3 Июня. Из-под солнца дождь, сравнительно тепло возле жилья. Под щепой оказался снег.
Зверовые ямы: для лисицы и медведя.
Шаста – бородки на ели показывают юг, шаста – олений корм.
В километре от Исачихи просека («побеседуем»!), разделяющая Коми – область. Боровые места. – Эти леса все оправдают! (Лес в своем понятии содержит столько поэзии, что только самый простой человек может восхищаться, подсчитывая кубометры: этот лесок все оправдает).
Зырянские рубыши с просеки на Исачиху. На юг виден М. Порбыш.
Не только лес рубить надо, если он поспел и если правильно рубить, а если время пришло, оправдалась жизнь, то и самому умереть ничего...
Обласкал зеленомошный бор, и пошли бесконечные долгомошники. Просек как железная дорога. То солнце и жара, то закроется облаком солнце, и хлещет крупа, и руки стынут.
То бывает от лет людей, и люди говорят об одном: молод! о другом говорят: стар! А то бывает не от лет, а от себя, живущего независимо от лет, от того, как устанавливает сам человек. Я в том возрасте, когда одобрения и поощрения от людей ожидать нечего и все зависит от себя самого.
Переходили еловый холм: ель на дворовом мху. На зырянской стороне в лесу нет просек, тут еще не была цепь антихриста.
Слева вывернулась на просеку ледянка. Тут вблизи р. Кислой убили рябчика: «ну, Кислая посвежила!»
По такую-то речку, под такой-то ветер выбираю себе место, затесываю дерево, ставлю свои рубыши и говорю: этот путик наш. Если же человек какой перейдет мой путик, я опять затесываю дерево и ставлю крест, это значит: не ходи на мой топор.
Перешли через р. Кислую и вошли в бор, похожий на Сокольники или на Лосиноостровский. После всех трудностей нам, конечно, такой чудесный бор был как рай, но в то же время мы были и смущены: зачем было так далеко ходить, если почти такой же рай есть под Москвой. Так вот мы живем и не знаем и не хотим понять, что живем в раю...
<На полях:> Тут вся тема: Нет на свете более мрачной силы, чем та, от которой люди стремятся уйти за леса и долы и горы – это сила привычки. Привычка лишает выбора. Привычка – это паутина: ее выпускаем мы из себя, ею окутываемся и ничего не видим даже рядом с собой из своего кокона.
Мы отдыхали в избе без печи, обозной стоянке, а Осип за это время искал охотничью избушку. Она оказалась совсем близко. «Мергень» истопил ее, вычистил, нарубил лапнику. Мы перенесли туда вещи.
Вечером пришлось поругаться с Петей, и я, расстроенный, ушел в «Чащу» и сидел в ней далеко за полночь, слушал стон деревьев. Утомление, холод, ветер сковали мою мысль, и я чувствовал не мир, а себя, свою древесину. Лежало гигантское дерево, упавшее между двумя тесно стоящими, из него был вырезан кусок, по которому лесоруб высчитывал годы, я сосчитал: двести лет. Тут же рядом лежали куски авиацион. бруска. Там и тут на подрумяненных волокнах стояли знаки самых высоких сортиментов: все было, но деревья [погибли], и я шел дальше, замечая...
Вопрос: чей путь вернее? донской казак бежит, а белорус приживается.
Кукушка, одна кукушка!
<На полях:> Медведь идет и не торопится: изба с ним <зачеркнуто: и с ним весь дом его>
– Погода все какая-то...
– Погода хворая.
– Холодно!
Разговор о зырянах: какой это хороший народ, и охотники лучше нас.
Раньше о хлебе не думали, охотились и сплавляли лес, а хлеб покупали на деньги: теперь дома есть нечего, и все никуда не ходят и работают прямо за хлеб.
Пинжаки попались, потому что хлеба не сеяли.
Медведь как выпрыгнет из берлоги весной, то голодный куда хошь сползает (начало рассказа о воре в клети).
Затесь и рубыши для сына.
Раз у меня хлеб за спиной, то я уж пройду. Виноват, беру свои слова назад: нельзя сказать в лесу, что я прямо наверно пройду, куда бы ни задумал. Мало ли что может случиться: в лесу темно! в лесу близко видно: ломи, ляги. Иной раз речку станешь переходить, и туда!
<Приписка:> Под холодиной оказался снег, и мы достали и ели на жаре этот подколодный снег, как мороженое.
Под колодиной снег. (Подколодный снег.)
Из Чащи ледянка идет на изволок, и этот великий изволок является огромным препятствием для вывоза леса. (NB. Под изволок ледянка: Лесная Повесть).
Две линии: одна линия кубометровая (сплав, рубка, характер древесины и проч.), другая линия культуры: и вот эта линия на севере обрывается: трудно чувствовать поэзию леса, если видел конец... <Приписка: Между тем обе линии могут сойтись: см. выше.>
Колхозы являются зачинателями земледелия на севере.
Мы идем обратно к Кодаве по ледянке, с которой возле верховья Коды мы должны свернуть на путик Осипа.
Осип забыл шомпола и вернулся за ними. Мы шли до Коды, перешагнули ее (снимок) и нашли путик. Осип пришел, мы спросили его: – Почему это путик его вышел на дорогу. – Не путик вышел, а дорога вышла на мой путик! – ответил Осип и объяснил, что он именно и показывал, как и куда надо вести дорогу.
на Уфтюгу. А весной нашли в реке. Молодые, молодая боялась покойников: похоронили в лесу. Рубашка прострелена. Скоро суд. А есть такое: лазил Андроник по чужим клетям. Так не за это ли?
Медведь на путике. Ему торопиться некуда, изба-то с собой.
Как будто два человека остановились по сторонам, уступая друг другу тропинку: так близко рядом стояли две большие ели по сторонам путика, и между ними висела едва заметная цинковая петля (ель пробита насквозь, через нее веревка и на веревке чурбан) для медведя. <На полях:> На Вые глухарь – чухарь.
Плутово: веревочка на силе.
Высота сила на рябчика – кулак, на глухаря – сверх кулака большой палец.
«Чащина» – тяжелая, с сухой чащины улетает.
Лапочки еловые под сило. <Приписка: Как птица вошла и на этом показать все части ловушки.>
Вечер, белое солнце, значит, завтра будет холод. И правда, вечером стало морозить.
Так мы идем путиком Осипа: белка попалась в сило (брюшком), билась долго, изрумянила когтями сосну и оборвала.
