, кто и раньше был скотиной: безликою. Вопят слабые... Сильный осваивает эти силы, и они ему служат. Точно так, как жалуются на электричество, некоторые еще на старость, от которой люди будто бы «из ума выживают». Тех, кто был глуп, старость открывает: он глуп; точно так же и в стандарте: бездарен и будь [рабом], ты был рабом и остаешься им...
1 Сентября. После месячного дождя, 29-го Августа погода стала укрепляться. 29-го вышли в Кобылино (12 в.). Остановились у Трусова Ивана Федор, (до 40 лет скрывал от матери, что курит – вот какая крепкая женщина; 70 лет мать объявила, что выходит замуж за работника – раньше жила с ним; вот тут в решительном разговоре забылся, вынул папиросу и не спрятал; сумел отговорить попов; вышла за другого; судом свою часть; на суде помирился). 30-го в Долгих лугах; трава некошеная (из-за дождей). Убили только двух и [всё]; вернулись 31-го утром.
Гришка Приблудов (с прекр. дамой на руке). Индивидуально совсем неукротимый. Глубочайшее презрение к начальникам: выявление гео-коренного анархизма; отвращение к нему честного начальника: обнажение государственника такого-то столетия. Смирить Гришку никто не может. Существует, однако, общественность таких же гришек-бандитов, и этой гео-общественности он может договорно подчиниться, и государств, человек может договориться с такой-то группой бандитов.
<На полях:> одному говорил товарищ началъник, другим гражданин.
Вспоминается об Анке из Сегожи. Председатель Москвин подал с гордостью ее исповедь и обещание исправиться, в конце бумаги с похвалой упоминается сама наставительница: несомненно это и писала. Прочитала вслух. Всех тронуло. И вдруг голос: – Да кто же это? – Ответ: – Анка... – Так это Анка! – Общий смех. Но этим началась карьера Анки и ее «начальницы».
«мы вырвем красное знамя»; другая: «нам его принесут!» а начальник[ам] ордена... Так Анка делается ударницей и делегируется в Дмитров на съезд, и М. Горький плачет от ее слов о том, как она «исправилась». Мы так себе представляли, что действительно исправленный человек ни в коем случае об этом говорить не станет.
Дело в толковании слова «перековка»: мы понимаем ее в смысле «перековать мечи на орала», т. е., сохраняя материал, создать новую форму; воры понимают перековку, вероятно, в том смысле, как перековывают лошадей: лошадь хромала в старой подкове, в новой она бежит; а то и так бывает, что перекуют обратно, и на дороге след остается обратный истинному движению. Одним словом, перековка на блатном языке, вероятно, имеет иное значение, чем в общем. И вот Горький от речи Анки, конечно, как иностранец в России, понимал перековку в интеллигентном смысле. Жалкое впечатление... Вообще Горький, хитря, всегда думал, что он умнее воров (в том числе и капиталистов) и что их он перехитрит. И так оно верно вышло в отношении капиталистов (владельцев сейфов), но воры обыкновенные его перехитрили. И, конечно, можно восхищаться (и должно) деятельностью нашего правительства в отношении воров, но только нельзя понимать «перековку» в глубоко моральном смысле и реветь, как Горький. Тем не менее приходится стоять за Горького, по-видимому, уже последнего защитника «нашей» морали.
Гришка Приблудов к начальникам относился по-разному: в огромном большинстве случаев он говорил «гражданин начальник», скрывая в «гражданин» обыкновенное, повседневное свое к ним презрение. В редких случаях, желая к такому-то лицу выразить особенное свое презрение, он говорил: «господин начальник!» И только одному Москвину из всех бесчисленных он говорил всегда одинаково: «товарищ начальник!»
Из снимков выясняется, что Надвоицкий водопад вместе с Шаваньской водосливной плотиной и другими искусственными сооружениями являются материалом для главного моего рассказа (Взрыв аммонала).
Взрыв аммонала.
После взрыва: 1) Мальчик на шлюзе с удочкой. 2) Люди работу найдут. 3) Птицы возвращаются. 4) Экзоты (огурцы) – новое. Лебедь – сигнал мира. Видел только лебедей, а теперь человека. Они (на слете) понять не могут, что лебеди мои – это не просто дикие, как их понимают, а наши человеческие птицы. Плотина как таковая еще не достижение, и вопрос «стоило ли распугать птиц?» при одной плотине остается вопросом; плотина – родина общественной личности: это моя плотина и в то же время это и наша плотина.
