• Приглашаем посетить наш сайт
    Хлебников (hlebnikov.lit-info.ru)
  • Пришвин.Дневники 1905-1947 гг. (Публикации 1991-2013 гг.)
    1935. Страница 4

    24 Мая. Дождь и холодно. А нам очень хорошо: «пинжаки» оказались тем самым народом, который 30 лет тому назад очаровал меня в Карелии. Ни малейшего сомнения в том, что у меня кто-нибудь возьмет что-нибудь, и тысячу рублей я спокойно оставляю в куртке висеть... <Приписка: В прежнее время в нашем [народе] меня это трогало, теперь, [после] революции, я знаю, что <3 нрзб.> – финское начало.> Тут гордость, чувство собственного достоинства: «мне чужого не надо, хоть и нет своего, да как-нибудь лучше обойдусь, чем воспользуюсь чужим».

    «А что вы сделаете, если необходимость (сила) как смерть подойдет? остается или стать против и жизни решиться... но ведь спец-поселенцы, их судьба у всех на глазах: половина из них погибла в лесах, другая половина согласилась жить. И если жить, то надо выполнять то, что требуют, и еще больше, чтобы тобой дорожили и так внутри дела оказался бы ты первым лицом, а не тот, кто тобою распоряжается». Это борьба за личность, за собственное достоинство. <Приписка: Думая о «загнанных в сузем» и погибших, втайне радуюсь, что сам остался в живых: улыбкой тайною природа... Это как после пожара и бури в лесу первая поросль между лежащими черными стволами, когда каждая мутовочка говорит: «втайне радуясь сердцем, что сама осталась в живых». Следующий этап – это когда побежденный перерастает своего победителя и тот исчезает, расходится, как туман <приписка: в думы о сгоревшем лесе».

    Наша поездка долиной Охтомы была похожа на поездку берегом Верхи. Тоймы, только дорога здесь бором прекрасная. Вблизи Керге вместо Охтомы явилась Пинега, сейчас очень большая река, летом – вброд переходи: сбежистая. В 7 ч. приехали в деревню Керге и остановились у председателя Василия Павловича Чередова.

    Колхоз «Бедняк».

    Пинжаки – это люди, отразившие в себе последнюю простоту леса. У них не было кур (потому что, во-первых, не было для них зерна, во вторых, охотн. собаки). Не было вовсе свиней. Они охотились, работали на сплаве леса и на деньги покупали хлеб. Все из леса: бадья в колодце, канат из березовой вицы, коньки, олени и подохлупники <испр.: охлупь> (чтобы князь не гнил и ветер крышу не снес). Набрать материалу.

    Доверие к науке и ученому человеку. Мой термос, бинокль, фотоаппарат, ружье. Приход парохода – это народный праздник, все одеваются в лучшую одежду (раз в год). Полнейшая уверенность, что наука – это великое благо. Я сказал о сыне: «это тоже ученый человек», и хозяин ответил, что: «а как же иначе?» Просится в голову как традиционное продолжение: разочарование их в цивилизации (но ведь у нас коммунизм, у нас доверие к науке должно быть оправдано; и отсюда: если ты и не веришь, то все равно не имеешь права прибегать к традиционному заключению).

    Председатель колхоза человек неграмотный, за это против него большая часть, но начальство поддерживает, и Василь Палыч Чередов уже третий год председателем. – А нам что? нам все равно, кто бы ни был, наша работа не переменится от председателя: работал и буду работать! Наш председатель Палыч ничего, как мир, так и он: самостоятельный.

    <На полях:> по регкам в хвойных лесах трава. Есть ли кошки? Охотник и медведь... везут Дмитрий Матвеич, Председатель РИКа

    Река Пинега от Керги идет сверху из-за ста верст и туда приходит двумя реками: Белая река и Черная река, с Белой реки лес уже сплавлен, а Черная река рождается в темной раде (болотный ельник = темная рада; светлая рада: сосна по болоту). Там, в темной раде, есть родник, из него и начинается Черная река. Отсюда же недалеко начинается р. Лоха, но бежит она не в Пинегу, а в Двину. Верховья рек чаще всего, наверно, таятся в темных радах: ельник задерживает таянье снега. Верховья рек, их истоки вообще интересны, и об этом надо расспрашивать. Так вот, р. Лохома вытекает из Чуровского болота <испр.: рады> ручейком. Ветровой на все верховье лес навалил, и сквозь этот большой лом новый лес пробился, вырос большой, а под лесом внизу, под Ломом, как под землей, бежит река Лохома.

    Керга раньше имела охоту на Белой реке, и в сентябре вся деревня на стружках поднималась вверх на промысел.

    Теперь колхоз выделил 5 охотников, которые работают для Союзпушнины и добывают <3ачеркнуто: пушнины больше, чем раньше>. Птицы же много не требуется, и она теперь сильно множится: «в лесу теперь птица гремит».

    <На полях:> Женщина и ребенок. Согра. Керас. Керга. Как не лучше? Неужели хуже?

    Несмотря на дождь, охотник Романов <приписка: партизан Быстров> повел нас в лес показывать силовой путик. На муравейнике ставится сило на тетерю: бьется, бьется с веткой, обмотается вокруг дерева и помрет. Близко к опушке ставится сило на польника: возле дерева из ямки набирается песок, и насыпается тут же у дерева гуменица (или печка), непременно чтобы «на освете», т. е. чтобы хорошо было видно птице. Сило из волоса, а то бывает для тетери сутужное сило из медной проволоки. Затески на деревьях: путик: кончается избушкой или же возвращается к исходу. Так: Соха на поле – тетеря на землю. «Сделал гуменицы, птица прижилась, ставлю силишки». «Притешу новые дорожки».

    – Как живете? – Не очень. – Почему не очень хорошо? – Потому что сознательность. – Чем же мешает сознательность? – А как же, надо ведь государство поднять. – А единоличники живут лучше? – Неужли хуже для себя одного работать?