Горностай съел рябчика на путике.
Если бы медведь не ходил по путику, его бы и не тревожили.
Куница сидит на дереве, толстушечка.
«Осип Александрович, скажи, как ты понимаешь коммунизм?» и проч. (см. зап. книжку).
Вечер: белое солнце, значит, завтра холодно.
Пришли в Каргову к своим запасам, и эта Каргова, избушка с клетью в лесу, как город какой, у всех на языке «Каргова», и каждый может зайти и переночевать.
5 Июня. Карпова. День моих именин (23 Мая). Давным-давно распускаются и все не могут распуститься березы. Сегодня утром свежо, днем очень жарко, потом теплый дождь и один час после дождя тепло-парной, а после до ночи холод и ветер такой, что даже кукушка умолкла. Это у нас день отдыха и вечером ради именин ели рисовую кашу.
Нам где-то в походе встретился след человека, и Осип не раз его видел и говорил, что человек этот неизвестный: охотнику сейчас незачем, если же по лесному делу, слыхали бы (местность наша чуткая). Теперь Осип окончательно уверился: человек этот осину через ручей повалил.
Лесная река на севере занята угрюмой работой подмывания корней деревьев, собирания черной болотной воды: черная вода в лучах солнца оказывается прозрачной, и на дне Коды виднеются гниющие стволы деревьев почти красного цвета. На берегу пни с высокими боярскими шапками из моха и сморщенные бородатые елочки. Очень удался реке песчаный наволок, и на нем раскрывает зеленые-зеленые листики душистая черная смородина.
На лесной реке не нужно строить мостов, их в избытке набросала река.
В большом лесу крик человека – это пустяк. Крикнешь, и твой же крик деревья в шуме своем возвращают как неясный разговор множества людей, и среди них, бывает, различаешь голос давно умершего близкого человека.
Вечером Осипа услали в Рассоху, чтобы отнести часть вещей и принести масла.
6 Июня. В два часа ночи река передала свой голос лесу (тема песенки).
Если замкнешь избушку, то замок собьют, но если есть другая избушка переночевать – оставят.
Едома <приписка: Сузем> пугает, и поначалу боишься сойти с тропы.
Бор красив сам по себе, но к человеку совсем равнодушен, а еловые долгомошники прямо даже и враждебны человеку. Когда же человек в этом равнодушном лесу срубит себе жилище, то на месте срубленных вырастают близкие к человеку деревья: березы.
<Приписка:> Елка красивейшее дерево, если растет на свободе, но ельник ([скряга] держит жизнь)
<Приписка:> Весна в клетке.
Удержали весну.
Так и не могут развернуться листья березы, а весна именно тем и хороша, что быстро движется и все в ней меняется. А мы хотим удержать весну! И удержали...
<Приписка:> Удержали, а что в этом хорошего? Раз она весна, то должна и двигаться: дружно.
Искусство топора.
Искусство топора <приписка: избах Как Осип делит сушку. Как он разводит костер (гораздо скорей <1 нрзб.>). Одним топором, без пилы и единого гвоздя рубит избу. Выбирает место, где лес погуще. Деревья не надо носить: они на месте, и один человек из них сделает избу в 5– 7 дней. На стены 10 хлыстов (6 арш.), на потолок 5 хлыстов, на пол и пр. 6 = 21 дерево. Вот бы научиться пионеру... (партизан: роль избы). <Приписка: Прогулка в жару. Пионеры...>
Ходовая белка.
Петя ушел за рябчиками, я пошел встречать его и встретил Осипа: из Рассохи. Нам встретилась белка: это ходовая; нынешней весной белка идет; обыкновенно [если] идет белка «под суслон», то останется, если же ранняя идет, то говорят, что мимо пройдет.
Хариусы.
Поймали в вершу двух хариусов: рыба начала сверху спускаться.
<На полях:> «Через меру находит охоту в себе» (Мануйло). <На полях:> Боролись с клопами, но отступились.
Партизаны.
Рассказ о купце, который спрятался в избушке и захотел вызвать дочь, но мужики изменили: пришли и... (Роль избушки в гражд. войне.)
«[встало]- крыло», что медведь, ложась в берлогу, «меряется» – делает закус на задних лапах (Осип показал это на елке).
Беседка.
По общей тропе идут люди разных лет и разных сил, один впереди, другой далеко назади. Но когда приходит час отдыха, то собираются вместе и тут вместе, конечно, беседуют. Тут на местах роздыха, закрепляя деревья на пнях...
В 9 в. пришли в Рассоху. За этот теплый день распустились березы так, что, как это бывает, маленькие листики как будто сами держатся в воздухе, и все они удивленные. Ночевали на старом месте, старик, брат Осипа, пострадавший за религию (был церковным старостой), всю ночь парил лодку и ставил распорки.
7 Июня. В 7. 20 у. выезжаем в Усть-Илешу. Ель – красивейшее дерево на севере, если свободно растет, но ельник...
<На полях:> р. Ентала
Перемоек – старое русло, старица: «новый перемоек».
Слуда и наволок: слуда – это высокий берег, как бы данный природой, а наволок – берег, намытый рекой, на нем пожни зеленеют, березы растут, медведи копаются. Занаволока (болото за наволоком).
Сверху до низу нет песчаного наволока, где бы не виднелись следы выдры (широкая жизнь и проч. о выдре).
Утром же было так холодно, и вдруг стало жарко. Березы убираются, растет зеленая ярко трава на глазах.
Заехали и зашли на берег к охотнику Кириллу Ягушкину, медвежатнику, узнали, что пять медведей вместе ходят.
Чунки – это санки для ручного завоза провизии.
Кережи – то же, но делается, как осиновая лодка, трубой.
Осип спросил меня (на прощанье): «от ворона-то как?»
В силышко ястреб попался, живой, красивый, глаза красные, сам пощелкивает, жалко было его убивать. <Приписка: (Снимок) >
Илеша и Кода рядом бегут, но на Илеше раньше спала вода, и оттого теперь Кода спешит и быстро несет наш стружок.
<На полях:> пустили моль.
Запань пробили на Илеше. Моль ушла. Теперь окатывают осохшие бревна и сделали маленькую новую запань. Работают женщины, дети, большая работа. Много снимал.