Наша плотина.
(В краю непуганых птиц)
Сила природы (электричество) нам неприятна до тех пор, пока она нам чужая.
Итак, я не протестую против «завоевания» сил природы, но я хочу, чтобы в завоеванной силе каждый мог бы найти то же самое, что в природе находит человек лично и называет это своей родиной... Родина – это участок моего личного труда в общем деле...
2 Сентября. Вчера после обеда опять пошел дождь, и опять пошло по-мокрому.
В наше время люди живут совсем не как у Тургенева, но охота одна, а впрочем, даже и тургеневские лишние люди встречаются. Самая охота с легавой, конечно, та же самая, что и в дворянское время: те же самые тетеревиные выводки, бекасиные и дупелиные высыпки и на последнее прощание с осенью серые куропатки и вальдшнепский пролет. Необходимость где-нибудь ночевать по-прежнему приводит в избу крестьянина. Спрашиваешь обыкновенно почище, попросторней и где поменьше детей. После некоторого раздумья спрошенный обыкновенно говорит, что колхозники все на работе, и вдруг, спохватившись, радостно находит: а вот идите к единоличнику, он... и пр.
– как они; того не хочет понять, что о себе и немногих говорит, а их много, и они все заодно.
Яблоневый сад: что сад! с меня взяли... и растащат; звонок! звонок не сняли. Крыша соседа мохом заросла: вот кому жизнь, что наработал и т. д. пророчество: все кончится голодом. Тоска старости: дочерей [замуж], сыновья ушли. Курит (одно спасенье). Я не курю: у меня мать крепкая. – И у меня мать крепкая. До 40 лет потихоньку курил. Она замуж за работника в 75 лет (с работником раньше жила): для чести. Успел попа уговорить не венчать. Какие неприятности, а не посмел табак. Она бросила этого и за другого. Суд. На суде судья отдельно говорил со мной, и я сказал, что уважаю мать и готов допоить, докормить. Мать позвали. Она согласилась: и я не посмел, хотелось курить, а не посмел. Но пошли домой. Со всех сторон мне верные, теперь я хозяин. – Ну, мать, говорю, ты моя мать и я тебя уважаю, а я дому все-таки голова. – Вынул кисет, свернул цигарку и закурил.
Развить строительство канала (перемену планов и проч.) как творчество: и что каждый, как в творчестве, находил себе родину и приемы: напр., как штурм и прорыв плотины и тысячи мешков забросали... и как взрыв убил, и никто не хотел, а он подорвал, – это, и второе, договор с начальниками.
Думали, что Калинин в Колонном зале будет пожимать руки ворам, но, видно, наверху раскусили суть «перековки»: умно сделали, значит, в совокупности жизни государства есть понимание этого... я думаю о высшей совести, но нет! не совесть ведет, а величина дела: чувство большого не дает вторгнуться маленькому и его собой заменить; это чувство большого государственному человеку дается вместо совести... вот почему с большим человеком легче всегда и скорей... Характерно, что строители канала сами еще не поймут как следует, что они сделали.
Не труд меня упрекает, а лень, что вот жизнь даром в труде проходит, и нет времени определиться, – куда же она и для какой цели идет...
–Бобошино–Дерюзино–Ильинки – охотой по часам около 40 верст, а убили одного рябчика, причем из-под собаки и на чистой вырубке.
5 Сентября. Пролежал (желудок).
6 Сентября. Весь день работал в фотолаборатории.
7 Сентября. Прочитал Пушкина «Историю пугачевского бунта» и «Капитанскую дочку». Наконец-то дожил до понимания «Кап. дочки» и тоже себя: откуда я пришел в литературу. Утверждение мира в гармонической простоте («мечты и существенное» – сходятся). Пушкин отсылает своего Онегина и вообще «героя нашего времени» к Пугачеву (Швабрин) и оставляет себе то простое, что есть в «Кап. дочке». И теперь читаешь и как будто у себя на родине... именно это родина; моя родина не Елец, где я родился, не Петербург, где наладился жить, то и другое для меня теперь археология, а Петербург даже и официальное имя свое потерял; моя родина, непревзойденная в простой красоте и, что всего удивительней, органически сочетавшейся с ней доброте и мудрости человеческой, – эта моя родина есть повесть Пушкина «Капитанская дочка».