    Появляется мысль о том, что единоличники, оставаясь в сильном меньшинстве, должны чураться колхозников, поднимающих в общей беде государство; и колхозники тоже должны же чувствовать неприязнь к тем, кто живет для себя; предрика на это заметил: все это верно, только в основе своей колхозники побеждают тем, что их работа производительнее и живется им лучше; к последнему поправка: предрика смотрит на то, как должно быть, в каком направлении ведется политика и как будет, а колхозник говорит о том, как есть в настоящее время.

    Польник – польнюха, тетеря – пеструха.

    Слуды – крутые берега.

    После обеда к вечеру, как и вчера, превосходная погода, но, конечно, тепло не [весеннее]. Говорят, что весна здесь запоздала на две недели.

    25 Мая. Возле самого дома токует польник. Светлое росистое утро. Снимаю коньки на князях. В 7 у. выезжаем в Согру на лодке. Везет молодой парень, не очень довольный временем. Вот в Согре церковь на клуб переделали, будто бы по согласию, а какое согласие: «ведь мы-то ничего не понимаем: и кто понимает, тот хочет нарушить, а кто не понимает – боится». – Что же, – спросил я, – разве оттого, что церковь закрыли, люди молиться перестали? – Перестали, – ответил он. – Деревянную церковь закрыли, и вера кончилась? – Кончилась.

    Бережину всю сплавили, и то, что видно на берегах как лес – это не лес! И скучно так ехать. Устье Лохомы проехали, несколько деревень, последняя деревня Противная и потом Согра. К счастью, застали здесь председателя РИКа (из В. Тоймы) и с ним вели большой разговор.

    Как трудно найти массив для выполнения плана лесозаготовки, цельный и невозможно: прошлый год 590 тыс. кубометров заготовлено в 78 лесобазах; нынче 600 т. к. м. в 90 лесобазах. и то местами приходится производить 3-ю выборочную рубку.

    Гибель лесов. В помощь химизация: смолокурение и жечь уголь (брикеты).

    Выборочная рубка еще и тем губительна, что бьет и губит, падая, другие деревья, и если это елки, бьет насмерть: они живут, болея.

    – Хоть реви!

    Рабочий живет и питается неплохо на сплаве, во всяком случае лучше, чем служащий в городе: «в лес поедешь и поешь, и веселей» (сказал Савин).

    Плакаты, над которыми все смеются, напр., показан пример рубки: так надо, не надо, черное – снег – что это за лесоруб, если снег не оттоптал.

    <На полях:> Катя – из Сельсовета, Нюра – Завед., Дуня, Маша – Леспромхоз.

    Медведь на пыжу: с одной стороны на другую по пыжу перебежал медведь.

    Медведь (годовой) лег в стогу и был подпором убит. Брали сено, а он взревел, если бы промолчал, долго бы еще полежал.

    Пароход шел вверх по Пинеге, вдруг белка вздумала переплыть на ту сторону. При приближении парохода бросилась вперед и опять хотела в воду, и опять пароход остановил ее...

    Лиственница на берегу. Сидят глухари. Один пассажир стреляет. Пароход привертывает. Берет глухаря, а предрика Дмитр. Матвеевич шутя говорит: штраф 100 р. Охотник испугался, а тот шутя сказал. И опять лиственница и глухари, пароход под самым деревом. Предрик смотрит на глухаря и ждет, но пароход проходит – птица не падает. Тут председатель понял, что охотник шутку не понял, боится. А глухари парохода совсем не боятся.

    В. Тоймские пильщики ходили с продольной пилой по всей стране, но пинжаки из Керги, Кераса, Согры никуда не ходили на сторону: лес сплавляли и охотились, а женщины сидели дома возле ребят, возле хозяйства. Теперь и мужчины и женщины все на работе, и женщины работают еще старательнее.

    Пароход забрасывает 2000 тонн муки и овса. Сеятель из лукошка, он же инспектор по качеству. Сезонные строения охотников на Вые.

    – Хорошо работать с пинжаками, надо только обходиться, не обижая, и все, а вот Двина и уж другое дело!

    д. Василево по Вые – самое глухое место, все охотники.

    Трудпереселенцы 29-30 г. г.: донцы и белорусы; донцы разбегаются, белорусы работают.

    – Наша вина, что до сих пор игнорировали .

    – Наша вина, – сказал предрика, – что раньше мы игнорировали личность колхозника, бывало, праздник, и мы тут с плакатами за лишний кубометр; теперь же пиво наварили и плясать.

    Колхоз «Красная Выя» дал 22 охотника. 5 кг рыбы за трудодень.

    <На полях:> финны; медведи – вывернутый кокорь.

    Отличие сплава на Пинеге: в первую очередь пускают вольницей двухрядные плитки зимней сплотки, а когда вода сбудет – молем: тогда моль идет спокойно. Спецзаказы – несколько плиток сведены штук по 6, с людьми.

    В хвойном лесу лежит на земле хвоя, и на хвое растет мох, брусника, – оленю дикому или домашней корове тут нечего взять. Но рек в этих лесах очень много, и в их долинках всегда зеленеет трава, сюда идет скотина, и тоже сюда, как только встал из берлоги, идет на светлянку на солнышко погреться и поохотиться у берега медведь. Много, много в северном лесу медведей. Так вот на р. Илеше несколько дней тому назад собрался <зачеркнуто: повар> пекарь лесопункта пойти убить тетерю, идет опушкой вдоль речки и видит, олени пасутся, штук пятьдесят. Подкрался к ним, – что делать? запрещено бить дикого оленя, нельзя стрелять, но, конечно, стрельнул бы, если бы ружье не дробью заряжено было. В это самое время и медведь тоже, наверно, подкрадывался к оленям, но повар не видел его и с досады, что стрелять нельзя, вдруг прыгнул к оленям и рехнул медведем. Вмиг олени рассеялись, и вдруг повар видит, недалеко от него вроде как бы медведь. И только шевельнул повар ружьем, в один миг медведь возле него, и так близко, что ствол ружья с мушкой уже далеко сзади медведя торчит. В такой <зачеркнуто: момент> раз в страхе человек замирает, да и нечего же делать-то больше: чуть шевельнись, и он на тебя. Так сколько-то человек и зверь побыли друг против друга, и человек начал материть. Медведь повернул, и тут от страха у повара как хватит ружье, и медведь тоже ужасно испугался и в один миг исчез...