Встреча с Исаковым, зав. лесопунктом. Зазвал «отдохнуть» в контору, где битком сидят. Возвращение к пекарю: смена пекаря, новый пекарь. Работа Осипа над улучшением клоповника. Разговор со спецпереселенцами («убежать легко, недаром же казаки раньше назывались «воры», а жить трудно: гиблое место на севере»). «Восхитительный вид»: пустили всю собранную моль: «густо, как ледоход идет». Пережидаю суету в лодке на берегу: провожаю глазами плывущие бревна: какой дешевый труд! Осматривали вечером бараки: 250 рабочих в двух домиках на 7x9 мет., тут же столовая и медпункт. Причина: Край не разрешает строить из леса, а из досок. Обувь 350 пар на 8000 людей.
Ужас тесноты: свалка: женщины и подростки, на нарах и под нарами. Духота. Возможно, что им и ничего, но что если кто-нибудь среди них, как я... (ужас!)
Прощание с Осипом (Осип Алекс. Романов, дер. Волыново): – Мих. Мих.! вы обещали мне. – Да что я вам обещал-то? – Да от ворона-то. Заместитель Осипа бородач (см. портрет) Василий Иванович Антипин из дер. Ручей.
Вчера разговор с Исаковым: как он, партизан, с другими партизанами, пользуясь избушками, боролся с белыми. Роль избушки и охотника в партиз. борьбе. Эту тему...
Выехали на карбасе вниз по Пинеге, оба пекаря нас сверху провожали, и Осип.
Клесты осенью шишки еловые вниз спускают в мох, и там, во мху, они по три года лежат не портятся, и белки их там находят.
Утка Клей черная, нос желтый (турпан?).
Утки Соксуны с носами, вот какие смелые.
<Приписка: Песня> Утки Крохаль и Гоголь в дуплах живут, вылет из дупла маленького, на воду, окунется с ним – и за другим.
Облака скоро идут – дождя не будет. А между тем все дождь и дождь.
Осяткино.
Слуда Глубокие чоды (25 кил. от «Чащи» – сюда узкоколейку).
Олений гон около Покрова (старик слепой наконец-то сказал, а то охотники говорят, что весной), родятся олени около Благовещенья.
Пожелание охотника: если отпускать из колхоза, то на 2–3 года, чтобы окупить трату на материалы. Месяц июнь надо отпускать для подготовки охоты (приучить птицу к гуменцам), и с 1-го сентября...
Топор и пила.
Все на топор, и только в 27 году началась пила. Пилой на пару берут 100 хлыстов, а на топор один берет 75; 20 дерев (10 куб. м.) за день топор, а теперь средняя 3 куб. в день (причина: тогда мастер топора, а пилой могут все, и женщины): силы не так много, а натуральность нужна.
Полщук (бурундук) если повадится в клеть – все пожрет, к дождю покашливает.
Шилега – второй поселок (изб. охотники, а нет земледельцев).
Далеко ли хвост?
Поселок Прась (земледельцы – колония: пожни: [пасут] лошадей).
О реке: – Раньше туда шла матерая, а теперь она переделана.
– (стрежень, основн. течение).
Ночевка в избушках Хорнемы. Переход к земледелию сопровождается грязью: совсем не то, что у охотников. Вечером охота на уток.
9 Июня и 10. Солнечно-жаркое утро. Долина создана капризом реки. Прогулка по высокому берегу. Снимал сопревшую и поросшую деревьями...
Возвратились к Керге. К дер. Керге: колхоз «Бедняк»: только назвались бедняками, и вдруг сверху грянуло: колхозник должен быть зажиточным.
Трясогузка плывет на бревне и поет.
Во многих колхозах для самоснабжения есть рыбак и охотник: у них Кирилл Ягушкин (из Ручья) по 15-е утро ловил на току.
Глухари весной «жирные да могутные»... станешь [коленкой] (душить), вздымает.
Куница по гуменцам ходила и попалась в силок: задушилась на тычке. Плутовка!
Утром приехали и остановились против Демьяновки. Отсюда пошли пешком в Окуловку через деревню Мати-гора. Кладбище: памятники – просто палки, сухие сучья, поднятые возле, от сломанных вил, и уже культура, если палка новая и на ней знамя (рубыши, напр., воронья пята). Просека... церковь, сумасшедший с топором. Переправа через Выю. Долина Выи широкая, распаханная, веселая, все привыйские деревни как на ладони, песочек, и радуешься, что страшные согры отошли.
Устинов зав. лесопунктом. Уборщица Агния Ивановна. Наша квартира – хорошая, но опять клопы. Хозяин быв. в германском плену (нужник хороший). Огород, окруженный высоким забором. Внутри огорода колодец, и женщины с ведрами (одна беременная) через забор – почему?
Пила и женщина.
Привезли вещи. Прощание с Василием Ивановичем Антипиным. Его рассказ о валке леса зимой: пила, топор и женщина. Сквозная бригада (с разделением труда): подрубают, другие валят, третьи – раскряжевывают, четвертые – окорка. И так выходит хуже, чем «своя пара» – «все, что нажмешь – тебе и придет».
Валка – Навалка – Свалка. Навалка – самая тяжелая.
Валка – Навалка и Свалка.
Бывает, штук десять свалишь и все бросишь: под каждой губа.
«Номера».
Зимняя сплотка спецсортиментов и пиловочника не ниже 24 см, «номера» – 8,5 м длины в два-три ряда. На три номера 1 человек, соединятся в 6 = 2 человека.
Борьба за большое окно.
Радость большим окнам – бесспорное достижение, и, несомненно, так надо, но маленькое окно в прошлом, за которое нечего бороться <приписка: – тоже прекрасная вещь> оно дается каждому даром; а за большое окно, за светлую и удобную жилплощадь очень надо бороться – надо доказывать свое достоинство, надо лезть на человека, очень утомительно это, и начинает соблазнять маленькое окошко прошлого. Для меня в этом нет ни малейшего сомнения, и чтобы взять больше от жизни, я живу надвое: <приписка: я, лично я, в себе отдыхающий, за своим окном> живу отдыхая, собираясь с духом за маленьким окошком – и восхищаюсь, а отдохнув, иду воевать за большое окно... Из этого явно, что не сродни мне люди, стоящие за маленькое окно, и те, кто никакой жизни не знает, кроме войны за большое окно.
Германский пленник.
Целый день мы видим, как женщины с ведрами перелезают через забор, и среди них одна была сильно беременная. Вопрос: почему не сделают калитку?
Лосенок с телятами.
Патриоты.