Плотина – водопад, большое инженерное сооружение, создавшее в краю новую географию. И новое русло реки и все это новое возникло по тем же самым законам природы, как и старое русло и водопады Выга: не мог инженер делать иначе; все, чем отличается новое человеческое творчество от старого, – это сроки: те сроки больше человеческой жизни и оттого представляются как бы предвечными, новые сроки меньше срока человеческой жизни: старые Надвоицкие водопады рождались в сроках тысяч, десятков тысяч лет, новое огромное сооружение, изменившее всю географию Выговского края, создалось всего в один год с небольшим! И оттого, когда смотришь на старый водопад, думаешь о вечности и ее творце, а водопады из-под человеческой руки прямо подводят мысль к творческой родине самого человека. Я думал даже просто о себе самом, глядя на удивительный водосливный гребень Шаваньской плотины: именно думал я, что моя родина не Елец, где я и (проч. смот. выше).
<зачеркнуто: в «Капитанской дочке» Пушкина>.
– О чем задумались?
Не сказать же, что о «Капитанской дочке»...
Мы едем. Я спрашиваю тов. Борисова, отдавшего сверх-силы на каком-то участке (кажется, 161), награжденного и ныне работающего спокойно на охране какого-то другого участка (кажется, 181) – о его родине и не тоскует ли он о ней тут на севере, близко к полярному кругу. Мне казалось, он понял меня и сразу стал горько жаловаться:
– Места себе не нахожу, – тоска! так вот и тянет, и тянет к себе.
– Вы с юга...
– Да нет же... и это мне теперь все равно.
Оказалось, я о родине обыкновенной говорю, а он о своей «Капитанской дочке», об участке (кажется, 161), куда он вложил свои сверх-силы. Этот участок канала стал его настоящей родиной, и здесь на чужом участке он испытывает настоящую тоску по родине.
Рассказ о двойной березке.
Там, в Хибинах, где только камень и нет ничего по большой человеческой правде, строился город: там ничего человеческого в прошлом не было, и никаких местных мастеров не было, ни плотников, ни печников, ни каменщиков, ни[каких других]: и не было ничего сделанного, ни дорог, ни полей, ни прудов, ни мельниц, ни домов. И оттого, что в прошлом ничего не было и все надо было вновь создавать, то непременно надо было все делать по большому размаху, по большой человеческой правде... Тут надо было рвануть, взмахнуть, человек-строитель был как орел и летел, размахивая крыльями огромной правды.
<зачеркнуто: и оттого постоянно был настороже, как бы самому не попасть в такую беду>. Думаю, однако, умному из ума выжить невозможно, а эти чары молодости прикрывают собой глупость, и вот когда <зачеркнуто: молодость проходит> чары рассеиваются и естественная глупость обнажается, кажется, будто человек из ума выживает. Среди этих чар молодости для [меня] лично величайшим врагом моим является самохвальство...
Все зависело, конечно, от того, как отнесется ко мне начальник, самое лучшее...
Странствуя по северному строительству, я прибыл под самый конец в описанный мной почти 30 лет тому назад Край непуганых птиц, где прошел теперь Беломорский канал. С волнением думал я, дадут ли мне хорошо посмотреть на избранный мной в начале литературной деятельности для описания край, возможно ли будет сделать снимки с тех камней, по которым бежали когда-то сфотографированные и помещенные в книге моей водопады. Все зависело, конечно, от начальника, который... дело в том, [первое,] если начальник не слыхал никогда моего имени и делает для меня лишь выполняя волю другого начальника, второе, если начальник имя слыхал, но не читал, и, наконец, если меня начальник лично читал.
Секретарь доложил обо мне: писатель Пришвин. – Пришвин! – воскликнул начальник. – Пришвину надо показать все на свете и топор.
Так говорят...
Фаворский кончил «Жень-Шень».
Слышал там о Флоренском, что его выслали и будто бы семье сказали – куда-то близко, а письмо получено из Свердловска, на пути в г. Свободный: где же находится г. Свободный, точно не знают, будто бы на Амуре.
Города растут нынче искусственно, как шампиньоны. Могучая сила поднимает города, но лиц нет.
Ищу в себе единства (для себя самого, для домашнего пользования, чтобы веселым быть и работать).
– значит понять себя в единстве.
Новые впечатления разбивают это единство, и что трудно после путешествия, на что много уходит времени – это найти корни этих впечатлений в себе, т. е. свести их к единству.
Разве мало отличных людей ушло в себя совершенно, отдав свои руки на физическое строительство государства: так они отказались от личной претензии на власть и живут мудрецами.