    Много, много в северном лесу медведей, и мох на выворотнях от времени буреет, и до того похожи эти выворотни иногда на медведя, что прямо вздрогнешь, а таких, что вот поглядишь-покосишься или внимательно всмотришься – это постоянно даже днем бывает у всякого...

    <На полях:> бревна подпыжились

    Запыжили

    <Приписка:> Сура, Довела и Явзора, – нет простых красивых имен, особенно Явзора, а река Поганец и притоки Поганца – Сура, Ловела, Выя, Противная

    Согра – Керас – Керга и среди них Противная, Поганец или Явзора. И так же точно население и в своих внешних чертах, и по характеру особенно явно видно, что тут основа финская. Поначалу я давно это хорошее впечатление с честным, трудящимся, правдивым человеком на севере понимал как радость от встречи с первобытным, неиспорченным человеком. Но теперь, думаю, верно разглядел в этом хорошем финскую природу. Между прочим великороссу, выросшему среди не так, может быть, угнетенных, как разбалованных барством великороссов, люди почти всякой народности представляются лучшими людьми.

    Наша квартира в ОРСе: две комнаты, пустовавшие зимой, потому что печка в неисправности. На другой половине дома столовая ОРСа. Время обеда прошло, но для нас велено было готовить обед. Тут оказывается, что в кухне перемена: заведующая уходит, а на смену ее девочка Ню-ра, лет 15, на тоненьких ножках, ничего не понимает. Между тем для нас была оставлена свинина, но кто-то ее распорядился куда-то отправить. В ОРСе нет масла, мяса. Нам отпустили горсточку мелкой рыбешки и глухаря: из глухаря велели делать суп, рыбешек зажарить на постном масле. Варили обед часа два, дали уху, а глухаря обещали Дать к вечеру. Есть уху из нескольких маленьких рыбок невозможно: это вода с подсолнечным маслом. Чуть не вырвало.

    Пришел предрика и предсельсовета. Я отчетливо объяснил, что так работать нельзя: то жилище клопиное и невозможное, то пища голодная, никто не хочет помогать, и денег полный карман, а девать некуда; нет масла – пусть купят хоть за 500 р. килограмм! и т. д., – все высказал. Предрика выслушал, опустив глаза, потом встал, взял с собой предсельсовета, сказал: «надо устроить!» и вышел. Вот, наверно, пошла кутерьма! Начальники вернулись не очень скоро, но веселые с резолюцией: ОРС зарежет для нас поросенка, за маслом пошлют в колхозы, принесут самовар, женщина будет служить.

    <Приписка:> (Сюда: перемена в женщине, колхоз – пионер земледелия)

    «Красный боец». Хозяйский глаз предрика: «спустить лужи». И на детей: «сколько их сеют и какие крепыши!» (а мы не видим, что крепыши, вероятно, это тоже «идея»). Разговор с инспектором по качеству («десять таких старичков подобрал, не работают, а рвут!»), инспектор вежливо беседует, а на лошадь косится и матюкает тихонько: сам хочет работать, а лошадь не берет больше. Особенно работают усердно, выбивая норму, женщины. Вокруг на лужах, озерках разлива, на бережках их утки, большие нарядные турухтаны (один как фазан), кулики. Если очень близко подойдешь, утки поднимаются, делают маленький кружок и садятся, плюхаются почти на то же самое место. Наша любительская охота вообще в этих условиях теряет всякий смысл. <3ачеркнуто: Предсельсовета рассказывал, что в выходной день он идет в лес, не считаясь со временем дня, убивает несколько глухарей пульками из мелкокалиберной винтовки, и хватает мяса до след, выходного дня.>

    Остается впечатление от колхоза, что работают очень здорово и поле выходит отличное. Говорят, что в последнее время не было случаев, чтобы, как раньше, хлеб вымерзал... Возможно, что есть и недочеты в таком колхозе, но явно все такое будет исправлено... (влияние рубки лесов на Скандинав, полуостров: Гольфстрим).

    Вечером пришла уборщица Леспромхоза Маша и помогала нам убирать, мыть посуду, пришла из Сельсовета Катя и отправилась за яйцами и маслом, пришла, наконец, Катя, продавец ОРСа, бойкая, которая все может изготовить, но только боится не угодить. Ей уже завстоловой Нюра рассказала, что мы ей о котлетах говорили, но она не знает, как делают котлеты. Катя тоже не особенно знала и осторожно выспрашивала: – Сухари класть? лук класть? перец класть? и лавровый лист? – Нет, лавровый лист к котлетам нейдет. – Так мы разговорились, и Катя нам сказала, что дня уже три, как только получилась телеграмма, все говорили о приезде писателя. А старуха одна объясняла, что при конце так и быть должно: писатель приедет с печатью антихриста и будет приписывать всех к новой вере, и что пусть все пойдут, но она не признает антихриста и останется при старой вере. Возможно, она же, как староверка, еще теплилась верой отцов, боровшихся с православием, но перешла незаметно для себя, а теперь эта искорка вспыхнула, и старуха перенесла свой теплый огонь на коммунизм как на веру. Во всяком случае десяток маленьких, голубино-куриных яиц она продала и взяла по рублю за яйцо из денег антихриста. <Приписка: Да и как-то современность не та: очень далеко...>

    По всем признакам охотники побоялись открыть тока председателю, и он предлагает сам вести нас: – Ток, – говорит он, – сразу найдем.