Когда спросят: – Ну, как вам показалось в здешнем краю? – я высказываю свою радость и удивление перед честностью местных людей: оставляешь двери незакрытыми, и никто ничего не берет. – Вот это верно! – с большой радостью и гордостью говорит туземец. И в то же мгновенье, омрачаясь, прибавляет: – Завелись такие элементы и у нас: из переселенцев. А что раньше-то было!
«Зеленые годы» – когда хлеб вымерзает. Вот уже десять лет не было зеленых лет. (Может быть, потому только, что раньше сеять начали <приписка: влияние рубки лесов в Норвегии)
Среди охотников Выи: Замятин и др. (фото).
«Собака ряд правит». Охотники по натуре и охотники по нужде. Вопрос: – Когда бывает гон северных оленей и лосей. Старый охотник, ослеп, а всю жизнь не встречался с медведем.
Собаки в деревне не лают и только в лесу лают и защищают хозяина: только в лесу у настоящей лайки дом: в едоме. В этих деревнях тоже нет петухов: все тихо в деревне, и слышится только ветер, долетающие по ветру голоса людей, а если тихо, то вечное ку-ку из леса.
Затуран.
Собаки летом голодают, они очень флегматичны и умно делают, что больше лежат. Старику Андрею тяжело молодая собака: далеко ходит, ему не поспеть. Приручение «Пуделя», переименование: «Затуран». Проба возле Окулова. Согра со струящейся водой. Роковая ошибка Затура-на (молод, накипело, хотел себя показать и по клестовым заедям). И второй раз. В третий раз мы не дошли: замолчал. Дождик. Укрылись в кузнице. Хозяин. Колебание Затурана: долго сидел, то туда, то сюда и к нам. И я уверен, что собака хорошая, но при его ошибке я вообще раздумал собаку покупать: много возни. Так девушка, хорошенько раздумав и подсчитав ясно за и против, отказывается от жениха, да и вся наша жизнь, если только не увлекаться, а подсчитывать за и против... Баня: Что одно хорошо на севере, это баня!
<На полях:> Забор: короткие юбки.
11 Июня. Разгадка герм, пленника.
Теплый дождь, гроза. За три дня трава выросла, ягнята соседей нашего хозяина просунули носы и ловят языком сочную густую траву. Тут-то вот и явилась разгадка, почему не делают калитку: довольно ведь, чтобы раз кто-нибудь забыл закрыть, ягнята все ворвутся и зараз все уничтожат. <Приписка: Германский пленник был прав. Пусть колхоз себе делает калитку.>
Агния Ивановна, уборщица (тоже разводка, как и в Согре Маша): если с женщинами хорошо обходиться, то они еще лучше работают, а мужчины от хорошего все портятся.
Проба Затурана и его драма.
Вечером прошел по Пинеге хвост. Все кругом говорят о хвосте. С хвоста вернулся завпунктом Устинов, сказал нам, что для нас снял с хвоста комсомольца, окончившего курсы десятников.
Колесо. См. конец 5 июня.
Борьба в этом краю за колесо. Это было при переходе нашем с Матигоры к Вые: тут у реки стояли на ужасной дороге дроги на колесах, и мне вдруг что-то мелькнуло в памяти: так бывает, когда долго не встречаешься с чем-нибудь обычным в жизни и вдруг его увидишь. Да, так и есть: я давно не видал колес. И только подумал об этом, гляжу, по грязи катит молодой парень рысью на санях... Механизация: колесо-пионер. Как делать надо лучше: дороги делать, а потом пускать экипаж на колесах, или вводить колесо, а оно уже будет понуждать делать дороги (так у нас с автомобилями; далеко-далеко от московской промышленной области уже внедрили автомобиль и давят на жителей края, заставляя их для себя делать дороги, а в Верхнетоймском районе близ Пинеги борется с бездорожьем просто колесо). Однажды у Выи я увидел повозку на колесах... И тут же рядовая сеялка и плуг (земледелие начинается рядовой сеялкой).
Пила и женщина.
75. Бывало, брат Вас. Ив. брал за день 20 хлыстов (10 кубомет.) на топор, а теперь пилой средний лесоруб берет 3 кубомет.) Но ведь новое время требует большой рубки, мастеров-лесорубов не хватает: являются необученные рабочие, женщины в особенности: тогда им на помощь [приходит] пила, и две женщины с пилой сделают больше, чем один великан лесоруб с топором (он 75, а две женщины с пилой 100).
Пропущено в Каргова (горе с Осипом: Мергень).
На Пинеге еще носят короткие юбки, и в них неловко перелезать через заборы.
Кто-то сказал в этой деревне женщинам, что в бинокль можно видеть насквозь, и вот как наведешь на какую, она непременно: ах! и застыдится...
Пропущено впечатление в Исачихе: когда пролезаешь в дверку, опасаясь шевельнуть над собой небо.
Еще пропуск: путик – это легкий след человека, и вот счет времени: пожар в лесу и поколения (спросить Петю).
Еще: как боятся огня в беломошнике.
В Окулове: Выя – простор полей, все деревни видно. В небольшом расстоянии друг от друга по ту сторону Выи две церкви: одна переделана в кино, другая, эпохи Грозного, деревянная нетронута, и, говорят, в ней есть дырка, через которую лазят старухи прикладываться к старине. (Соединить с этим ягнят – изгородь, борьбу за колесо, пилу и проч. <приписка: кладбище, кино: водицах)
Пропущено описание болезни в Усть-Илеше (объелся свежей щукой) и фельдшер: пинежские сухарики – «фи-липповские, старого запаса». (Колхоз Пионер дер. Вадыга (Горек, с. с) в 33 г. еще была только одна телега.)
12 Июня. Солнечное теплое утро, вскоре веселый дождь «из облака». Собираемся в Суру. «Комсомолец» Васька: долго не понимали. Воз с вещами. Сами пешком влеве от Выи и так до Усть-Выи на Пинеге. Встреча с нашим карбасом и отъезд в Суру в 10 ½ у.
Дерево-пионер.
Лес на берегах 30–40 лет, еще далеко не спелый, и это счастье: наконец-то на берегу реки не лесные оборухи. а молодой лес, и река от этого стала неузнаваемой. На правой стороне растет сосняк, на левой ельник: это, вероятно, потому, что на правой стороне лес сгорел, и на пожарище, как это постоянно бывает, взялось расти дерево-пионер.
Речка Выспола в 10 кил. от Окулова, на ней много избушек земледельческих пионеров. Эти избушки совсем несравнимы с охотничьими: возле них грязь – толчея от скота.
Р. Шога: спирто-порошковый завод.
Фиксированный десятник.