13–14–15 Сентября – ездили с Петей в Гаврилов Посад на дупелей. Убили 5 бекасов, 1 коростель, 3 чирка и 16-го в 5 ч. у. вернулись домой.
Был такой случай на охоте. Петя промахнулся в бекаса и попал в меня. Я почувствовал удар в кончик уха и в обе ноги повыше колен. В голове мелькнуло, что в первый момент никогда не бывает очень больно и что рана, быть может, и серьезная. Но бекас, в которого Петя промазал, летел на меня, и я, отложив вопрос о ране, взял его на вскидку так ловко, что он, упав на землю, как мячик подпрыгнул с кочки на кочку в направлении своего полета. Потом оказалось, что только одна дробинка пробила мочку уха, а те, что по коленям ударили, в тело не вошли. Очень приятно было взять такого бекаса, а о Пете надо никому ни слова.
моя душа и чего я секретно желал бы больше всего на свете, это какого-нибудь военного дела – этой военной славы: и вот такое мальчишеское желание на старости лет!
Еловый островок. Раньше, 28 лет тому назад, я попал на островок с некоторым риском для жизни, теперь пришел на него по мостику через падун. До захвата падунов в человеческие руки, говорят, тут постоянно жила выдра. Теперь ей тут жить невозможно, людям каждый момент может вздуматься закрыть плотину, и выдра останется голая на голых камнях. Я отошел в глубину островка и почему-то обратил внимание на старое упавшее дерево. Умирающие естественной смертью деревья в лесу всегда интересны для наблюдателя: в них кипит всегда могучая жизнь и как будто множество существ спешит на помощь умирающему дереву, чтобы успеть всякую труху превратить в новую зелень.
Отодрав кору этого дерева, я увидел под ней гусеницу лубоеда: она, поедая лубок, оставляла за собой открытый сверху канал в несколько миллиметров ширины; поедая лубок, маленькое насекомое двигалось так медленно вперед, что уже в нескольких сантиметрах от ее работы позади на ее экскрементах успела развиться какая-то зеленая растительная жизнь. И когда через несколько минут после этого, уже на той стороне, где расположились Надвоицы, ко мне подошел средних лет человек и представился мне как прораб озеленения, я невольно вспомнил о лубоеде, тоже озеленяющем свой канал. Прораб озеленения тоже начал свое дело после того, как канал был готов: он делал газоны, а возле домов охраны плотины и шлюзов разбивал цветочные клумбы.
Так вот, казалось мне, существует два подхода ко всякому человеческому делу: один из природы самого человека, и тогда не кажется работа человека чем-то особенным: он сознательно и общественно продолжает дело всякого живого существа на земле: двигаться вперед и озеленять свой сад – след для потомства. И другой подход есть, когда входишь внутрь человеческого общества, совокупно пробивающего себе канал: кажется, создается нечто совсем небывалое и все против природы.
18 Сентября. Ясное морозное утро. Белая трава. Пар от воды. Блеск от листьев...
Не на борьбу с природой, а в помощь ей, потому что разум есть высшая сила природы, ей благодетельная, а не противная. В помощь природе в борьбе за порядок. Разум на помощь природе в борьбе за порядок. Дайте силу!
Узнавать себя в целом от вещи к вещи все дальше и дальше, чтобы наконец понять себя самого в единстве прошлого, настоящего и будущего...
19 Сентября. Погода опять вернулась к дождю. Вчера был Лева с Галиной: не знаю точно, действительно ли Лева становится хуже, или то, что он сошелся с женой и тем отдалился от меня, – стал мне просто виднее.
Мысль о Б[остреме] дает мне такой рассказ: «». В одной квартире живет художник с женой и тещей и чекист с товарищем. Жена художника и теща ничего не делают: жена учится музыке, хотя ей под 30; художник несет крест и лезет в невыносимое ярмо из-за возможности жене «жить в звуках». Чекисты, возмущенные «бабой», выпороли ее крапивой на глазах художника, приговаривая: не играй, не играй! За это оба друга попали в Соловки за «перегиб». Передать сущность «интеллигентщины». Разговоры, споры об электричестве и проч. разногласиях. Конец: «дали мне за это катушку» – А художник? – Понял, конечно, и вскоре освободился. Не знаю, пишет ли...
Жень-Шень, Даурия, Золотой рог. Итого, Золотой рог – 14 листов