    Вечер светлый, довольно теплый и тихий. Наслаждался глубокими отражениями облаков в луже воды, хотя вокруг невероятная грязь, ни деревца, ни кустика, чтобы хоть до ветру сходить: Согра и значит грязь. Далеко, из-за километра виднеются маленькие сосны при болоте, и откуда-то доносится чуть слышное ку-ку. Более непривлекательного места трудно представить, но очень уже мы рады квартире, поросенку – что можно хорошо собраться с силами, чтобы пробиться в Чащу, девственный лес. Все говорят о нем, и никто не знает, как он велик. – Что если хватит лет на десять, – сказал предрика, – мы ведь тогда узкоколейку в 25 килом. проложим до Пинеги!

    <На полях:> Боровая горелица.

    26 Мая. И опять с утра холодный ветер, и на весь день страшные хмурые тучи. Кустики зеленеют как-то вопреки всему ходу в природе, без связи с целым, и мало говорят о весне. Одни местные люди говорят, что весна эта небывало холодная и задержалась недели на две, другие понимают, что и все так на севере: в мае всегда холодно, и только в конце июня да в июле тепло, а в августе опять начинает свежеть. Верней всего, что, правда, весна небывалая – холодная, но что на севере вообще нет той нашей постоянной ласки в природе, а радость природы нам здесь раздается в улыбках: улыбнется на час, на день, и довольно, и хватит с тебя. Так никогда не забыть мне вечера после дождя, когда мы ехали с Извоза в Кергу несколько часов по боровой горелице.

    – плохо, если это люмбаго, но может быть, все это следствие сухоядения или верховой езды. Надо и хочется пробиться в Чащи, посмотреть лес, не видавший топора, и боязно. Верно, придется здесь посидеть и подождать более теплой погоды.

    Серьезный лес – это, конечно, чистое насаждение, а если береза и осина примешивается, то, конечно, веселей: внизу много цветов, вверху певчие птицы; но такой «подмосковный» лес существует как бы не сам для себя, а для утешения человека, желающего отдохнуть на лоне природы.

    Хвалился Романов своей собакой: сто рублей давали – не взял и правильно сделал: в ту же осень с этой собакой две выдры убил по 150 р. каждая. – Не взял сто рублей, – сказал я, – а если бы 200 дали. – Двести? – переспросил он, – если двести, то подумал бы. – Так вот она какая, промысловая охота: из всего колхоза их выбрано только 5, кто может заниматься «своим» делом, и за 200 р. он готов расстаться с делом. Был, однако – рассказывают – один охотник, старик, он в лесу и жил и без ружья белок ловил больше других. Он с ума сошел <приписка: одичал и людей перестал узнавать и нашли его на дереве: сидит... (с сучком и язык показывает)>.

    Наша любительская охота возможна лишь при ограниченном количестве дичи.

    Пришел зав. пушниной, отлично знакомый с верх[овь-ев] Коды и Порбыша (впад. в Башку), где находятся Чащи. Вероятно, он с нами отправится, и еще возьмем одного охотника (Харитонова).

    На севере служащие Севлеса о выходных днях и не помнят: одна «напряженность».

    Воевать за свое относительное благополучие в пути бывает иногда не совсем удобно: нехорошо, если потом, обсуждая приезд высокого лица из Москвы, люди, не имеющие возможности есть сливочное масло, станут перебирать косточки с точки зрения потребности подобных лиц в сливочном масле... И тем не менее.

    После революции мало-помалу зачахла и вовсе скрылась женщина увлекательная: во множестве явились женщины рабочие, служащие, ученые, спортсменки – все серые. Слишком много дела, нет игры, а без игры нет и женщины увлекательной.

    Уполномоченный Крайкома, узнав, что я на Пинегу еду, сказал: – Невинная река, знают, куда послать. – Значит, неблагополучно. Если же бы все было благополучно, то, конечно, уполномоченный обрадовался бы, что я выбрал себе столь удаленное, дикое и красивое место. И так все ответственные работники на местах стараются обратить внимание на непорядки в лесу, а не на достижения.

    – Посмотрите, – сказал он, – какой лес был, и потом посмотрите у нас на Двине, каким его сделали.

    Маша сказала, что раньше у них женщины занимались домашним хозяйством, а работали только мужчины, теперь женщины работают больше мужчин даже. – Зато, – сказали мы, – теперь женщина свободна, захочет и уйдет из дому от мужа. – Да, – ответила она, – только ведь и он тоже: захочет и уйдет.

    Есть места, – волосы на голове шевелятся, если на мгновение вообразить себе, что тебя сюда по неволе пришлют; и как чудесно вдруг все процветет и таким все прекрасным представится, когда опомнишься и поймешь, что ты сюда ведь охотой пришел и скоро расстаешься. Бор, не тронутый рукой человека, в окошке наверху небо и облака, а внизу мох белый, и на сплошном белом пасется стадо диких оленей.

    Пришел охотник Осип Александрович Романов (51 г., из дер. Волыново), который будет нашим проводником в Чащи. Этот следопыт совсем как Дерсу. Как и у многих здешних людей, у него тоже есть особенная интеллигентность, свидетельство внутреннего благородства, в речи его почти всегда есть скрытое значение, как у героев Ибсена. Говорю, напр., о том, что найти бы надо человека сильного, способного выгрести против бурного весеннего течения Коды, и по возможности был бы человеком хорошим. – Что могутного человека взять, – говорит он, – это верно надо, а о хорошем не заботись: на короткое время мы все хороши. <Приписка: Подумав, он назвал Александра Губина: сильнее его нет.> Наметили план путешествия:

    1-й день. От Согры до Илеши: с 6 у. до 12 д. Осмотр запани, сборы и проч.

    «У малой» (в конторке).

    3-й день. Кода-Рассоха. Ночевка в бараке.