памятнику на могиле, замененному неоструганным колом.
Р. Ленивая (30 к. от Усть- Выи + 30 до Кучкоса + 60 до Суры).
Р. Кучкос и после нее час. В 8 вдруг нагнали хвостовой караван. <На полях: Хвостовой караван.> Осмотр: 6 домиков на плоту, передний уборная, потом кухня, контора, бараки. Купили налима, сварили уху. Ночевать, оказалось, и у них холодно. Решили ехать дальше. Тут на границе Карпогорск. р. смена рабочих, наши вернулись в Выю, сели допризывники. <Приписка: (Можно вставить встречу с Губиным и поэму).>
Малиновое пятно.
Так мы решаем двигаться дальше. Через некоторое время беру управление, Петя ложится спать. Васька оказывается никуда не годным, и едет он в Суру за водкой.
Какое это счастье совсем одному в такой невероятной глуши.
Вот на короткое время даже кукушка смолкает, и красная вечерняя заря из-за леса ложится впереди меня в воду. Это малиновое пятно в воде между лесными берегами так и остается, и пока оно побыло немного – это и была ночь. а потом вокруг, не светлея, – куда же больше светлеть! – стало белеть, здороветь, я сам в себе почувствовал бодрое радостное утро, и со всей силой во всех сторонах забили кукушки. Восторг, безмерная радость...
Проехали Нюхчу. Васька проснулся и начал трепать веслами бесполезно, спрашивая меня: как твоя фамилия? а жена есть? а сыновья есть, а дочки? Если бы не сказали, что он комсомолец, я давно бы понял его как идиота... Стало невыносимо: это сволочь, явно пользуется моей мягкостью. Бужу Петю, и все меняется: Петю он боится. А тот его [спрашивает] о шести условиях Сталина, и оказывается: он об этом и не слыхал и в комсомол попал, чтобы попасть в учебу на десятника. Так с трудом открывается суть человек из-за эпитета «комсомолец». И Устинов, наверно, тоже хотел нам угодить: для него лично, наверно, комсомолец – существо совершенно непонятное и как бы ненужное, но он подчиняется закону, и раз говорят «комсомолец», то и он это уважает.
<На полях:> В Англии столько лет прошло и столько было всего, а вот все-таки сохранились свои дюймы, у нас же [аршины прошли, версты] система мер, и вот тут, где... все ведут счет на кило и метры.
– редкий и глухой – но далеко! Да разве вопрос бурлаков, [спускающих вниз] бревна: – Куда плы-ве-те! – Кого плавишь? – И: – Далеко ли хвост?
Настоящее утро, когда солнце всходило, было очень холодно, был мороз, но солнце скоро разожгло: весна наконец-то «вступила в свои права» совершенно. Слышно, кричат воронята: значит, несмотря ни на что, вывелись.
Утка «гагарка» с утятами плыла, мы на нее: все испытала, все приемы и наконец «спасайся кто может!» – утята нырнули и все показались далеко в разных местах и спаслись.
13 Июня. В 11 у. дер. Поганец на речке того же имени, а напротив в двух килом. от берега родина Иоанна Кронштадтского Сура. Мы подъехали к пристани, две девчонки тут на грязи варили чай, собака на трех ногах (такую же видели в Котласе перед бедой). Смущенные видением собаки, пришли в Суру, отыскали заместителя нач. лесопункта, и с первых слов о продовольствии, об отдыхе он сказал: – Такое несчастье, у нас в ОРСе, продавец случайно родила, и сами сидим без продовольствия. – Случайно? – удивился я. – Да, – махнул он рукой, – случайно вышло. – Через некоторое время этот совсем безликий человечек спросил: – Много материалов набрали? – Мы убедились, что с таким каши не сваришь, и, хотя это как будто было сверх сил, решились... Дали нам рабочего. Мы ушли и в ожидании его там же на берегу возле пристани на прилуке варили кулеш. Женщина просится, обещается грести. Соглашаемся, если рабочий не придет. Нет рабочего – согласны! несет багаж: пуд, два! колеблемся, но соглашаемся: боимся за свои силы. Васька узнал, что будет пароход. Она вдруг нам, имея в виду пароход, что грести не умеет: «разве научите <приписка: ребенка>» (в заключении ребеночка). Нет! и едем вдвоем в ЗУ2ч. на 20 кил. в Карпогоры.
Сменяясь, едем вечер и ночь. Паук нас ждет на воде и бежит к лодке по воде очень быстро. Расселение пауков. Трясогузка на бревне <приписка: поет>. Трясогузка по краешку всю лодку обежала. Кулик на бревне. Крик [бурлаков]: – Кого плавишь? – Девка по-матерному: – Ебут вашу мать. – Петя спрашивает: – А чем? – И ему она: – Хуем! – Это прямое следствие тесной жизни в бараках: озорство. Кукушки. Звук на воде. Какая-то церковь ночью (все видно). Вопросы о хвосте. Жизнь плывущих бревен: бревно пестрое со змеиной чешуей, длинное – пристает, пробует нырнуть <приписка: подпыжиться> под карбас.
– «клуб имени 1-го Мая». Снимал и спросил: оказалось, Довела. Из леса на той стороне против какой-то другой деревни голоса: – Сплавьте до Явзоры. – Некогда, – ответили мы и тут же крикнули в деревню: как называется. И сейчас же обиженные отказом кричат: – Не говорите, не говорите! – И старуха перевозчица: – Не говорите!
Девушка и старуха удят рыбу. <Приписка: Колдунья рыбу ловит. >
Явзора...
Ночью монастырь (видко).
В 6 у. сменил Петю: холод меньше вчерашнего.
взбирается на берег и [полем] идет в Карпогоры. Я же развожу примус, не ожидая ничего особенного хорошего. В этом и трудность нынешнего путешествия, что отдыха нет. Скоро появляется Петя и говорит: – Туши примус!
Через какой-нибудь час мы в раю (в квартире несчастного быв. директора). Сидели как пьяные в ожидании матрацев. Улеглись по углам на полу, перебрались на кровати. Поужинали в 7 и опять спать.
15 Июня. Роскошный день. Встал в 9 утра. Прошел по Карпогорам и в один час устал, спать захотелось. После обеда опять спать. Вечером на щельях: красная дорожка. Секретарь райкома и др. в ожидании хвоста. Проходит хвост. Разговор о семужном заводе: мальков пускают, а ловят в море (лишь отчасти здесь): лов семги в Карпогорском районе запрещен. Лосей много развелось. Чуть попугали, и слушаются, не стреляют (а под Вологдой ничего с народом не сделаешь. Почему? Догадываюсь, что такое послушание – результат общественной культуры, созданной особенностями охотничьего промысла: необходимость сохранять запасы в лесных избушках...) – Баня, шайка. С легким паром! Гражданин, вы не здешние? и пр. Зацветание черемухи.