    4-й день. Пешком до р. Каргова, впад. в Коду: всего 22 кил., отдых после 10 кил. Чащи. Ночевка у Кислой речки.

    5) Осмотр Массива.

    6) Обратно по другой дороге. Увидите, как рубили лес: заболит ваше сердце. Переход от Чащи до Коды-Рассохи. 7-й день. Обратно вниз по Коде до Усть-Илеши.

    – это бор-зеленомошник, а вокруг есть бело-мошники: «увидим, как олени мох унесли на ногах».

    Пришел директор леспромхоза Татарский, живой, разговорчивый человек (полупольск. происх.), и тоже, как все деятели, изливал сердце, переполненное горечью о гибели леса. Узнать, как кончается лес, если его не рубят и не трогает пожар. В 1935 г. Горковский леспромхоз заготовил 168 т. 061 кубом. (1400 рабочих).

    Фаутные кусты, на которых живет грибок Гэба. Когда рубят лес, дерево, падая, сшибает сучья остающихся деревьев, на месте излома является сера, к сере пристают споры грибка, и дерево болеет. А ель боится всякого прикосновения, толчка, света, мороза. В Горковском леспромхозе 2 бол. запони: Илеша 73 куб. м, Керга – 66–73. Когда пароход привезет хлеб – из запаней пустят моль.

    «Пучки» – корешки травы, которые медведь ест.

    Верховья рек все в болотах, и лес там маломощный. Часто, когда вода вверху убывает, внизу она только прибывает и наоборот. Чтобы выполнить план, нужно было в 17 пунктах выбирать лес. И это ответ на вопрос: «можно ли найти нетронутый лес?» Нельзя...

    28 Мая. Сегодня довольно тепло. Пришли два парохода, один среди дня, другой вечером. Охотник обещал зайти за нами, показать ток, но не зашел. Дети. – Что видели в кино? – Буржуя. – А раньше видели? – Видели в книжке. – Нет, в жизни: видели буржуя? – Дети были в недоумении, наконец один сказал: – Это было до нас. – А секретарь сельсовета разъяснил мне, что остатки враждебного класса до сих пор еще скрываются. Стало очень скучно, «передержка». Бок немного меньше болит. Завтра соберемся и после завтрего, т. е. 30-го Мая, непременно поедем. Будем надеяться на встречу с медведем, лосем и оленем.

    29 Мая. Дождь с утра. Что надо сделать сегодня для поездки завтра.

    <приписка: леспромхозах <Приписка: стружок> 2) Известить Осипа. 3) Белье. 4) Сахар. 5) Расплатиться. 6) Взять мясо-масло. 7) Хлеб. 8) Фото.

    Раз люди обществом что-нибудь делают, то непременно вскоре же является их сознанию и ценность и смысл сделанного. Так явилось в колхозах сознание, что работают они для государства: да так и называется вообще эта работа для государства = «сознательность». И мало-помалу согласно этому образуется если не быт еще, то уклад с выходными днями и советскими праздниками. Но человек, работающий единоличником, живущий одним своим личным интересом, неминуемо должен...

    <На полях:> Коллективная работа тем хороша, что люди, поработав вместе, непременно обретут некоторое понимание.

    В Согре три женщины, акушерка, учительница и счетовод, последняя из ссыльных, – они одеваются прилично, читают романы: между ними и местными бабами и парнями пропасть...<Приписка: Три феи.>

    Думаю, что боль в боку не люмбаго, а натрудил мускулы на седле, проехав 100 верст. Нам теперь только и наступает наконец возможность приблизиться к лесу, и успех поездки зависит от того, сумеем ли мы в курной избушке сохранить силы для набирания в себя лесной силы. «Чащи» должны исчезнуть, наша задача их сохранить.

    Трудности достижения «Чащ» выходили из недоразумений: то не доставили телеграмму и за отсутствием места в гостинице мы ночуем черт знает где, то в доме колхозника где-нибудь временный непорядок: закусали, изъели клопы, то с продовольствием неполадки и лечиться пришлось. И еще самое главное, что все очень заняты, не до тебя, и оттого трудно объясниться: тебе не то показывают... и не с чем встретиться и нечему обрадоваться, а это же и утомляет.

    30-е Мая – поездка в Устье Илеши, 31-го по Коде до Малой, 1-го Июня по Коде до Рассохи.

    Живая, грациозная чудесная птичка трясогузка нынче была птичкой моего путешествия. Я видел ее на ледяном обрезе тающего снежного берега, и... и вот наконец вижу ее на северной реке, покрытой девственным лесом на песке. И узнаю строчки ее лапок на песке у реки: она бегала у самого края воды каждый день и оставляла за собой строчку следа, а вода каждый день сбегала, и строчка оставалась, и новая. На песке была целая книга исписана лапками чудесной птички, и я мог читать по этим строчкам о жизни реки Коды этой весной.

    Трясогузка и речной кулик – две птички, вечно мелькали, пока я два дня на стружке поднимался по реке Коде в поисках леса, которого не касалась еще рука человека.

    <На полях:> «Он пишет» Они: не могли понять, заем Осип [только что вошел] в колхоз

    золотой порой детства – все равно, была она или не была – и лиственница. Впервые в тепле после дождя я почуял наконец-то и тут общий аромат земли и весенней жизни. В этом так хорошо знакомом мне аромате тут был еще особенный теплый запах – «не навоза ли?» подумалось, но нет, навоз – это грубо, разве грибы? И нет, не грибы. Невиданное зрелище открылось, когда мы достигли верха слуды: довольно редкие сосны среднего возраста стояли на скатерти белого моха, чуть разве зеленоватого. Этот белый мох был как облака в переходящих формах, самый нежный, когда в руку возьмешь, понюхаешь, пахнет чуть-чуть грибами, а весь мох, вероятно, вместе с корой деревьев и начинающимися береговыми травами и давал тот особенный запах не то свежего навоза, не то грибов.