16 Июня. Пока верное солнце (6 у.), спешу снять ветродуйные лиственницы на щельях и обхожу весь берег с необыкновенными деревьями и красной дорожкой глубоко внизу у самой воды.
Были в телятнике, смотрели маленького месячного лосенка, веселый, поедает 3 1/2 л. молока, как и все телята. Дитя Рика: положено вырастить и приучить. Старый охотник сказал: «убежит!»
После заката солнца поднялись на вышку. Река и леса: туда и сюда все нет селения ближе 200 килом. Там, вон там на краю горизонта, где кончается зелено-кудрявая масса лесов и за ними все те же леса, но как ровно синяя полоска, и над полоской плотной ваткой висит закругленное [сыто] облачко – там Печора. Много вовсе непроходимых пространств, много болот с едва заметными тропинками. Есть болота грядками, каждая грядка осыпана морошкой, на одной соберешь, но на другую перейти невозможно, и видишь, да не возьмешь.
Гражданская война в Карпогорах была подготовлена ссыльными и вернувшимися с фронта солдатами. Лесная избушка служила одинаково и красным, и белым, руководил белыми дьячок из Карпогор (под конец взорвал себя ручной гранатой). Кулаков (несколько человек) побросали в пролубь (семьи и теперь живы).
Вот церковь-склад <приписка: скворечник вместо креста> вокруг разрушенное кладбище с единственным понятным обломком среди хлама: «последний дар от мужа и детей», и среди этого хлама целехонький мраморный памятник с решеткой в высокой степени буржуазного вида. Написано: Григорий Степанович Щекотаев. – Это революционер, – сказала нам работница. – Но почему же такой памятник, крест? – Лесопромышленник, – ответил сторож, – умер от себя: опился пивом, а семья за границей. А не разрушают, потому что красивая вещь и есть лига наций, и кто ее знает, как на это посмотрят: так уж лучше пусть стоит и стоит.
<На полях:> Кладбище... соединилось с «лигой» комсомольской и скворечником
ворчат. На верхней Пинеге по-иному: там почти вовсе не занимались земледелием. Теперь колхозы там, собирая возле себя людей, являются пионерами земледелия.
Тех. дир. Шевелев твердо сказал, что пассаж, пароход из Архангельска придет в Карпогоры завтра в 7 у. и уйдет через несколько часов. А «Курьер», вернувшись сверху, будет послан обратно наверх.
17 Июня. Вспомнились мне религиозно-философские схемы Горького: напишет схему и такой план головной принимает за жизнь и открывает... Это очень похоже на письма Алпатова, в которых видел он свое спасение, посылал, и вдруг после того ему открывался обман («любовь по воздуху»). Как далеко это время и как проста эта палочка на могиле, поставленная вместо памятника! Новых крестов нет ни одного, старые частью упали, частью покосились, но главное, что они стоят очевидно брошенные, сами по себе, без отношения к носителю и создателю креста, человеку. И вот среди мертвых остатков христианской культуры, среди неструганных, сухих сучков, поднятых рядом в лесу и воткнутых в могилу, среди зачищенных сосновых колов с пометками на них топором, рубышами: воронья пята и другие, мы читаем: «Здесь лежит комсомолка Наташа, убитая на полевой работе громовой стрелой в 1934 году Июля 20. Она была образцовой работницей и оставляет свою книжку ударницы на память вам, дорогие товарищи!»
В нише малюсенького окошка висел складень и лежал псалтирь, маленький, сокращенный, школьный. Маленькая книжка сама собой раскрылась на псалме: «Живые помощи» – очевидно, этот псалом и читался хозяином книжечки постоянно. – Живые помощи, – сказал он, – я постоянно читаю, когда иду на путик: помогает от ворона.
Отлежался, отоспался, отъелся, и опять все заиграло вокруг, и так ясно-ясно чувствуешь границу возможности творчества...
«малиновой воде»: когда замолчала кукушка и время остановилось, я положил весло. Несколько бревен, которые я хотел обогнать... Я совсем неслышно опускаю весло и двигаю лодку, обгоняя плывущую моль. Мне бы надо положить весло и отдохнуть, но какое-то внутреннее сопротивление тому, что древесина, бревна, какая-то моль будет плыть с тобой на равных правах, не дает мне возможности передохнуть, <приписка: непременно надо обогнать> и кукушка неустанно отсчитывает время, как будто подгоняет тебя.
Но вот что-то случилось, куда-то мы пришли, и кукушка перестала отсчитывать время, и я тоже положил весло, лодка поплыла боком, моль, плывущая сзади, обступила ее, и я, и лодка, и бревна поплыли все без личных усилий, влекомые вперед на равном положении. И тут очень скоро случилось, как это бывает после сильной усталости: на несколько минут вздремнешь, перекусишь чего-нибудь, и силы к тебе возвращаются, и тебе кажется, что ты начинаешь снова: начинать свою жизнь игрой. Мне кажется, и было всего десяток или два минут, когда все стало меняться: малиновая вода побелела, заблестела, кукушка снова пошла, и я, подчиняясь ходу событий, веслом распихиваю вокруг себя моль, нажимаю, отстраняю, обгоняю сонные бревна и в ознобе восторга плыву. А солнце, в несколько минут переодетое в утренние одежды...
<Приписка:> Послать перед отъездом в Архангельск.
Архангельск Севлес Секретариат. Поручению Нарком-леса приеду Архангельск. Забронируйте номер Центральной гостинице на Июня. Писатель Михаил Пришвин. 2-ая тел. Арх. Центр, гостиница. Забронируйте номер на Июня, Писателю Пришвину. Секретарь Пришвина.
Ждем парохода. Пришел «Курьер» сверху и отправился снова наверх. Снизу пароход прямого сообщения в Архангельск (из Карпогоры) обещают вот уже два дня. Томительно ждем. Начали страдать от жары. И по всему теперь, по траве, цветам уже лето. Быстро спадает вода. Там, где мы 3 дня тому назад проливом подъехали к «щельям», белым песком коровы переходят.
<На полях:> реки-завалы
В лесах кое-где встречаются «пустыни» – остатки строений, обросшие лесом березки, смородина. Это жили «беглые» (фото: «пустыня»).
Черторый. Название Ч. объяснялось еще в XIX в. как быстрый поток, прорывший себе ложе («как будто черт рыл»). Существует русский географический апеллятив черторой – «овраг, рытвина от воды». В Москве.
Причины заболачивания: река роняет деревья, образуется запруда, вода образует «занаволоку» со стоячей водой, вырастает согра, – ельник по болоту. В этих болотистых верховьях рек, в елках залеживается снег и весною сбегает, обращая каждый ручеек в большую сбежистую реку, по которой весной сплавляются массы леса, а летом курица вброд перейдет. <Приписка: Так себе родничок, а тоже роет землю и валит дерево.>
Необычайная жара, и так парит, так складывается на небе, что будь это у нас – безошибочно скажешь, что дождь через час, а здесь из этого только еще большая жара.
«Судорабочий». Перебрались туда. Разочарование: вместо двухместной каюты дали каюту в 5 человек, причем 3 человека – гепеушники (Шубин с женой и другом). Перешел в общую и обидел Алексея Ивановича.
<На полях:> Радистка Вечер – Утро
В 12 н. пароход отошел. Около этого времени совершилась точно такая перемена в природе, как было на верхней Пинеге. Солнце давно село, и место, где оно село, давно и очень широко закрылось безразличными дымчатыми облаками. Довольно странно для нас было, что как будто совсем независимо от заката оставалось и горело одно большое облако, и в тихой воде на всю Пинегу чуть ли не в километр шириной отражается его малиновый свет. Мало-помалу постепенно в течение каких-нибудь двух десятков минут красное на небе начало сильно смягчаться вокруг него белеющим и светлеющим небом, и когда от всего красного осталось чуть заметное пятнышко, – везде вокруг было по-утреннему, хотя до восхода солнца оставалось еще очень много времени.
18 Июня. В 7 у. проснулся. Проезжали Чокалу и тут около обогнали хвост и, сбавив ходу, пошли вперед между бревнами. <Приписка: (1-й хвост: 1-я весть о нем в Усть-Илеше от пьяного Зава, 1-я встреча: мы в Окулове – он обогнал; 2-я – встретились – 3 – увидели в Карпогорах, 4-я Чокала)>
Берега высокие стали, красивые, и часто села с веселыми полями: угрюмая Пинега, как северный человек, постепенно «оттаяла» и стала хорошей.
<Приписка:> Пинега оттаяла.
Радистка-красавица в Карпогорах: встречи. «Рыбница».
Встреча на пароходе с женщиной, которая в Суре удила рыбу: она потеряла девочку и теперь, туберкулезная, едет в санаторий. Разговор о вырождении «русской женщины» на севере, пьянстве, разврате, матерщине девушек: человек переживает судьбу леса: тоже молью проходит.
Брызговой судак: секретарь партячейки, на висках сдавленный череп, глаза тускло рыбьи, выпученные, живет партбилетом.
Пропущено из плавания на лодке: сокращение на поворотах реки и по ходу моли угадывать «прилук».
и водка.
Так сильно и неожиданно дал гудок наш пароход, что старуха с пальцем в носу оборвала ноздрю, и у нее от этого кровь по лицу, а вокруг хохот.
Проехали красные горы и белые горы (до Пинеги). Разговаривали с партизанами, командирами и учителями о сражении в Почи, и все указывали на Штенникова, героя партиз. войны, пребывающего ныне в пьяном виде в Архангельске.
Кладбище. Дошло до того, что на церкви вместо креста скворечник поставили, а о кладбище и говорить нечего: от всех памятников остались три высоких груды камней. Тем удивительнее, что один памятник, огороженный железной решеткой, не только цел как-нибудь, а прекрасно выглядит, как будто и вовсе не было революции...
Должен сказать, что я не только не чекист, а уже со страхом думаю об этом, и тем не менее мне приходится рассказать.. [Шубин]
понимать любовь человека, а не в законах обыкновенного для всех живых существ на земле размножения; и в действии, пренебрегающем личной опасностью смерти, а не в законе питания и пищеварения надо находить творческую личность человека(Судорабочий).
19 Июня. В 4 у. достигли Усть-Пинеги и своей молью влились в общее русло Двинского леса. Судорабочий плыл как «Фрам» во льдах и впереди себя влек целую запонь, и новые бревна все ныряли под эту запонь, под пароход...
«Иван Каляев» тоже пошел так вверх по Двине. Все кончилось возле Бобровского заостровья, откуда два парохода тащили обоновку и захватывали моль в громадный кошель.
Через 10–12 километров с другого конца заостровья показалась сама Бобровская запань: несколько больших деревянных бараков.
Мы обогнали два буксира, влекущих за собой трехрядные плоты приблиз. по 6 тыс. куб. Капитан говорил, что самый большой плот из Боброва и заводы он помнит в 36 тыс. куб. мет.
«спорная вода» в Двине бывает до самой Усть-Пинеги, отчего и течение после Усть-Пинеги в Двине очень слабое.
Прибыли около 1 ч. дня на ту самую пристань, где я был в 1906 году (29 лет тому назад), и я вспомнил это место исключительно по отсутствию на нем большого парусного флота.
Архангельск, как и прежде, не содержит в себе ничего терпко-провинциального (как Вологда и особенно Пинега), особенно неприятного теперь своей как бы двойной смертью: и прежней, и нынешней... Архангельск, как Петербург, – окно в Европу.
Обычное переживание: нет номера в Центральной гостинице, который, если нажать через высшие органы, и есть непременно.
Пока Петя ходил в «Северолес», я пообедал, и скоро мы устроились очень хорошо в Гостинице «Северолеса».
Мы видели иностранный пароход, нагруженный нашим лесом, видели другой, скучно ожидающий погрузки... И в сущности, это же конец нашему путешествию. Всякий, кто верит в будущее нашей страны, согласится и на жертву когда-то великими северными запасами леса.
19 Июня - 9 Мая = 41 день путешествия в «Чащи», чтобы увидеть лес, незнакомый с топором. Лес мы увидели не лучший Лосиноостровского. Мы увидели то, что было возле нас и что мы знали хорошо, но мы, пройдя великие согры и рады с суродьями и долгомошниками, поняли, сколько надо природе истратить всего напрасно, чтобы создать прекрасный девственный лес. Но может быть, и не совсем напрасно? И разве наша человеческая жизнь, наше движение в обществе к лучшему не оставляет за собой таких же суродий и долгомошников?