    И вот на белом зеленая полоска: это когда-то дерево упало и долго спустя дало жизнь на белом зеленом мху.

    На белой скатерти оленьего моха лежали в одиночку и парами и крестами темные трупы деревьев: брошенные вершины, забракованные и отмеченные на срезе крестами комли. Их было так много, что даже и ходить трудно стало, и белый мох, выглядывающий из под рам и крестов, не привлекал к себе глаза. Так показалась нам Кода-Рассоха на слиянии рек Коды с Мелетиной. Тут в бараках жил сторож с кремневым ружьем «крынкой» (крымское). Петя пошел убить утку, а я сел у реки, расстроенный страшной картиной разрушения. – Ты не очень-то сиди тут, отец, – сказал Петя, – а то старик еще тебя примет за медведя и ляпнет из "крынки"».

    «представление» и по другую, за кулисами, открывалась изнанка.

    Погода. Сколько раз я обманывался на севере, принимая улыбку природы за переворот и начало нового этапа весны. А на севере весна идет не этапами, а улыбками: обрадует тепло, и опять холодно, и в холоде все движется вперед холодно и деловито: зеленеют наволоки, раскрываются почки смородины, и лиственница, на вид засохшее хвойное дерево, начинает зеленеть.

    Выше Коды-Рассохи ехать нельзя: нечищенная река. Нечищенная река. Реку Мелетину чистили два года. И так каждая лесная река: предел падания на Коде.

    Пороги на Коде. Берега. «Усекомые». Песчаные слуды и сверху губами зеленый слой, насаженный лесом.

    <На полях:> Качули

    На высоте стоит монастырь

    Пятнадцать верст не доедешь видко

    И пятнадцать верст переедешь все видко

    А под высоким берегом река

    А наверху пожни

    И люди сено косят

    До чего высокий берег!

    Обрывы и скалы

    Из белого камня жгут известь

    А в воде много рыбы

    И есть рыба лох

    И у лоха икра крупная

    Ночью вода светлеется

    Вода бежит к берегу

    Падают деревья

    Вода бежит к другому берегу

    И на деревьях мох растет

    И по моху частый <1 нрзб>

    И под мохом вода бежит

    <На полях:>

    Обрывы и скалы

    Красные и белые

    Белый камень и известь жгут

    2-го Июня до Исагиза с роздыхом в Каргове.

    «Чащи».

    4-го Июня от «Чащ» до Карговы.

    5-го Июня в Каргове.

    6-го Июня вечером переход в Коду-Рассоху.

    7-го И[юня] в 7. 20 у. выехали в Усть-Илешу.

    9-го [Июня] утром остановились против Демьянова и пешком в Окулово на Вые.

    30 Мая. Переезд из Согры в Усть-Илешу. Адрес «Канарейки»: Евдокия Егоровна Грязнова, Горковск. [сельсовет] дер. Согры (Послать карточку ребенка). Председсель-совета Доставалов (достал масло и мясо). Одни охотники говорят, что тока кончились, другие: «самый прыск». Выехали в 7 у. (поиски своего карбаса) вдвоем. Опасная встреча с пароходами: 4 парохода завозили продовольствие наверх. В д. Вольтово к нам присоединился проводник Осип Александрович Романов (Верхнетоймский Рик, Горковск. сельсов. дер. Волыново, рядом дер. Ручей: охотник Кирилл Ягушкин). Осек. Перебористые места: никто не живет, ничего нет, одни журавли клюкву собирают. Земляные воротяшки. Осип Пете: – Поезжайте, где пузыри, хотя вы, конечно, сами знаете, а где пузыри, там и (фарватер) прилук.

    От вчерашней щуки расстройство желудка. Утки гоголя.

    Разговор об одной избушке: что если уйти в Едому, там от всего можно укрыться...

    и моросил весь день с небольшими перерывами. 9-го утром суровая борьба с тучами и холодно, а вскоре явилось солнце, стало жарко и парило, после обеда гроза и на один час сильный теплый дождь. Сегодня с утра теплый дождь, очень тепло и переменно. Совсем тепло и хорошо. Из своей серой рубашки мы заказали два кукуля от комаров (в Сограх: кулик).

    ... и что один убежал в грозное время в Чащу и оттуда на Уфтюгу и оттуда на Вычегду и работал там до тех пор, пока прошло время, после того вернулся к семье, все у него, было цело. Другой бежал в Москву к Калинину, достал бумагу и все вернул, третий не посмел бежать и был убит. Вот и вопрос: кто из двух поступил более правильно: один (донской казак) бежал и спасся, другой (белорус) был взят, попал в трудколонию, заслужил работой уважение и спасся в своем мастерстве и стал незаменимым работником?

    <На полях > Годы давние и глаз охудал – не вижу и не слышу – где она лает.

    На дне сто перемен: то хлещет крупа, то солнце выглянет. Приехал в клоповник пекаря на высоте против слияния Пинеги с Илешей. Снимали запонь: бревна все стояли как шерсть еще недавно, а теперь легли, потому что спала вода. Завед. запанью Басил. Андреев. Ягушкин был в бане (см. ниже характеристику Осипа: мужик дешевый: в случае хорошо сделает – награда дешевая, в случае сорвет – наказать не жалко по бревнам перейти; еще рассказ о медведе, который напугал пекаря: оба к оленям подкрадывались, и медведь вмиг к пекарю... Рассказ этот вмиг облетел край, и все его повторяют.

    <На полях:> Пожелтела хвоя на лиственнице, прилетели чухари. – Глухари? – Нет. Чухари.