20 Июня. Архангельск.
Чем-то похоже немного и на Владивосток: каким-то образом море дает знать о себе: что-то большое живет здесь близко, огромное... С морем еще нельзя так распорядиться, как с лесом, и на море человека нельзя так унизить, как в лесу и на пашне. И вот это именно, – что нельзя так унизиться при свидетеле – море и накладывает отпечаток на приморские города: в крайнем случае тут как будто всегда есть выход: взять да и уехать в море, омывающее все страны, все берега, соединяющее все земли, все народности.
<3ачеркнуто: в Карпогорах> на Карповой горе в красоте своей так неожиданна, что не веришь себе, глаза протираешь: как будто видение. Северная женщина. Морошка сказала о ней так, что пары ей здесь нет, а случай может быть, и так она может жизнь свою загубить.
Шолупы – горы из алебастра: снежные горы, и на них березки развертываются.
Штенников – вождь партизан на Пинеге, ныне пьяненький гражданин, которому прощаются выходки, не подобающие современному большевику-дипломату. Фронт на Пинеге отвлекал массы белых. Рассказывают геройские подвиги вначале, а потом как белые гнали красных... [Узнать историю борьбы на севере.] Подготовительная роль ссыльных, а в дальнейшем все делали солдаты, прибежавшие с германского фронта. Население на Пинеге, естественно, сочувствовало «своим» солдатам, а не лесопромышленникам. Сторож в Карпогорах изобразил одного дьячка со стороны белых настоящим героем, а когда я просил обрисовать красного героя, то он назвал одного командира, который всех их, в том числе и рассказчика, перехлестал плетью и заставил броситься в наступление: герой! [Конец дьячка: забрался в печку и отстреливался, а когда кончились патроны, взорвал себя ручною гранатой.]
«Чтобы не обнатужить обоновку». Обоновка в одно бревно. Обоновка на якорях и на реях.
В Карпогорах все неудачники, и у них нет ничего нового (механизации в заготовках никакой). Специалисты – перебежчики (временные люди). Учителя тоже временные: бегут, ссылаясь на то, что их не кормят колхозы (на колхозы нажимают сельсоветы).
– что ни выдумывай, как ни бейся, – плохая земля: мало родит, и жить на ней неуютно <зачеркнуто: нехорошо> и неутешно. Это земля как будто подсказывает человеку, что надо садиться на корабль и начинать иную жизнь и сделаться на воде другим человеком, независимым от болот и зябели зеленых годов скудной северной земли.
<Приписка:> Другой человек оставался на земле... дождался: два типа с Архангельска
Центр войны на Пинеге – это Высокая гора, (см. на карте) и Труфанова гора. Каждый местный человек это знает, каждая деревенька имеет своего героя, обычно уже признанного и награжденного.
Телеграмма:
Приплыли Архангельск. Скоро приедем Загорск. Пришвины.
«Лесной газеты», и он обещался завтра ехать с нами на Бобровскую запань и потом на завод им Молотова. Если с кем говорить, то, кажется, лучше всех с Гороховым, директ. Лесопроминститута.
Кажется, будто ехал только чтобы ехать и что все ушло на трудное продвижение.
Точка зрения.
Человек сберег своих животных, и дом у него был полной чашей, но пришло время ему переменить образ своей жизни к лучшему, и он зарезал некоторых животных, остальное все распродал. Никто ему не возразит и не поставит в вину разрушение прекрасно устроенного хозяйства: он поступает вполне целесообразно и правильно, имея в виду при помощи добытых средств создать себе еще более хорошую жизнь.
Так и приходится нам смотреть на лес, когда видишь сотни тысяч деревьев, молью (россыпью) плывущими по Северной Двине для экспорта. И еще более приходится помнить о человеке, изменяющем к лучшему свою жизнь, когда узнаешь, какое ужасное разрушение в лесу производит выбор лучших деревьев для сплава, сколько даром напрасно пропадает добра при отсутствии механизированных методов лесозаготовки.
– прекрасен! и что бы это было, если бы целое море спустили? Сплавить весь северный лес! И, однако, надо приготовиться ко всему и надо сказать «пусть!», если это необходимо для создания лучшего. Но если, расставаясь с лесом, я говорю это «пусть!», то этим самым я приобретаю право беспощадно судить тех, кто явно губит добро бесполезно. Не правда ли? Такая моя точка зрения.
Такая моя точка зрения на лесную промышленность, когда я связал себя этой темой, и с этой точки зрения я смотрю сейчас на материалы, добытые мною в путешествии на месте северных лесных заготовок.
Сегодня опять такая жара! и ходишь в суконном и на голове зимний убор, потому что в магазинах нет ничего. Есть счастливцы, ходят в белых штанах.
Встретилась Морошка... Я [навязался] ей карточкой. Она отклонила: неудобно. – Понимаю! – сказал я. – Понимаете? – сказала она довольная. Дома я Пете сказал, что это, с моей точки зрения, не отношения, если такую мелочь приходится скрывать от мужа. – Какой муж... – сказал Петя.
Думал о К-е и ее счастливце: что она попалась, так ей и надо! и что на такую нашелся и такой человек – «все в порядке». Но я сделался героем, кто пропущенное мгновенье не мог искупить ценою всей жизни. Не мог? Но почему нельзя такого сделать героем, кто взял это мгновенье: взял и сел на жизнь как на коня и смотрит на все совершенно просто, как просты самые вещи в своей материальной сущности. К таким людям причисляю Кондракова. И такой человек тоже Михаил Седов и тот «подразумеваемый» человек нашего времени, с точки зрения которого постоянно у нас судят непорядки, этот идеальный «большевик». (Последнее требует особого раздумья, потому что этот критерий тоже двоится.)
Еще мы глядели в саду на парашют и были в кино на «Гулливере». Неудача фильма вполне понятна: творчески сделаны только детали, а в целом все не сотворено, а примазана одна деталь к другой: деталь должна рождаться в огне общего плана, а здесь... <Приписка: Гениальные детали картины одна к одной бездарно примазанные, начиная с того, что мальчик все видит во сне.>
Петя пришел, когда минарет мечети против нашего окна уже был в солнечных лучах, а на часах было два, и Петя сказал, что лучи солнца он видел где-то уже давно... Жара! и архангельцы говорят, что и жара-то такая у них несвоевременна. Листья деревьев не только уже давно вполне листья, а даже, как летом, стали густозелеными. Дали телеграмму домой о себе.