    Везде тут характерны лиственницы, громадные деревья. Когда на лиственнице желтеет хвоя, на нее во множестве [слетаются] чухари. штук по 20 на дереве, как глупые, одного убьешь, упадет, все глядят на него вниз. Сейчас лиственница зеленеет, как и береза, бузина, смородина. Вода быстро спадает. Запань не спускается в ожидании пароходов: чтобы им можно было уйти. Запань 80 тыс. куб. м (Илеша, Кода, Ентала, Пурос). Холодный вечер, сверху ужасно смотреть, как босая женщина, стоя в воде, переезжает реку из бараков сюда за хлебом. Редкие всплески быстро бегущей воды: это просто снег сбегает водой, это весенняя вода. После эти реки узко живут. Лось узко живет.

    Разговор о человеке, который непременно скажет то, о чем бы умные и честные люди хотели помолчать и обойти, а если кто скажет, – надо делать, напр., если самолет «М. Горький» разбился, то кто-то сказал: «сделаем три». Такого все боятся, и он этим живет: такого, наверно, и Сталин боится: это тип.

    <На полях:> желтый от смолы

    «Туман, мукосейка держит». «Голова шла». В беломошнике растут желтенькие грибочки, хорошенькие губки, тоненькие, набрал я раз, и с парохода человек: где ты набрал грибы такие хорошенькие, желтенькие («Желтые губы». «Бывало раньше 50 л. на день и [зажаривал]»).

    В ожидании лодки смотрели на окатку леса женщинами, разговаривали с десятником, фотографировали. Было это возле избушки при слиянии Коды с Илешей. Хонговое дерево = хонга = сухостой. Из 40 в бригаде один мужчина (бесштанная команда хорошо работает). Нач. запани Ягушкин взял бинокль и стал учиться глядеть и когда понял и вдруг увидел окатку, то не успел удивиться, как увидел неверное дело, и, не отнимая бинокля, пустил матом. Нач. долго вертел бинокль, стараясь понять, и вдруг пустил на всю запань матерным словом. Это значит, он понял...

    <На полях:> Ляга = лужа

    Приехали на двух стружках Александр Осипович Губин и Осип Алекс. Мы поехали с Александром, вещи взял Осип. На глазах наших плыла впереди упавшая лиственница и отчего-то стала поперек реки, и сейчас же от этого образовался залом.

    На песчаном высоком берегу ясно видно, сколько лес насидел себе почвы: песок осыпается, а «почва» зеленой губой свисает.

    «медведь» в белом мху.

    Вода, спадая, на песке оставляла параллельные полосы, а на этих широких полосах, как строчки на бумаге, следы куликов и трясогузок: трясогузка всегда у самой воды бежит, и если хоть на сантиметр спадет вода, следы трясогузки и кулика это отметят.

    Над рекой, наклонясь чуть-чуть, стоит такая высокая лиственница, что белку из ружья на верхушке ее не убьешь.

    Рассказ Ягушкина о том, как они загоняли волков по насту, волки так близко шли от них, что веточки, раскачиваясь, не успевали остановиться.

    18 килом. от Усть-Илеши полдороги до Коды-Рассохи: «у Малой» (Ивановщина). Тут мы отдыхаем и ночуем. Тут контора от прежней заготовки. За берегом, сухим боровым местом обыкновенно болота.

    – это берег, намытый водой, тут трава вырастает (пожни), на зелень выходит медведь. «Слуда» – высокий берег, который подмывает вода.

    Вечер у Малой: на пне у промоины: внутренность леса ужасная, на реке постоянно валятся деревья: такая лесная река. Оставить одну, и ее всю завалит. Расчистка рек. Я свалил березу. Кода самая быстрая из здешних рек: беспрерывные пузыри (на прилуке) как яйца плывут, пороги, порог Сатана <приписка: – источи, пузырей Петя ставит дорожку. Вечер довольно теплый.

    1 Июня. На старых палах полугрудники. Вид спелого дерева. Тронутый выборочной рубкой лес иногда сам собой изводится от закорышей и от ветра. Расщепило хонгу громовой стрелой. Лето короткое, но жаркое, песок нагорает, ходить нельзя. Губин великан, а речь его как у первобытных людей: короткие фразы (стихи) изображают. Напр.: рыба Лох (см. выше).

    След оленя к воде и на той стороне: переплыл.

    Петя ходил на озера, ужасается: идешь в воздухе: столько навалено деревьев.

    – Придет человек неведомый. Приедет на белом коне. И будет списывать. Кто за новую веру подпишется – тому конец.

    <На полях:> следы выдры

    Слуда: Глубокие воды.

    Ратна слуда.

    Сучий порог.

    – На верхней Пинеге много медведей. И много случаев живет. Медведь снимает крышу клети. Вынимает мешок с мукой. И ставит мешок на землю. Лезет за другим мешком. И тоже ставит на землю. Все мешки достает и уносит один в лес. И в лесу зарывает и закладывает мохом. Приходит за другим. И все мешки прячет в лесу. А хозяин приходит и плачет. Хозяин говорит: – Я тебя не трогал и не хотел трогать. Зачем мне тебя трогать: шкура дешевая и ты опасен. Я бы никогда тебя не тронул (ставит петлю).

    <Приписка: Олени. Если идет много домашних – прибивается дикий, а если много диких идет – к ним домашний.> Рассказ в стихах про оленей: домашние к диким и обратно.

    Слуда Высокий Керас (берег). Идет человек, охотник Яков Губин. – Тетери падают?

    Начало рассказа: «Шли на хвосте». Ручей Межник. Мы вышли на слуду и пошли короткой тропой. Пришли на малую речку Кодава, тут много избушек охотников. Дальше пошли, впервые увидели белый мох, обрадовались, снимали. Но скоро попали на осек: всюду на белом лежали верхушки, лежали закрещенные комли. Безобразие нарастало и на рассошине Кода-Мелетина (тоже сплавная, в том и дело, что весной каждый ручей в северном лесу превращается в сплавную реку) наросло до полного безобразия: пузырились обнаженные реки, текущие среди брошенных грудами и крестами деревьев, бараки, переполненные клопами. Петя пошел за чирком, я сидел под уцелевшей лиственницей, разминал пальцами зеленые почки листика смородины и смутно думал о том: почему переход культуры от маленького окошка к более светлому непременно сопровождается таким злом, что у некоторых возникает вопрос: да стоило ли из-за более светлого окошка столько губить. Тут в строительстве где-то живет брат Осипа, старик, сторожем. Петя поопасался: – Как бы тебя старик за медведя не принял и не хлопнул из «крынки».

    <На полях:> Пророк: вспомнилось, сколько раз ошибались: большевики.

    <приписка: «пророю» не уставая от обмана, возмечтал перемену к теплу. Масса мокрого белого моха в тепле, нам показалось, особенно пахнет, чем-то средним между навозом и грибами. Спать легли в комнате медпункта, укрыв лавки густо лапником от клопов. Борьба против дворового мха: весь север в клопах. Осип лег с братом в своей становой приписка: (в отличие от едомной)> избушке («берег»), где все останавливаются и тоже много клопов. Братья легли на «качули» (от клопов).

    2 Июня. Часть вещей и продовольствия оставляем в клети при маленьком замочке (для виду). Все кругом с гордостью говорят, что у нас никто ничего не возьмет (какою ценою далось это? Наверно, тоже был террор). Рассказ о каком-то Андронике, лазившем по чужим клетям. Его убили, и суд затягивается. Вещи несет Губин до Карговы. Дорога бором-беломошником. Вначале «общая» тропа идет по осеку с брошенными деревьями. Те деревья, которые падали раньше сами, перерезаны на тропе, теперешние нет: падает дело. Осип оделся в лузан (порох сухой, пистоны, а руки свободны). Сыряки оленьи и лосевые для лыж. Нешкуренное дерево заготовки сего года: осмотрели и нашли закорыш: «к этому закорышу прилетают дятел и желна». Снимок дерева, пронизанного клювом желны. Оленю мох и трава круглая «волосец», растет на кочках в [болоте] (еловая сырость).

    Избушка нового типа (ввели заготовщика леса до революции): окна побольше. Губин говорит: Махонькая речка. Это Кодава. Махонькое болотце: исток Кодавы.

    <На полях:> Затуран = Забияка

    Порбышское болото позатянулось к Илеше.

    Табачный сук

    Старая заваленная избушка

    Полугрудник

    Ржавец – незамерзающее болотце.

    Скрыть губу: за это 6 месяцев.

    Дерево залечивает рану серой.

    Заломная рада. Привал на Заломской гриве. 1-я «беседка» на общей тропе.

    Лабаз для мяса убитых оленей (от росомахи)

    <приписка: ляга >

    Затески для малых охотников («ведь мы с детьми ходим»).

    У каждого свои рубыши («знамя»).

    Ночевка на сендухе (т. е. не в избе, под елкой), елка на сендухе.

    – Старик прогнал меня с Коды: «довольно ты тут посидел!», мне отдал свою избу на Каргове, и я тут сел и с тех пор я не сижу на том путике.

    – пороша, которая растает: бывают около Троицы кижи: когда черемухе расцветать. Частенько шубу наденешь, когда север подует: до Троицы.

    Полугрудина кособолонная. Порочистый лес.

    Гриб, губа: гниль, яма до сердца.

    Подкожные губы.

    Сумки <приписка: – место>. беломошник, блики, волны.

    Ржавец – незамерз. болотце между М. и Б. Клыком.

    Беседка на Большом Клыку. Довольно даже беседку срубить, чтобы две-три березы... И так везде в хвойных лесах лиственные деревья как украшение, как цветы.

    Исапов переход.

    Рашмак с рассошинкой на конце не обманет.

    – рассоха отвалилась.

    «Мороз» – трещина, дерево никуда не годится.

    Река и наволок, а за наволоком непроходимо.

    Отдыхали на «Каргове» в избушке Осипа на Коде. Отпустили Губина. Заперли в клеть продукты и налегке отправились в Чащу с ночевкой в Исачихе. <Приписка: Дерсу превратился в Мергеня.>

    Переход через Каргову (прит. Коды): пример: во что превращается речка в лесу, если ей дать полную волю. Лес навалило и он сопрел, позеленел, и выросли по зеленому новые маленькие деревца, а под ними вода.

    «ламу».

    Под выскорем <приписка: (кокора)> муравейник устроился, и тут медведь рыл.

    Порочистый лес: тут до революции стояла изба, и за 7 в. отсюда сводили лес, но здесь он не тронут: иногда гиганты стояли сосны, чаще ели: «ель на дворовом мху»: косой мороз, старая хонга.

    Пошли пропащие места: ельники долгомошники.

    Возле одной избушки три клети разных охотников.

    Возле избушек всегда есть дерево с глубоким вырубом, тут в воскресенье охотники стреляли в цель и пули вырезали: свинец хоть и не дорого стоил, да тогда дорожили.

    Мука в клети три года лежала, никто не брал: медведь разломал.

    В огромном порочистом, но девственном лесу одна кукушка неустанно звала людей к дружному севу, и мы шли уже давно ночью, а верхушки гигантов сияли в солнечных лучах.

    <На полях:> добродетели первобытного человека слагаются под палкой

    Водораздел возле Исачихи: М. Порбыш бежит в Башку (Мезень).

    Узнали Николая Матушкина рубыши: воронья лапа.

    Сосновое суродье.

    10. 15 в. пришли в Исачиху.

    На Исачихе в избушке нашлось «ушкало» (палочка, на которой подвешивают шкурки белок), это ушкало было длинное, значит, зырянское: у них лучше промышляют. И еще, что колодец в болоте был закрыт доской: значит, этой весной люди жили.

    Погода за день 2-го Июня: строго холодное солнечное утро, днем и дождь, и крупа. Под вечер солнце, потом сырость и холод <приписка: огненная печь и дымная изба, [тепло]: причина необходимости курной избы>.

    Раздел сайта: