8 Ноября. Есть такой особенный страх близости к человеку, основанный на всеобщем опыте в том, что каждый таит в себе какой-нибудь личный грех и всеми силами старается укрыть его от постороннего глаза красивой завесой.
Встречая незнакомого, мы тоже показываемся ему с хорошей стороны, и так мало-помалу создается общество укрывателей личных грехов от постороннего глаза.
Тут есть наивные, верящие в реальность этой условности между людьми, почти как данную самой природой; есть притворщики, циники, сатиры, умеющие условностью пользоваться как соусом для вкусного блюда. И есть очень немногие, которые, не удовлетворяясь иллюзией, укрывающей грех, ищут пути к безгрешному сближению, полагая в тайниках души, что есть такой Он или Она, могущие соединиться безгрешно и навсегда и жить на земле, как праотцы до грехопадения.
По правде говоря, райская история продолжает повторяться и до сих пор бесчисленно: почти каждая любовь начинается раем...
Социализм есть в своей сущности восстание численно-родового, скажем, ветхозаветного начала против Личности. И это не случайно вышло, что в самом начале революции в театре матрос выстрелил в актера, который читал стихи о Христе165. И вот почему в «12-ти»166 в Харьковском издании вместо «Христос» было напечатано «Матрос», и это вышло правильно: именно матрос, а не Христос.
9 Ноября. Вечером вчера приехал N.. передал нам речь Сталина о том, что «победа за нами»167. Впечатление на тещу было подобно появлению Ревизора у Гоголя. Да, я думаю, и все Болото притихнет и, может быть, тоже поймет, что в такой большой мировой войне не личное чувство правды и совести и [не] видимая картина решает дело, а сложная спекуляция заправил войны.
На Болоте уменьшение военных действий Англии считается ее предательством, на самом же деле она как раз тут-то и собирается с духом, потому что при русской численности моторы могут решить судьбы гитлеровского героизма. Да и что вообще самая идея господства одной нации над всеми другими эфемерна..
Однако этот здравый смысл Болота может оправдаться исключительным положением России в наше время...
(Ляля сказала: «об этом преждевременно говорить»).
<На полях: Иван Василич Макеев мужик самостоятельный: себе на ногу топор не уронит.>
Вечером мы с N., Троицким и Ив. Вас. (вот компания-то + Валерия!) выехали в Нагорье. Ночь у коммунистической жены леспромхоза («ночами все думаю, думаю...» - переоценивает). Мысли по поводу силосной башни в Нагорье (единственное, во что можно бросить бомбу: сама башня превосходно выстроена, но наполнена до половины, «потому что все равно все сгнивает к весне: окошки вверху недоделаны, и снегом и дождем забивает». Башня создает настроение. Голодный скот ревет без корма. Тут же стали и резать. Собакам жить хорошо.
Утром в 7 выехали. Задержка: баллон спустил, а запасного колеса N. не взял. Базар у Троицы на Нерли: за две недели яйца вдвое, с 8 р. до 15 р. И ничего нет, кроме мяса, мясом завались. Смотреть, как люди толкутся на базаре, скучно, но самому запасаться никогда не наскучит. И вообще это дело никогда не наскучит, потому что чуть не поел, и опять есть хочется («Be-рующие едоки»).
Насос испортился (лягушка). Из всякого положения выбраться можно. Налили бензин в насос и по шлангу из насоса питали мотор. В деревне мальчики натащили бутылок. Организация: я - бак (держу на коленях 10 бутылок). Ляля - лягушка (подает бутылки), Троицкий - бензинопровод: держит на весу повыше бутылку и следит, как она опорожняется. Доехали до Нагорья, съели яичницу, напились чаю с клюквой (!) вместо сахара и к 10 в. добрались до Усолья.
Троицкий шептал нам о N.: - Наверно ручки в крови, а то почему же он не выносит одиночества? Он всегда с людьми, всегда на людях. Второе: он беспартийный, но почему же во всем ему такое предпочтение? Вероятно, делая что-то очень трудное, устал и его определили на хозяйственную работу.
Одиночество, т. е. быть самому с собой: ведь это значит быть с Богом наедине: очень трудно. Вот отчего от одиночества бегут к людям. Так складывается «общественность» беспризорников (N. из беспризорников: так бывает человек в ужасе бежит от себя самого и припадает к человекам и тут проклятие Каиново: т. е. лишен одиночества, как общения с Богом, и определен быть всегда с человеком, вернее, с человечиной). N.. как начальник, на людях готов последнюю рубашку отдать: конечно, это игра. Но может быть, в этом проклятии человек затем и бежит к человеку, чтобы перед ним себя разыгрывать168.
10 Ноября. Речь Сталина (давно бы) произвела огромное впечатление и создала на Болоте важный переворот мнений, напр., Павел (этот Павел!) стал утверждать, что Москву немцам взять невозможно, что сопротивление немцам будет продолжаться до нашей победы, что вообще «победа будет за нами».
Так это все во вне, а внутри каждый мелкий собственник, ожидающий тем или другим путем избавления от коммунизма.
Так это все во вне, а внутри у каждого в душе мелкий собственник, ожидающий тем или другим путем избавления от коммунизма. Каждый из них судит мировые события по совести и правде, веруя в то, что совесть и правда для всего мира едины и неопровержимы. Каждый из них, как у Пушкина Евгений, стоит перед Медным Всадником со своей Правдой и совестью, как любой искусный ремесленник перед штампованным производством фабрики.
Похоже, что и у немцев то же отношение к правде и совести, только Гитлер это угадал в своем народе и ввел в свою систему, противопоставляя ее спекулятивному капиталу. Так система с начинкой мелкой собственности противопоставилась системе советской союза <вымарано: без всякой начинки> и системе демократического империализма Америки при господстве крупных капиталистов. И во всей этой сложной борьбе чувствуешь, ощущаешь как два фермента - это: 1) национ. человек с его совестью и правдой и ограниченным кругом зрения и 2) человек интернационала социалистического и капиталистического с широким горизонтом. (Еврей у нас потому успевает и потому кажется талантливей русского, что он шире кругозором, чем национ. человек с его правдой и совестью.)
Раньше в России простой человек говорил только по правде и совести, теперь он стал двойным, одно - для себя, другое -для общества. Но из этого вовсе не следует утверждение прежнего как лучшего, оно может быть таким лишь в том случае, если тот строй жизни способен к возрождению, т. е. что, напр., ремесленный строй может заменить машинный в том смысле, [что] не машина будет диктовать людям их нравственный и бытовой строй жизни, а личность.
- Люблю ли я порядок и Закон? о Господи, да я же первый безобразник, но я и тягощусь им и жду закона и порядка вне себя, чтобы закон и порядок остановили меня. Люблю ли я? Как это можно любить, я, может быть, ненавижу это от всей души, и все-таки мне нужно не для себя, а для людей. Я хочу быть безобразником для себя, я безобразник, а кругом берега стоят. Вот зачем я и жду немца, а не для себя. При немце я буду как ручей в берегах и буду бежать и мыть и размывать берега: тогда у меня будет занятие. А когда, как теперь, все безобразничают, то какой мне интерес...
- Сношения с женщиной нам даны с целью сближения, чтобы были два в одну плоть. После того, как двое познали друг друга, их сношения стали без познания, а стали чем-то несущественным - эта песенка спета, и если что возможно, то это только на стороне. Так что наше переживание есть общее: через страсть люди познают друг друга и, познав, или расходятся, или вместе живут, как близкие (нераздельно и неслиянно).
Мысль двоится и неожиданно показывается обратной стороной. Скажи эту мысль любя, и это будет одно, скажи во время неприязни, и будет другое. <Зачеркнуто: Взять хотя бы «брачных»: во Христе - одно, а в дьяволе - другое.>
- Человек родится, и человек умирает: родится - радость жизни, умирает - страх. Религия рождения, радости жизни -это язычество и Ветхий Завет, смерть и преодоление страха смерти - Христианство. Так мы и живем в этих двух настроениях, радости жизни и страха смерти.
11 Ноября. (Рожденье Ляли 41 год).
Как вспомню силосную башню в Нагорье с ее вонючею, никуда не годною гнилью, так и вся Россия (СССР) встает перед глазами, как сплошная гниль.
<Зачеркнуто: Если ты не в силах принять к себе Бога, то полюби верующую женщину, и она создаст тебе путь к Богу, потому что любовь сама по себе и есть путь к Богу.>
<Зачеркнуто: Ну, так пусть же пропадет моя родина и с большевиками>
Вчера я Ляле на ночь сказал, что смотрел на Распятие и думал о смерти, а когда смотришь на цветок или на ручей, то чувствуешь радость жизни и думаешь о детях, о будущем, о светлом пути человека в его возможностях.
- А я с 12 лет думала о Христе, как светлом пути в жизнь и в беспредельность, - ответила Ляля.
И, вероятно, ее чувство Христа вернее моего рассуждения, навеянного, вероятно, Розановым и подобными169.
Распятие, вероятно, не есть образ смерти, а образ творческого усилия личности, сжимающей плоть свою для прыжка в бессмертие.
Распятие есть образ творчества личности, пренебрегающей в этот момент радостью жизни.
<Зачеркнуто: Да, но как ужасны попы, говорящие без соответствия с собственными переживаниями!>
Личный враг - это враг моей личности, которая в Боге. Выходит, что с личным врагом надо бороться, как с врагом Бо-жиим. Но в Евангелии сказано: любите врагов своих. Как понять этих своих, не значит ли этот свой то же, что свойский, т. е. индивидуальный, особенный, а не личный. И «люби», значит, великодушием своим, широтой поглощай эту мелочь, этих лукавых, сажай их с улыбкой себе на ладонь, поглаживай мохнатеньких, подкармливай и обласканных, подщипнув незаметно хвостик, пускай. - А зачем же подщипнуть-то? - А затем подщипнуть, чтобы в другой раз, когда он сделает, может быть, мне хорошо, узнать его и особенно поблагодарить и его и Господа, что допустил меня врага моего полюбить.
Со мной не раз бывало, что я своих врагов поглощал. Вот все время лет 15 помню писателя Бахметьева с завистливо-ненавистным в отношении меня глазком. Недавно, приехав в Москву, я увидел его в канцелярии ССП. Никогда раньше не здороваясь с ним, я теперь подошел к нему. И нужно было видеть, как этот сморщенный от неудач писатель вдруг весь просиял. Это и было действием любви к врагу свойскому. Такой же еще у меня враг и Гладков.
Но Платонов (Человеков), продавшись в сущности своей тоже свойскому врагу моему Левину, не питая ко мне по-свойски ничего дурного, является уже несомненно врагом моей личности, т. е. врагом Божиим. Однажды, поняв Левина как свойского врага, я прямо подошел к нему и сказал: - Простите меня, голубчик. - И он, сморщенный от нравственных побоев, тоже просиял, как Бахметьев. Но было бы с моей стороны преступлением нравственным, если бы я и к Платонову так подошел. Платонова я должен побить170
Между прочим, «лукавый» в «Отче наш» мне тоже представляется как-то не очень-то Божиим врагом, а скорее тоже свойским, быть может, даже допущенным ко мне волей Божией. И когда я прошу Бога избавить меня от лукавого, то я прошу той знакомой мне щедрости великодушия, которой часто на практике побеждаю врагов свойских.
Прочитал все Ляле, и она сказала так, что все это рационализм, в ней же «любить врага» было как благодатное чувство богатства любви. Теперь она этого не чувствует и не может ясно понять, как это можно любить врага, тогда же ей это было ясно, и она думает, что додуматься до смысла, конечно, можно, только это все будет кругом да около, самый же смысл - это чувство полноты и богатства любви.
- Но я же это богатство знаю по чувству природы. - Да, то природа, и в ней это у тебя тоже от Бога приходило, но у меня было прямо от Бога. Надо Бога чувствовать.
Из поездки в Троицу-Нерль.
<Приписка: Это было возле Троицы, когда у нас испортился насос и я, остановив генеральский автомобиль, попросил шофера мне помочь. Генерал красный, нагрузился, волосы пепельные>
... командир оказался пожилым человеком. Он у себя в машине выпил, раскраснелся и улыбался. Чтобы как-нибудь начать разговор, я сказал: - Вот на базар ездил...
Он сочувственно улыбнулся.
- Все запасаются, - сказал я.
Он еще улыбнулся и ничего опять не сказал. Я приналег на себя, чтобы как-нибудь сдвинуть его с мертвой точки.
- Смотреть на них скучно, - сказал я, - но самому... Я показал на толпу и на телеги идущих с базара и едущих на базар.
- Да, смотреть скучно, а самому нужно, ничего и так каждому заниматься запасом продовольствия никогда не скучно, почему это? тысячелетия занимаются, и все не скучно? Потому, понимаю я, что есть хочется.
Командир засмеялся. Вгляделся в толпу и вдруг сказал в ответ моему «есть хочется»:
- Глядите, вон и козла тащат.
После того мы сочувственно замолчали и так стояли с полчаса, пока шофер не исправил насос.
Подсыпало снежку, хватил сегодня мороз в -15°, и есть надежда, что это зима.
- Тебе, Ляля, сегодня 41 год, порядочно лет!
- А не все ли равно, 41, 42, 43... Раньше я страшилась лет, а теперь все равно: я нашла тебя, и вся моя тревога кончилась.
Счастливый день: удалось купить на базе 50 кило мяса по 6 р. кило (даром! в Москве, говорят, мясо: 50 р. за кило). Еще нам дали 10 килограмм вермишели, 10 лука, два мешка картошки, 10 кило пшена и 3 кор. спичек. Мы просто богатые.
По слухам, в Москве жизнь мало-мальски налаживается, мы решили подождать недельки две и съездить туда. Возможно, что немцы в самом деле прозевали Москву и теперь хотят удивить чем-то иным.
12 Ноября. Морозное утро с луной и звездами. Собираюсь идти в Купань покупать картошку с целью закопать для голодного лета. По стенам в моей комнате развешаны прикрытые от глаза мешки с мукой. На полу ящики с вермишелью, крупой и пр. Под карнизами окон, где похолоднее, баночки с маслом сливочным, русским, растительным. В подполье зарыты рукописи, сахар и немного рису. Также готова огромная яма, чтобы на случай побега или пожара набросать в нее сложенные чемоданы и закопать. В углу икона Б. Матери, обыкновенно закрытая от постороннего глаза кофточкой.
буду с ним разговаривать?
Кладовщик показал Ляле пальцем, - идти с ним на склад, а мне моргнул, - посидеть в конторке его, постеречь, не спер бы кто чего. Я остался ждать и глядел из окна, как там на высоком ящике дремал наевшийся мясными остатками кот, как вороны выискивали на земле косточки, а сороки выхватывали у них, и как смешно одураченные вороны пытались некоторое время погоняться за сороками, как пришла курица и долбанула ворону, но самое главное, кот-то, этот философ, невозмутимо глядел на все с высоты.
Послышались глухие удары - это кладовщик рубил для нас корову, и другие в противоположной стороне слышались удары: это где-то самолеты бросали бомбы и зенитки их обстреливали.
Для всякой обыкновенной женщины посвятить какой-то час лукавому разговору с кладовщиком и созерцанию туши коровы - пустяки. Но Ляля устает: по существу все это до крайности чуждо ее душе, и она должна себя понуждать так сильно, что устает больше, чем от физической работы. И в этом вся ее жизнь: она какое-то свое вольное, изящное, прекрасное внутреннее существо должна вечно понуждать и в какой-то нравственной необходимости постоянно подыскивать оправдание такому понуждению. Всем жить легко, потому что бессознательно у них руки-ноги работают, а у Ляли руки-ноги слабенькие, и ей постоянно приходится просить на работу своего Ангела. Так что не за себя ей тяжело, а за своего Ангела.
Какой сегодня сверкающий солнечный день, и небо тоже нежное, и облака почти что летние. Я ходил в Купань покупать картошку.
<Зачеркнуто: под влиянием страшных несчастий, отнявших у нее родных людей, отчасти под влиянием матери, народ, как хранилище драгоценностей, расщепился у нее на «хамов» (все простонародье) и аристократов (верующих в Бога, очень немногих, знакомых людей). Отношение же к «хаму» не прямой ясной борьбы, а в чувстве болезненного страха.>
<Зачеркнуто: Этот страх перед хамом во время ежовщины охватил всех, и больных, и здоровых. В сущности и мои все знаменитые выступления - я это от страха выбрасывался. (И теперь об этом сам думаю, когда читаю: «И остави нам долги наша», т. е. избавь от ежовского страха.)>
Мороз не меньше как градусов 20 или 25, глубочайшие колеи на осенней торфяной грязи чуть припорошены снегом, и внутри одной из них откуда-то взялась и бежит землеройка, самое маленькое млекопитающее.
Ляля работает по дому целый день. Я ее пожалел, а она: -Ничего не жалей, ведь я же для ближних работаю. - Для ближних. А я разве не для ближних? - Ну, конечно. - Почему же я, несомненно работая для ближних, всегда чувствую, что делаю для себя. Всегда только для себя, а выходит для ближних. Мало того. Если бы мне ту же самую работу предложили делать не для себя, а для ближних, я бы ее делать не мог. Почему? - Потому что я мать, и должна, как мать, думать о ближних. - А я почему все делаю для себя?
Не оттого ли она удовлетворяется работой для ближних, что женщина, а мне нужно, чтобы все проходило через себя, что я мужчина. Ей сладость отдавать ближним, мне сладость взять для себя.
На рассвете иду в Купань к Новожилову покупать картошку, а Ляля повезет мороженую картошку на Болото менять на хорошую.
Чувство своего класса. Помню Ефр. Павл., когда она в каждом госте моем встречала хорошего человека, будь то рабочий, интеллигент или князь. Только мало-помалу она разглядела, что-то взвесила и разделила людей на своих деревенских, может быть, и плохих, но своих, и образованных, уважаемых, почти что святых, как Дуничка, и образованных - прохвостов. Собственно классовое чувство у нее было к людям с внешними отличиями аристократизма. Трубецкие на что уж милые люди, но Ефр. Павл. чувствовала в отношениях с ними грань и что-то знала тут такое, чего я в себе не понимал.
Единственно я чувствовал себя в шорах класса, когда к нам приезжала старуха кавалерственная дама {Детское воспоминание - речь идет о Софье Стахович, соседке по имению Пришвиных в Хрущеве под Ельцом.} и подавала нам каждому по пальцу. Я тогда за маму болел, которая напором какой-то изнутри жизненной силы от встречи с человеком, по доверию к его существу, разбивала все классовые перегородки и вообще не знала их, не понимала, не ведала, как бывало Ефр. Павл. в первой своей молодости, до своего грехопадения.
То святое утешение, которое я называю творческим освобождением меня и, как и мать мою, освобождало от всякого даже внимания к классовым и сословным перегородкам. Мне думается, сам Руссо именно это самое и разумел, когда называл это «природой», и сущность христианства состоит не в этом ли отборе живых творческих людей, создающих новую природу бессмертно живую, в свете которой представители классов кажутся мертвыми глупыми куклами. И вот самое главное, самое существенное, из-за чего я не мог принять большевиков с самого начала и до конца. Я всегда понимал, что культура пролетарская есть культура злобы. Вот почему, еще в 17-м году, встречая большевиков, я писал им, что в рай всех валом всем классом не пустят, что Ангел у врат [в] рай будет лично впускать каждого, спрашивая о его святом имени.
Слышал, что Шаляпин единственный раз в жизни сробел, когда лорды в салоне м-с Грэй при входе его встали. Я понимаю Шаляпина, он привык смотреть на аристократов, как на хамов, и вдруг свидетельство признания высшей природы человека: перед этой высшей природой обыкновенные лорды встают почтительно. Тут, конечно, сробеешь.
14 Ноября. До того забыл свою агрономию, что чуть-чуть не закопал было в землю картошку без воздуха. Вот так и наше чувство веры, надежды тоже требуют воздуха.
15 Ноября. Как будто после речи Сталина неслышными шагами, как тень, вышел на сцену Некто в сером и стал незаметно в уголку. Но мы усмотрели его и, подумав, стали догадываться и разбираться в текущих событиях по-новому. Некто в сером -это тот, от кого зависит названный Сталиным «второй фронт» в Европе, определяющий поражение или победу Красной армии.
Итак, если Некто поможет, мы подожжем европейский костер: тогда в Германии и Франции и всюду в Европе возьмут власть левые и соединятся с Россией. Тогда пожар может перекинуться и к самому Серому. И, значит, вот почему нельзя Серому нам всерьез помогать, он может помогать лишь настолько, насколько сопротивление Красной армии побудит Германию к миру на выгодных для Серого условиях.
Тогда Серый сделает Гитлера жандармом Европы, охраняющим мир от революции. Из всего этого выясняется, что возможность лучшей жизни нашей больше связана с революцией, чем с германской реакцией. И это возможно, если только Германия окажется не в состоянии энергично наступать... И возможно, что Гитлер, взяв Москву и Ленинград, сломит сопротивление... (Жид, Жандарм и Большевик = для игры в «лодочку».)
Одним словом, настроение Болота, ожидающего от немца напрямик исполнения своих желаний, в точности отвечает тем прежним перевалам чаяний конца большевиков: через три дня, через месяц и т. д.
Бытие большевиков определяется никак не нашим личным сознанием правды, не нашей совестью (со-весть): оно есть результат встречи всех мировых сил... И оттуда, из невидимого нам на Болоте источника приходит сила сопротивления.
В Купани я спросил хозяина, нельзя ли где-нибудь в сарае поставить на сохранение автомобиль.
- Отчего же, - ответила хозяйка, - у нас в деревне стоит одна генеральская машина и шофер живет.
- А генерал?
- А генерал в кольце.
- В каком кольце?
- Окружен.
Хозяину показалось это слишком смелым.
- В бабьем кольце, - поправил он жену. . А она в азарт:
- Ни в каком не в бабьем, а просто в кольце под Ленинградом остался генерал, а шофер здесь, и машина у соседа в сарае стоит.
События: вчера вечером лесничий сообщил о ликвидации N. (леспромхоза).
Весь край ждет возвращения Александрова с водкой.
Колонна мото-механической части в лесу. Очень боялись, думали, что это авторемонтная мастерская, что навлечет самолеты неприятеля, а оказалось, это портные.
Вечером явился N. с докладом о Московской поездке. С того и начал, что предупредил о беде в ночь на 14 Нояб. Дело оказалось в том, что в соседнюю с нашим домом школу в 8 ч. веч. 13-го была сброшена фугасная бомба, от которой в нашем доме вылетели все стекла и даже с рамами. Мороз проник в дом, полопались водопроводные трубы, полилась, замерзая, из этажа в этаж вода. Одним словом, наша квартира со всем имуществом погибла, и мы остались только с тем, что увезли с собой. Виды на возможность возвращения, да еще, как мы мечтали, на своей машине, исчезли. И вот горе, а я радовался, что удалось увезти все свои тетрадки, все записочки.
Зимою ведь только хрупкое стекло держит в доме тепло, и при центральном отоплении дом без стекол есть могила. Стекла вылетают от далеко разорвавшейся бомбы, и человек выброшен на улицу. Величайшее злодейство! Но и то величайшее злодейство, что не принимаются меры достаточные против злодейства, и тот злодей, кто, зная об этом, молчал и берег свою жизнь, и, может, больше всех злодей - это ты сам, не отдавший жизнь свою за необходимое огненное слово.
16 Ноября. Попалась газета, из которой видно, что Черчилль вполне искренний и, наверно, хочет делать то самое, о чем говорит. Но, по-видимому, и в самой Англии думают не все так, как Черчилль, и еще есть Америка. Следовательно, сделается не как хочет Черчилль (правительство подало в отставку -и все), а как оно выйдет.
N. приехал из Москвы, мы его спросили: - Ну как? - И он ответил: - Ничего не поймешь. - После трудного молчания добавил: - Те, кто знает, не скажет, а кто не знает и раньше болтал, - тот теперь примолк.
Откуда взялась эта мысль, что если все сбросить с себя и все вновь начать, то это, откуда все начнется, есть природа? Это вышло из веры в изначальный (природный) талант свой. И кто это чувствует, то это верно. Но неверно бывает, когда от себя заключают на других, что и все так, и «всех» помещают в «природу». Так что одна «природа» субъективная: т. е. что «природа» есть я сам изначальный - это верно, а что, напротив, переводят на человека, разглядывая природу со стороны, -эта «природа» внешняя ничего не дает существу человека и чужда ему.
Это, пожалуй, даже и хорошо, что московское мое богатство разрушено, хорошо тем, что в совокупности со всеми другими переживаниями создает почти физическую перегородку между тем, что есть теперь у меня и что было: для них в Загорске я теперь действительно как мертвый.
Со мною, главное, Ляля - и тут все! но я к этому молодецки выхватил из Москвы всего себя как писателя, со всеми моими дневниками и всякими записочками. После спасения всего главного какой интерес мне в обстановке квартиры и всяком таком добре? Больше всего мне жаль, что забыли целых полстопы прекрасной бумаги. И вот все-таки, несмотря на почти что пренебрежительно-насмешливое мое и вполне искреннее отношение к этой собственности, я чувствую, что именно через это сейчас задет в своей совести. Через утрату своего московского жилища я живо почувствовал, что это значит зимою -квартира с выбитыми стеклами, с замороженными водопроводными трубами. Понял я, какая чудовищная жестокость узкого, ограниченного умственного кругозора должна быть у существа, бросающего зимою бомбы на улицы большого города. И что опять слепая же сила валится на наши головы, неразумная даже в отношении поставленных целей немецкого владычества над славянскими народами. Кому, правда, захочется жить с немцами после московского погрома, а подчиняться без всякого «хочется» невозможно. Непонятно кажется, для чего нужна такая демонстрация жестокости, если в Москве уже нет ничего военного, имеющего серьезное значение, и если ее можно окружить и вывести вовсе из сферы действия. Тут или сил нет для этого, или же ограниченность духа германского.
И вроде как бы в самом воздухе Болота возникла какая-то перемена настроений в пользу победы Красной армии, и <зачеркнуто: по-моему> вот именно Красной армии <зачеркну-то: а не коммунизма> Возможно, что во время московской паники, во время отъезда правительства произошло нечто серьезное, нам неведомое, что воздействовало на правительство и заставило его решительно заговорить. Но что-то есть... Или может быть и то, что немцы чуть не месяц стоят под Калининым, или речи Черчилля, или все вместе.
«отлили». К избе Александрова Михаила Кузьмича вытоптали тропу любители. И вот тут-то люди «отвели души», и я понял впервые, что это значит - вино для простого человека, я понял, потому что сам впервые в жизни почувствовал свою душу в таком страшном плену.
Исповедь Конюхова, зав. складом, который живет вдвоем с девочкой. Эта девочка взята была из дома беспризорников, когда он еще не разошелся с женой; когда же расходились с женой, то девочка, 3-х лет, выбрала отца. И с тех пор он этим был ушиблен. - Хорошенькая девочка! - сказала Ляля. Он так и вздрогнул: - Вид, вид! - закричал он, - бросьте вид, никакого вида, можно наплевать на вид: у нее золотуха, голова лысая, в струпьях, противный вид! - и т. д. Он хотел сказать, что внешность всякая отвратительна при сопоставлении с тем внутренним содержанием, которое он ли вложил в нее сам, или понял в ней. (Растление семьи, поэзия Достоевского.)
- У нас бомба попала в квартиру. - Не верьте, надо проверить (даже пьяный не покидает официальной позиции коммуниста).
- Верит ли кто-нибудь в дело коммунизма? - Молодежь верит и должна верить, без веры жить нельзя. - Во что же? - Вот именно во что надо верить и требуют от нее согласно времени: живет и верит. - Сам же он эту веру потерял, когда женился, через тестя кондитера. Этот способный человек изобрел какой-то способ выпечки хлеба, экономический и простой. Из этой борьбы за «способ» зять, комсомолец, понял, что в коммунизме нет ходу личности, и к нему в этом перевороте душевном явилось чувство природы (охотник) и чувство семьи.
<На полях: Лесничий ни разу не читал ни Евангелия, ни Библии и напал на путь Личности через тестя своего, кондитера>
Он был в положении беспризорного с двумя матерями и двумя отцами (отец женился на другой, мать вышла второй раз замуж). Так что беспризорник - это существо, лишенное того, что должно быть у всех: лишенное дома. И весь путь беспризорника, в том числе, может быть, и его комсомольство, есть взамен дома. Мечта о 30 десятинах чернозема («обойдемся без немцев»).
Я опрокинулся со своим прошлым в душу этого лесничего, я - точно такой же, но опередивший его в своем опыте почти на полстолетия. Каждый марксист в той или другой степени бывает беспризорником и совершает свой путь от беспризорности к дому. На этом пути природа как дом. Когда я полюбил Лялю (дом), как мысль о ней вытесняла постепенно мое «родственное» внимание в природе.
<На полях: Евреи - это нашедшие свой дом беспризорники!>
Беспризорность (бездомность), неудовлетворенность русских и есть главнейшая их составная часть души, а у немцев обратно: их домовитость и самодовольство (Deutschland ueber alles { Deutschland ueber alles (нем.) - Германия превыше всего (официальный гимн Третьего рейха).}).
Так что русский смотрит на немца с тем же чувством, как беспризорник смотрит на разумного и довольного собой хозяина: и хорошо бы себе так, и противно довольство, ограничивающее ум. Война русских с немцами есть война беспризорников с мещанами. Победить беспризорников нельзя силой и заключением в лагери, их нужно соблазнить довольством, как сделает это Америка (если сама устоит).
В этих тяжелых условиях вино является творческим эликсиром, и каждый выпивший ищет слушателя, как писатель читателя. Потребность в собеседнике так велика, что иной единственный свой полулитр выставляет для гостя, чтобы с ним вместе «творить». Вино - это выход из одиночества и молчания... В иных условиях это выход в иллюзию, а в наше время наше Болото - это не иллюзия, это рождение слова.
17 Ноября. Зимка, а не зима: снегу - только закрыта земля, и морозы 2-3 градуса. Слава Богу за раннюю зиму, можно мясо без соли хранить. Убирал дрова.
18 Ноября. Говорят, люди в Москве теперь полусумасшедшие. И не мудрено: такой казни массовой посредством метания бомб в дома больших городов еще не было.
Кто первый придумал это и назвал именем тотальной войны? Он ли, придумщик, взявший меч, отвечает за нее, или тот, кто побудил его прибегнуть к такой войне как к последнему средству?
Да, во время от паники 16-го Октября и до наших дней произошла по непонятным причинам перемена в самоопределении, искренно или фальшиво, но многие перестали ориентироваться на немцев: что-то дошло, и надежда стала располагаться больше на Красную армию, что армия эта, если победит, даст нам лучшую жизнь, чем было.
<Зачеркнуто: Мне писать больше нечего, как раньше, далекому неведомому другу, мой друг со мной, чего же теперь мне надо еще больше? Никакая бомба не может разрушить дома, в котором мы живем, он недоступен, и если мы существуем, существует Вселенная, да, нас с другом моим достаточно, чтобы построить вселенную, разрушьте ее - и мы ее снова построим.>
Все еще мерещится какой-то благополучный выход, все думаешь, мы ли победим, или немцы, или все разделятся благодушно за наш счет, и мы вернемся к той жизни, когда издавали книги, читали в обществе повести, путешествовали и могли принимать к сердцу дела иных униженных и оскорбленных171. Но ближе и ближе подступает к нам та настоящая тотальная война, в которой встанут на борьбу священную действительно все, как живые, так и мертвые. Ну-ка, ну-ка, вставай, Лев Николаевич (Толстой), много ты нам всего наговорил <зачеркнуто: когда мы ждали и слушали, вставай, наступает великий Суд всем обещаниям, вставай, защищай себя>.
Вот что становится ясным в отношении немцев, они вполне разумно (разумней нельзя) взвесили недовольство народа русского, недостатки коммунизма идейные и хозяйственные. Но они сделали вывод такой, что стоит толкнуть этот строй, и он рассыплется, как в свое время рассыпалась Российская империя чуть ли не в три дня.
Но вышло, как недавно с Москвой: во время паники 16 Октября стоило выбросить небольшой десант и занять Москву. Но немцы почему-то не сделали, почему? Это выходило за пределы их плана. Так точно вне плана вышла задержка войны в самом начале, и дальше у немцев опять не нашлось инициативы вне плана. По-видимому, они все ждали, что вот подымется народ, свергнет свое правительство, и они водворят у нас разумную и справедливую жизнь. Но народ слушался и со стоном шел на войну. Народ слушался, народ своим послушанием вышел за пределы немецкого разума. И получилось то, о чем мы спорили когда-то с Птицыным.
- Рассудите, - говорил он, - на одной стороне разум, сила, культура, на другой сплошное безобразие. - Вот именно безобразие-то и победить может, - ответил я, - мы их победим своим безобразием.
правительству. В 200 мил. людей каждая единица стоит лишь за себя в отношении другой соседней единицы, а дальше он подчинен какой-то силе, против которой он и не мыслит сопротивляться и по первой повестке ее готов идти безропотно на смерть. К этому еще, что такой отдельный человек до того беден, до того мало у него есть личного, за что можно стоять...
Вот тут-то немцы и просчитались: народа, о котором они думали, вовсе не существует. Но этому неимущему, безобразному народу хочется жить, очень хочется получить образ, и он стихийно течет в ту сторону. Как всякий беспризорник, этот народ беспризорный стремится к дому и рано или поздно найдет себе этот дом. Пустяком можно соблазнить этот народ, за пустяк какой-нибудь он валом повалит на работу, но невозможно по-немецки взять его силой и заставить работать: не на себя он будет очень плохо работать...
Сегодня иней, снег только-только не тает, так тепло для зимы и такая тишина! Но в тишине беспрерывно орудийная стрельба по сектору Загорск - Талдом - Калязин. Из-за этой стрельбы невозможно было углубиться в себя и в природу, мысль все время вертелась около войны.
19 Ноября. Теща намекнула Дуне о пропавшем ведре. Дуня взбесилась. Произошло то самое, что бывает у нас с каждой прислугой. И вообще у нас с тещей два разных отношения к русскому простому народу: она стремится в каждом человеке видеть хама, я же, наоборот, всю жизнь свою действенно отдал на то, чтобы в хаме находить человека. У нас теперь был очень крупный разговор, и мне даже мелькнула мысль, чтобы уйти от них в учителя. Я сказал об этом Ляле, она мне ответила: - Значит, ты не выдержал! - Да, - говорю, - мне тяжело, а Бог мне простит. - Но, как же ты можешь покинуть меня? - Я тебя не покину, ты со мной до гроба, та Ляля, которую я люблю, а та, которая есть мое удовольствие, то я потружусь над собой, поработаю и поживу как-нибудь и без удовольствия. - Ведь всего тебе, - говорит она, - и переждать-то, может быть, несколько месяцев. - Ну, - ответил я, - так нельзя понимать время.
Не только несколько месяцев пережидать, а теперь даже один наступающий день нужно считать как все время. Никто и никак теперь не может сказать, будет ли за этой жизнью в Усолье какая-нибудь другая, благополучная. Да если бы оно и пришло, то благополучие, то все равно эти дни Суда всего нашего народа, всей нашей культуры, нашего Пушкина, нашего Достоевского, Толстого, Гоголя, Петра Первого и всех нас будут значительней тех будущих дней...
В этом и был столь удивлявший всех пафос моей фотографии. Подумать, как это может удовлетворять беганье в природе в поисках случайной композиции, если карандашом, сидя на месте, можно сделать свободнее и лучше. Меня побуждало удивление перед тем, что фотография является как бы доказательством Божьей руки в создании Природы. Но это, конечно, очень наивно, потому что рисунок художника, улучшающий естественный пейзаж, еще более утверждает действительность природы в человеческом деле. Искусство художника тем удивительно, что в натуре он находит свои образы и так выходит, что образы природы, начатые кем-то, продолжаются в его образах. Как будто Бог, начав создавать мир по своим законам и образам, передал продолжение творчества человеку, и сотворение мира не кончилось, а продолжается по сей день, и кто сознает себя участвующим в продолжении Божьего дела, то в этом творчестве он тоже как Бог.
Искусство художника тем удивительно, что в натуре он находит свои образы и так выходит, что образы природы, начатые кем-то, продолжаются в его образах. Как будто Бог, начав создавать мир по своим законам и образцу, передал продолжение творчества человеку, и сотворение мира не кончилось, а продолжается по сей день, и кто сознает себя действительно в продолжении Божьего дела, то в этом творит он тоже, как Бог. <Приписка: А может быть, то, о чем я говорил по поводу моей фотоработы, относится и ко всему моему словесному искусству и еще больше к моей жизни.>
Сегодня тоже мягкая погода, как вчера, только иней еще сильней насел. Сосны в инее, как не совсем поседевшие стальные волосы лет в пятьдесят. В той стороне, верст за 40, откуда вчера весь день слышались беспрерывные орудийные выстрелы, теперь лишь изредка, через час по столовой ложке.
Продолжаю передумывать внушенное мне понятие народ с поправкой на современный русский народ, в том смысле, что наш народ лишен прямой воли: это аморфная масса людей, подчиненных извне единственному закону непротивления злу172. Слышал, что немца заставляет умирать на войне его Pflicht, a русского только послушание, вполне отвечающее непротивлению злу. Вот именно в том и разница Pflicht от русского послушания, что там во Pflicht немец слушается с уважением к повелительной силе, чувствуя с нею внутреннюю связь, может быть, даже и происхождение Pflicht из себя самого. А русский слушается только из страха к повелителю, переходящего в сознание, как естественная необходимость непротивления злу.
20 Ноября. Сосны все седеют и седеют. Тишина. Мягко.
То есть Васька этот оказался такой контра, что просто на удивление. Он рассказывал нам, что где-то, не то в Иванове, не то в Ярославле, германский самолет принял школу за Облисполком, снизился, дал очередь из пулемета в окна и положил начисто всех детей. А когда удалось этот самолет подстрелить, то летчик оказался мальчиком, его вели, и он улыбался. Я представил себе одного из мальчиков немецкой школы, такого, к примеру, как всезнающий сын Курелло, - почему ему не вести самолет? допускаю даже 12-летних мальчишек с их жаждой героизма и дисциплиной немецкой школы. Да, вот откуда он вышел, этот современный немец-воин: из школы. И в наше время, в классической нашей гимназии мы тоже воспитывались чисто на немецкий лад, тоже была дисциплина.
Наши пионеры какие там немцы, много ли знают! но дисциплина и у них есть, и ею теперь все держится в армии, да просто страхом. Итак, допустим, что все население немцев, румын, болгар, австрийцев = 100 мил. Значит, мужчин 50 мил. всех, а без детей до 12, т. е. 12 лет из 60 минус еще 10 лет стариков от 50 -60 = 50/8 = 16 мил. Из них, скажем, 1/2 на тыловых работах и ¼ оккупационная армия = 16-12 мил. = 4 мил. Это почему-то неверно, у них было 9 мил., а остается 4 ½ мил. И отсюда ясно, что, если бы возник в Европе второй фронт, немцам пришел бы конец. Значит, все нити войны в руках наших союзников, что захотят, то и сделают. А они хотят - должны верить коммунисты. А они не хотят - верят их противники.
Помню, какой святыней была во мне моя мать. И вот к нам приехала скептическая еврейка Софья Яковлевна, и ей хотелось за столом взять ножку индейки, мать же, кажется, положила ей крылышко. Из этого С. Я. вывела заключение о скупости мамы и время от времени потихоньку от мамы, но при нас, детях, начала зло подсмеиваться. Вот как больно было! но по существу все дело евреев у русских было такое: внедриться в русский быт и разлагать его. От этого получалось, что с какой-то внешней точки зрения, со стороны все у нас достойно смеха, иронии, уничтожения, а что свято - о том и говорить нельзя. Скажи - и с фактами в руках докажут обратное.
Интеллигенция наша (3-й элемент) была продуктом разложения семьи, и даже ее особенная героическая нравственность была упадочной, продуктом разложения религии. И вся наша свобода, удаль, которой мы так гордимся, есть растрата наша <зачеркнуто: вроде всеобщего мороженого в трудное советское время>
Мой народ, которого я держался, не будучи народником, был мне вроде как теперь лес: я хожу по лесу и своими образами как бы пересаживаю в человеческое сознание лес, улучшаю его и тем продолжаю изначальное неведомое мне творчество. Так и народ мне был наш, как для художника. Я по-своему продолжал...
Ляля заметила, что я у лесничего своим чтением имел успех отчасти за счет своего личного достоинства, тем более что после чтения Иван Кузьмич сделал попытку польстить мне сравнением моих рассказов с рассказами Аверченко. Но я не думаю, что Ляля права, потому что я всю жизнь пребываю в подобной среде, и, может быть, самое такое пребывание в, по существу не своей среде ей представляется за счет достоинства. Тут у нас расхождение в чем-то, может быть, в том именно, что она не оправдывает моего доверия ко «всякому» или на счастье, что, мол, я-то, может быть, чем-нибудь и поступлюсь, но зато, может быть, как раз-то и попаду на человека. Вот эту игру вслепую она и не одобряет, а требует во всяком случае выбора.
Сегодня при чтении книги Бытия о жертве Авраама думал я о том, что крепкая связь праотца с Богом выражает не что иное, как особенную силу связи человека того времени с землей, с материей, с вещами. Жертвоприношения в форме сжигания быков или баранов <зачеркнуто: в своей наивности> показывают священное отношение человека к жизни: все священно и связано с Богом. Помню, когда я одному еврею рассказал, как одна интеллигентная еврейка с риском для жизни своей подбирала золото, как другая еврейка (елецкие случаи)173 - он заметил: - Это герои, я думаю, что евреи спасают Россию. - Вот только теперь это понимаю: он указывал на еврейское чувство священности материи, такое, как у Авраама.
Возможно, что концентрация громадных капиталов в руках американских евреев есть современное выражение крепости договора Божьего с Авраамом. Даже и так мне представилось, что весь смысл существования капитала в наше время состоит в утверждении священности материи против исключительной священности и господства Слова (логоса), что самое наличие могущества всемирного небольшого народа еврейского есть современное выражение крепости древней связи Авраама с Богом.
Из всех народов в наше время только немцы, христианский народ, обладают чувством материи, подобным древнееврейскому, и так же воинственны, как иудеи (не есть ли эта воинственность тоже как следствие крепости связи с материей и родом).
«арийского»). Недаром они для этого вначале рядились в «язычество».
Купеческий мальчик Волков174 бежал в монастырь, а когда его поймали и вернули к делу, он вдруг понял, что если жить, то надо жить богато, и мало-помалу стал миллионером. Немцы -это христианский народ после того, как им тоже, как купеческому мальчику, пришлось жить, хотят жить богато. Отсюда очень ясно, чем им мешают современные владыки материи -евреи.
21 Ноября. Дни проходят, и мы переменяемся, и давно уже нет нас, тех двух, которые встретились в Январе 1940 года. Но мы теперь на страже тех дней, мы их храним. Так и полыхнет по сердцу, когда иногда представишь себе, что прошлое даром прошло. Я думаю, что Ляля, работая весь день, понимает свой труд целиком как охрану добра, сотворенного нами в те прошедшие дни. Так везде и во всем, на земле и на небе один закон в двух фазах: одно дело добыть добро, и другое дело его сохранить. На этом законе создавать и хранить построена и личная жизнь, и вся история. Так и Христос создает, а церковь хранит созданное и распределяет его. Так любовь охраняется браком, так революция и государство, так и вода течет в берегах, так, наверно, и Бог, создав мир, поручил человеку хранить созданное и вновь, продолжая Божье творчество, создавать новый мир и, создавая, его охранять.
Так и стоят прекрасные сосны в своих сединах, и все так же тихо и тепло. Выстрелов почему-то больше почти не слышно. Мы ходим ежедневно на Болото чего-нибудь стрельнуть. Я засел за Библию и решил прочитать ее всю от начала до конца. Мысль, направляемая этой книгой, показывает в особом свете современные события. Ясно становится, что избранный арийский народ в современных условиях повторяет историю Израиля. Только теперь эта война представляется как война обиженной земли против неба.
Даже если и в Боге жить, как праотцы, но понимать жизнь как заботу о хлебе и роде, то теперь после слов «не единым хлебом» и «оставь отца и мать»175 так по-прежнему жить нельзя. Но вся эта мировая война как будто направлена против Евангелия. В то же время и Слово потеряло силу и отошло куда-то в молчание. И человек, приставленный к машине, потерял волю и смысл. Так что Слово отвечает не из пулемета: оно поражает своим молчанием. Да и правда, каждый из нас не тем подавлен, что среди белого дня самолет, управляемый мальчиком, снижается и, приняв школу за Исполнительный Комитет, из пулемета в окна расстреливает школьников. Или что в центр многолюдного города падает тонна динамита и летят в разные стороны головы, руки, ноги женщин, стариков и детей. Даже и к этому люди привыкают, спасаясь тем, что кого убило, тот не чувствует, а кто остался, тот радуется, что сам уцелел. Не это страшно, а вот страшно всем, что это можно и против никто ничего не может сказать.
Слабость Болота: каждому из них ненавистны порядки лично, а коммунист в этих условиях должен делать что-то не для себя. Один только о себе (собственник), другой только о людях (чиновник). Так вот и спорят между собой чиновник и собственник:
- Чувствуешь, главное, что мы растворяемся окончательно во лжи и растекаемся в грязь.
- Погодите, нас поддержат союзники.
- Чтобы нас таких Англия допустила Европу устраивать? Об этом и думать нечего.
Падение было в том, что коммунист-революционер потерял лицо и превратился в чиновника и что всякий человек, имевший лицо, стал представлен как враг, частный собственник, хотя бы даже только своего лица. И все растеклось в грязь, т. е. все стало безликим.
Вот откуда и происходит та двойная жизнь, которой жил, напр., чиновник конца империи: как чиновник, на службе он не мог иметь своего лица, закрывался и открывал лицо свое, лишь когда возвращался домой. В наше же время чиновник, вроде писателя Панферова, и в семью возвращается и там лицо не может открыть. Попов рассказывал, как напряженно ведет себя Панферов дома из опасения сказать лишнее.
«тайну» подполья, главным образом и оттолкнувшую меня от политики. Хранимая тайна и вообще заговор, как только кто вступает в него, тем самым уже становится убийцей из-за угла. Каинова печать ложилась на каждого заговорщика. Каждый делался преступником (переступая за черту настоящего) и находил себе оправдание в будущем. Но когда пришло будущее, за которое он отдал душу, сам он был наказан за преступление именно потому, что теперь уже переступать никуда не надо. И на место преступника-революционера был поставлен человек без души и лица: чиновник.
<На полях: Был заговор, и совершилось убийство из-за угла. На место убитых сели преступники. И как только сели, превратились в чиновников.>
Каин был земледелец, Авель пастух: Каин, как более прогрессивный (земледелец), должен был убить Авеля.
А Исав, зверолов, отдавая первенство умственному домашнему Иакову, поев похлебки, даже и не почувствовал какого-либо лишения. Очень напоминает время, когда агитаторы-коммунисты натравили мужиков на помещиков и как мужики, разорив помещиков, сами остались не при чем и заревели: -Омманили, омманили нас!
История с продажей первенства есть 3-й грех человека: 1) Разделение полов (в раю). 2) Убийство Авеля. 3) Обман (продажа первенства).
22 Ноября. <Зачеркнуто: Так же как погода держится в равновесии между зимою и осенью на тонком снегу, так и строй жизни нашей между большевиками и немцами.
По вечерам Ляля стирает (могла бы и поднанять на стирку) и меня в это время пробует заставить читать ей Библию, Ветхий Завет. Мы вместе что-нибудь открываем. Вчера заметили, что индивидуальности мужчин там очень ярко очерчены, а женщин нет, более или менее интересны только блудницы. Женщина в нашем смысле появляется лишь в Новом Завете. Еще интересно, что, читая Библию во время войны, поневоле начинаешь по-иному смотреть и на Ветхий Завет, и оттуда на современность. Это теперь самое подходящее время, и так представляется, будто немцы повторяют дело Израиля, избранного народа.>
бы этому виду. И что мне вид? разве видами живет человек? Не нужно мне виду, не хочу я виду...
Все это предисловие было для того, чтобы открыть нам не «вид», а сущность. Но так, в каком-то плане вся революция бьет против «вида».
<Зачеркнуто: Ляля про себя потихоньку допускает, что все наше церковно-народное православие, может быть, и вовсе даже не христианство. Вообще у нее на месте как берега стоят только Христос и Церковь, во всем остальном религиозная мысль не только свободна, а и должна быть свободной.>
Итак, если теперь в мире царствует ужас, то это оттого только, что нет Слова, чтобы назвать своим именем и рассеять мрак светом. Но почему же Слово не может родиться? Потому что Бог поручил Слово человеку, а человек, весь-человек распят и молчит.
23 Ноября. Ни газет, ни радио, и не хочется спрашивать у тех, кто слышал по радио или читал газеты: все одна и та же песня о том, что на всех фронтах бои. Изредка бухают бомбы в стороне Талдома, Загорска, Калинина - и все! Мы предполагаем, что немцы устраиваются на занятых местах, закрепляются.
Вчера мы поставили вопрос - кем бы Ляля была в Ветхом Завете, Саррой или блудницей. Дело в том, что насколько интересны в Библии мужчины, настолько же однолики все женщины, все Сарры. Женщины особенные в то время попадали в категорию блудниц. От наших женщин достойные библейские женщины отличались полным бесправием в отношении выбора себе мужа: в то время дочерей отдавали замуж. Всех же, кто сам выбирал себе мужа, считали блудницами. А Ляля не только выбирала, а прямо искала, пробовала жить, бросала, снова искала, когда же нашла, то оказалась Саррою в отношении найденного лица. И пусть у нее дремали эти способности библейской достойной женщины, все равно, если бы это и было известно, она бы в то время была блудницей, потому что она в поисках своих верила в существование личности, отвечающей ее духу. Напротив, Сарра, лишенная выбора, была определена исключительно на восприятие мужского безликого семени и свою мечту, свою веру, надежду, любовь относила к будущему младенцу - Мессии, т. е. личности.
И, конечно, все в праве выбора, т. е. главное - это он, с которым ей жить, а не тот, кого она родит. Отсюда все самоопределение женщины, самоволие.
В Бытии дочь Иакова Дина была соблазнена начальником одного племени. Начальник любил Дину, и она его любила. Ему предложили обрезаться самому и всему племени. Когда же те обрезались, то во время болезни за Дину все племя было перерезано. Так родовая любовь боролась с любовью свободного выбора. Это же показано и у Шекспира в «Ромео».
Варвара Александровна жила с мужем библейски честно и в то же время глядела на все свое потомство иногда как бы со стороны и очень издалека. - Как будто все это и ваше и не ваше, - сказал я ей, - а настоящее ваше остается при вас. - Это правда, - ответила она. И покраснела. После я узнал от нее же тайну всей ее жизни, что Федора Петровича, с которым она так достойно всю жизнь провела, она никогда не любила. А моя мать, разве не такая? И взять любую самую почтенную христианку, она не может быть окончательно поглощена рождением детей, разве только попадьи, похожие этим на евреек. У попов и евреев вполне сохранился Ветхий Завет.
Право выбора мужа (свободы) определило право выбора профессии и тем самым [привело к] полному освобождению женщины от мужа.
Социализм (большевики) снова ставят личность, притом одинаково мужскую и женскую, перед государственной необходимостью, как в древнее время женщина была поставлена перед необходимостью рода. Вот почему моя «Фацелия» не пришлась по вкусу ЦК: потому что она содержит в себе декларацию прав личности.
<Зачеркнуто: Ляля жила на Оби три года176, и у нее не осталось от природы никакого хорошего воспоминания: - Знаю, что и хорошее было, особенно закаты, но не до этого было. -Она принимает природу как прекрасную пустыню, как храм, как место исполнения завета человека с Богом. Поэтому не до закатов, если сам человек находится в Концлагере. Моя же «природа» состоит в деле созидания храма, я в природе не молюсь, а только, имея это в виду как цель мою сокровенную, непременно что-нибудь делаю. Если у Ляли чувство природы выражается в «да святится Имя Твое», то мое в «да будет воля Твоя», включая в понятие «Воля» и познание.>
<Зачеркнуто: Нет существа более цинично-прожорливого, как зверь Левиафан: просто хищный зверь пожирает самое большее - это теплое кровавое мясо живого существа, а Левиафан жрет самую душу. Вот, кажется, на что святее была война женщин за право выбора себе мужа по своему желанию, и это привело ее к необходимости выбора самостоятельной профессии. И тут она опять через Левиафана попадает в плен, может быть, худший, чем родовая необходимость. Стоит только поглядеть на водительницу трамвая и вспомнить борьбу за право выбора, чтобы покачать головой.>
Я - не пророк и не могу, и не смею устанавливать свет на пути людей, но у меня есть желания, и я должен, и чувствую право свое высказывать свои желания в том смысле, что пусть люди живут так-то и что так надо им, но я выскажу, как мне хочется, чтобы люди жили.
Военный человек поехал в Москву и обещался привезти наши вещи из квартиры, а возможно, и Александра Николаевича.
спасен, вовсе даже нет теперь необходимости веровать в Бога, в Христа. Даже и вовсе некрещеный юноша, воспитываясь в семье, проходя школу, непременно усваивает христианские аксиомы как условия быта порядочного человека. Немцы особенно поспособствовали разумному усвоению и применению в обществе христианской морали. Даже и самая трудная заповедь «люби врагов своих» так проста теперь для выполнения: для этого надо выключить из врагов своих врагов Божиих, которых надо ненавидеть, после этого выключения (порядочный человек ведь служит же какому-то богу) останутся свои собственные личные враги, с которыми порядочный человек просто должен обходиться так, будто он их любит. Весь особенный труд в наше время стать истинным христианином и состоит в том, чтобы отстоять Христа истинного от использования его людьми порядочными во всех отношениях.
<На полях: Смутный набросок темы о порядочном человеке, который чувствует себя спасенным>
После паники московской речь Сталина, преданная общественному пищеварению, наконец, усвоилась в организм душевный, как легенда о порядочном господине с великолепными подарками и розами. Каждая матушка, бывало, мечтала о таком господине для своей дочки. Эта легенда основана, конечно, в первую очередь для неверующих на вере в случай, для верующих это чудо. Но и вера и неверие в этом смысле исходят из внутренней пустоты, в которую целиком, как данное, не зависящее от внутреннего человека, входит мир внешний. Да и был такой случай в Турции, одна русская девица встретила сына американского миллиардера, и он увез ее в Америку. А разве и Дехтеревы матушка с дочкой в лице Франса не стали жертвой этой легенды о порядочном господине с великолепными подарками и розами? Так вот теперь и у нас в народе после задержки наступления немцев и речи Сталина. Перед этим ждали немцев, но с некоторым страхом каждого оказаться перед судом народа - господина и освободителя. Как бы там ни было <нрзб.> это ожидание, но это превращение врага в друга каждому представлялось в некотором смысле нравственным делом. Теперь же, после немецкой заминки в наступлении распространилась легенда о близком конце войны с победой Америки. Говорят, будто бы Америка, победив, все нам даст, все починит разрушенное, все построит вновь и что за это большевики распустят колхозы, дадут свободу торговли и религии (так и передали о свободе этой, рядом религию и торговлю). Вместе с этим из легенды предыдущей о немце как устроителе русского государства выпала всякая нравственная ответственность, и будущее представляется как легенда о порядочном господине с великолепными подарками и розами. <На полях: Политические настроения – размазано>
Был у нас в гостях политрук нашей военной части. Говорил то, что ему полагается: что «Москву не отдадим ни в коем случае» . - Значит, вещи можно оставить там? Или сюда перевезти? -Лучше перевезти: бомба все-таки может попасть. Но Москву не отдадим. - Пожалуй, правда, перевезу, а то какая это Москва без вещей. (Ляля толкает под коленку.)
Причина, вероятно, та, что действительно у них стало мало сил.
25 Ноября. Дела: С N. о машине для перевозки вещей в глушь. Обманув N.. спрятать машину у Фокина {Фокин - учитель, директор школы.}. 2) Поездка в Переславль за машиной, узнать о деньгах, побывать у Акинина {Председатель райисполкома.}. 3) Дела керосинные. 4) в Хмельники за медом. 5) Ляле «Жень-шень».
Нельзя сказать, чтобы Ляля играла в домашнюю хозяйку: она ее делает из себя, подвизается на этом поприще. Когда я заметил ей, что слишком, что слишком, что можно бы и чем-нибудь другим заняться, более интересным, она иронически напоминает об Ал. Вас., который уговаривал ее бросить хозяйство и заняться литературой. Он не понимал, что подвиг в хозяйстве ей обеспечивал первое место (лучше 1-м в деревне, чем 2 в городе).
Наш спор с Лялей был в том, что она хотела представить меня как писателя, для которого все в доме, она же домашняя хозяйка, отдавшая себя всю на служение мне и матери. Я же доказывал, что сущность наших отношений есть равенство, что я не писатель, а домашний работник ее души, а отчасти посильно делаю и для дома: заготовляю пищу, ношу дрова и т. д.
- Напротив, - ответил я, - вся моя деятельность литературная - это для других, и дома я делаю очень много для вас. Не виноват же я в том, что все это мне нравится. Если ты нормальный и здоровый человек, то и тебе должно нравиться делать что-нибудь: любишь и делаешь. Иногда мне мелькает подозрение в том, что ты меня выдумала и делаешь любовь, как делаешь домашнее хозяйство, из принципа, из смысла, совершенно тебе необходимого. Но я отгоняю это подозрение страшное и думаю, что мы люди равные, что ты делаешь для меня, как и я для тебя, как все для себя, а не для других.
Выходил спор в таком роде, что нам обоим хотелось быть друг для друга женщиной, ей же хотелось видеть во мне мужа-героя, обращенного в своем деле из себя и для всех. Так что это мое мужское дело под формой Я (для себя) и для Всех ей нужно для самооправдания: она, домашняя хозяйка, рождает меня, ходит за мной, умывает, и я делаю и тем самым оправдываю дело ее для меня. Ей вот именно и надо, самое главное, чтобы я жил для себя (как живет ребенок, писатель, деятель, герой) и в то же время для всех.
Доказательство этому, что радуется она, не когда я что-нибудь сделаю для нашей жизни, дрова принесу, картошку достану и т. п., - напротив, она тут жалеет, а радуется, когда я что-нибудь напишу.
26 Ноября. Так и смотрятся день в день, как в зеркале, до того похожие друг на друга, что и время перестаешь замечать и будто так это и надо, и нет в этом ничего особенного. А между тем, какое это благо вместо обычного тяжко сырого грозного дня, когда весь воздух, кажется, бывает пропитан запахом вынутых из воды раков, денечек беленький, чистенький с легким морозцем. И такова вся природа человека, и на этом основана вся его жизнь: когда хорошо - не дорожишь, а потерявши - плачешь. Каким раем представляется теперь наша жизнь в царское время!
Это разночувствие и разномыслие обусловлено раздельностью природы мужской и женской в борьбе за единство двух в третьем. В физической природе эта борьба разрешается рождением третьего, продолжение рода - Ветхий Завет.
И за каким-то пределом, когда над физической природой начнет преобладать духовная и Смерть является препятствием дальнейшему движению, борьба двух разрешается борьбой со смертью за личное бессмертие в духе - это Новый Завет.
Директору Леспромхоза N. Примите телефонограмму: Мих. Мих. Пришвин просит вас приготовить ему легковую его машину для своей поездки дня на три с целью перевезти свой архив. Поручите механику предусмотреть все, собрать все инструменты, запасную камеру, укрепить запасное колесо, смазать и пр. Дайте знать немедленно, когда можно приехать в Переславль за машиной. Ваш ответ телефонируйте на почту в Усолье.
Вспоминаю, думая о N., некоего Богданова в Алексине в 1920 г.: два образа одной и той же Хлестаковской и Чичиковской сущности: Богданов - Хлестаков, N. - Чичиков. Оба как разрешение в обществе тяжкой борьбы: «Э-э, плюнь, брат». Оба как два конца порванной нитки в клубке. N. не может жить про себя, вечно должен быть на людях, и так как сам всегда на людях, то нельзя быть добросовестным, т. е. сделать выбор в людях и обдумать свое отношение, то угождая одному, неминуемо должен надуть другого (перпетуум мобиле).
Весь вопрос теперь - как понимать речь Сталина: как уверенность в наличии второго фронта или как намек на измену. Если бы это знать! И если бы еще узнать, как живут теперь под немцами на Украине, но ему (этому гражданину на Болоте) ничего не надо знать, он знал все сам и молчал. Но что же он знал?
- Ничего, ничего я в своей жизни не знал, - ответил он, - я родился, когда старый строй исчезал, и я как сказку, слушаю о том, как было когда-то хорошо жить. Ничего я не знал на родине своей: война с немцами и ничего не жду я от этой войны. В мире людском я беспризорник и хочу дома больше всего на свете. Мне нужен дом и знать, про что я живу. Не верю больше никаким словам и знаю, что никто в мире нашим словам не поверит и никто нам не даст руку помощи. Я знаю то, что у нас нет ничего. А вы даже этого не знаете.
Сегодня тихо падает снег, сытые вороны и сороки сидят довольные, особенно сороки, круглые с ручкой-хвостиком.
Весь род человеческий, начиная с палеолитического человека, кончая социалистом, проходит школу «суеверия». Нужно было еврейке тысячелетиями опускаться в священную микву {Миква - источниковая купальня для ритуального омовения.}, чтобы заслужить себе современную ванну. Разумное разрешение месячного очистительного процесса женщины есть достижение культурное. К сожалению, вместе с разумным завершением процесса кончается священное к нему отношение, миква священная превращается в ванну, как гигиеническое условие жизни порядочного человека.
к покаянию в незаслуженности своей этих благ, что стремились к Ветхому Завету, к природе, к грубому труду (Толстой).
Всякому по способностям - очень хорошо, но вопрос, кому быть судьей этих его способностей?
Капитал, между прочим, есть система отбора способных людей, осуществляемая конкуренцией.
В прежнее время отбор способных людей предоставлялся им самим, кто сильней, тот и возьмет. Вся эта борьба допускалась в чаянии, что жить хочется и богатому и бедному, что жизнь есть добро, и что как бы там ни было, добро зло одолеет, и что если богатый одолеет, то возле богатого и бедному хорошо.
Это наивное доверие к ходу жизненной борьбы в том, что добро перемогает, и было основанием выбора способных лишь в системе капитала.
Читаем Библию, чтобы все прочесть от начала до конца. Прочли Бытие, кончаем Исход. Из Бытия поразило вечернее жертвоприношение Авраама, когда заря подожгла его жертву.
В Исходе явление Бога на Синайской горе и вообще весь Моисей между Богом и хамом. Может быть, это единственный пример почти полного вскрытия души пророка, его Я, возникающего от соприкосновения с Богом.
27Ноября. П. М. Назаров, хозяин мой, как медиум, слышит, навостряет ушки и все вбирает и потом передает другим всякий вздор под фирмой радио: - По радио говорят. - Сам слышал?
- Нет, но... И когда уличишь, то он ссылается на какое-то таинственное радио с немецкой стороны. Вчера я ему говорил о том, что сегодня бомбили в сторону Кашина и к Ростову. - А теперь все равно, - ответил он, - раз Гамбург взят, то какой тут Ростов. - Как Гамбург? - Да разве не слышали вы: десант в Гамбурге и еще какой-то город. - Сами слышали по радио? - Не сам, но было по радио, да и все говорят.
не народ победил, а партия, Народ же, лишь поскольку терпел, выносил. А еще черта замечательная, что никто больше словам не верил и никакого голоса в критические дни не было и не пытался никто ободрить народ. А только и нужно-то было сказать о доверии к союзникам. Вот тут было самое слабое место: все думали, что никогда Америка не пойдет с большевиками.
Загадкою для всех было, что если СССР победит немцев и будет в Европе революция, то СССР станет во главе и начнется канитель. Но теперь показывается разрешение загадки: [Америка] в Европу придет раньше, чем СССР (так сказал некто, но что скажет Ахтырка? очень интересно).
Основная ошибка Гитлера была в том, что после покорения Франции он не бросился тот же час на Англию. Покорив Англию, он действительно мог бы молниеносно разбить СССР. И тогда, свив себе гнездо в СССР, он мог бы оставить оккупированные страны Европы. Вторая ошибка его была в недопонимании СССР <зачеркнуто: в «идеализации» народа> с ориентировкой на молниеносность.
Возможно, что N. не просто жулик, а и сумасшедший. Скорее всего, он не просто обокрал мою квартиру в Москве, а грабил, думая, что квартиру другие разграбят. С ним надо поскорее разойтись миром. И если это даже будет ценою машины, то пусть.
«Гамбург» оказался Ливией: там англичане захватили сколько-то танков - вот и все. (И толкование: - Ничего удивительного, коммунист нарочно слух пустил.)
легче и лучше выразить то, что я хочу выразить своим тяжелым искусством. И, может быть, всякое искусство является только ступенькой по лестнице к Богу: за верхней ступенькой искусство вовсе не нужно.
28 Ноября. О, дорогая моя, поверь мне, что никакой более «сладкой» пустыни, чем наша в Усолье, нет ни на Кавказе, ни в Карпатах, как ты мечтаешь. Поверь, что когда мы и попадем туда, может быть, то оттуда наше Усолье и будет нам казаться сладчайшей пустыней. Встань же, друг мой, пораньше, засвети огонек, собирайся в себе на борьбу за сегодняшний день, ибо «довлеет дневи злоба его».
Если бы Вольтера, скептика, и Руссо, идеалиста, посадить в одну комнату жить, кормиться, спать рядом, писать при одной 7-линейной лампе, варить пищу, доставать продовольствие, был ли бы успех в творчестве того и другого в этом подвиге сближения двух людей, идеалиста и скептика. Я думаю, из этого подвига и вышло...
Птичка! что за прелесть, золотые щечки, красный хохолок и глазки огненные, и крылышки, и сердечко - 1000 ударов в секунду. Но эта птичка - чудо в клетке сидит и тукается о железную проволоку. Ума червивого мальчишки было довольно, чтобы заключить ее в клетку: птичка глупенькая.
О, дорогая моя, бедная птичка, нет! я неправ: нет подвига в смирении перед невольной пустыней, нет и нет! Единственный подвиг в невольной пустыне - это подвиг взяться за ум, тот настоящий, большой единственный ум человека, равного Богу, способного не только клетку со стальными прутьями, но даже и клетку-смерть свою перемочь и разбить. Не будем же, дорогая, смиряться перед подвигом в пустыне Неволи, а создадим сами себе подвиг в том, чтобы выбраться из этой неволи. Принимайся же за дело, приготовь все наши мешочки, запри сундучки, развесь одежду, чтобы все собранное, приготовленное сразу же по первому зову собрать и унести. Создадим идеальный порядок в нашем хозяйстве, он обеспечит нам Исход из Египта.
были бы в столь бедственном положении. Так и теперь, быть может, Англия готова сделать решительный шаг, еще немного - Германия развалится и кончится война. Если же у нас раньше развалится, то война перекинется в Америку и мы под Германией будем воевать еще сколько-то лет.
- Если большевики победят, они тем докажут себя, свое бытие как государственную необходимость, они сделают великое дело и перестанут быть в ваших глазах тем просто злом, которое вы в них видите. Потерпите же, посидите, помолчите, подумайте про себя углубленно.
N. сказал по телефону, что завтра приедет ко мне и сообщит печальные новости. - О машине же не беспокойтесь, - это значило, что печальные новости, по всей вероятности, относятся к войне. Если бы печаль была относительно длительности войны в связи с нашим сопротивлением и помощью союзников, то едва ли бы N. сказал об этом по телефону. Если же это новая паника, то на эту панику я отвечу, что еду [в] Куйбышев и буду говорить по радио речь на трех языках, загну о Всеславянском съезде и пр. После того, как он будет оглушен политически, мы прочтем ему письмо о пропаже наших вещей. Предстоит занятная сцена.
Каждая семья окружена своей тайной, которая непонятна не только окружающим, но, пожалуй, еще больше непонятна самим членам семьи. Это происходит оттого, что брак есть не «могила любви», как думают, а личная, значит, священная война. Вступая в брак, данное лицо с его волей встречает другую, ограничивающую его волю, и тем самым является «тайна» двух, состоящая в борьбе с неизвестным концом. В этой борьбе случаются как бы обвалы, в которых жизнь рассыпается, и посторонние люди по обломкам могут прочитать тайну семьи. Такой обвал был в семье Льва Толстого.
«на небеси» из «Отче Наш» понимал как мое личное признание бытия Божия где-то на небеси: там где-то Он существует в непостижимом для нас образе и состоянии. А когда я читаю «и на земли», то это я о себе говорю, что я, земное существо, жду от Бога Небесного внимания к божественной сущности, содержащейся во мне, прошу Бога Небесного, чтобы Царствие Его снизошло и в меня.
Итак, земля и небо в Молитве Господней означают: 1) Небо -это признание существования Бога вне себя. 2) Земля - это чувство Бога в себе самом.
Та природа, которую мы создаем себе из обыкновенной физической природы, боится пустоты. Чуть задумался в лесу, ушел в себя, как все вокруг тебя, елки, сосны, травинки, кусты превращаются, как и люди, в личные живые существа. Вдруг вернувшись из себя, можно попасть в общество этих существ, и тогда каждая елочка, каждая птичка...
<Приписка: Нет людей, и все как люди. Потому что природа человеческая боится пустоты.>
Пока не кончится война, как ни бейся, все равно ничего не поймешь. И ничего не поймешь, пока делается, а только уже когда кончится. Так вот и наша личная жизнь: рост сознания нашего связан со смертью. И когда умрет человек, то все бывает понятно.
всего тебя... Мне думается, так жил Андрей Белый, пожирал Р. Штейнера, святых отцов и через антропософию хотел Бога пожрать, но...
30 ноября. Ночевали у Ожеренкова. Страдает жена коммуниста. Утром радио: еще одна победа. И мы узнали впервые, что три дня тому назад был взят Ростов и теперь отбит нами обратно. За это благодарность Сталина Тимошенке. Приехал Лапин. Думали, даст бензину, и я пошел пешком - догоняйте. И так прошел 30 км до Усолья. При входе в Усолье догнал N. Изругал его и отобрал изуродованную машину. Встреча с Лялей, слезы, радость и пр.
В связи с раздражением на N. начал думать, что жулика поймать невозможно, и что Гоголь неправильно сделал конец Чичикова и Ревизора, и что мы ловим не жуликов, а или честных вместо жуликов, или некоторых. Эту мысль я развил двум идущим со мною старикам. - Жуликов у нас много, - сказал я. Они обрадовались: - Сами так думаем. - А поймать жулика нельзя. - Да разве можно жулика поймать? - И стали развивать эту мысль точно, как я.
Разговор с коммунистами о «королях»: у того керосин, у того мука, у того масло. Короли вступают в обмен и все держат в своих руках. - Теперь это и раньше. Теперь только вскрываются те пороки, которые раньше таились. Теперь многое надо передумать. - Да, многое, многое. Распределительная практика коммунизма - худшая сторона торговли.
1 Декабря. Вся военная часть ночью перекрасилась в белый цвет и на рассвете «смылась» на фронт. У всех убеждение в том, что в Москве происходит решительный бой. Наш информатор уверяет, что второго фронта не будет, потому что воюют две партии, значит, Англия не пойдет за коммунистов.
«материализм». Бог Отец -это муж, и Сын - муж, это Бог, a Mater, венец творения, но все-таки это «тварь»).
И так я перекинулся ко времени своей первой страстной любви, и вдруг все стало так понятно. Эта любовь, эта женщина дала мне задачу сделаться мужем, достойнейшим. Она как бы сказала мне: «Достигни, сделайся мужем, и тогда возлюбленная сама к тебе придет». Так оно и вышло. Удивительно цельная моя жизнь, удивительно простая и ясная.
В связи с матер-материализмом думал, что грех в этом и состоит, что «матер-ия», «ия» превращается в «изм» и что тут-то и рождается в этом обладании плотью жадность-собственность.
Значит, потому и требуется бессеменное зачатие, что дело идет в рождении личности, в то время как в семени передается родовой безликий грех.
Значит, как бы ни были родители прекрасны, их дитя, происходящее от семени, может родиться Хамом и Каином.
Спрашивается, что же новое в том опыте, который представляется нам как небывалое?
духа и плоти на наше дитя, нет, нет, мы наши чувства обращаем непосредственно к Богу, если же и родится дитя, то в отношении его мы сделаем все, что можем.
Мы не против деторождения, как Толстой, но мы не вкладываем в это свою священную надежду, как слепые. Нам довольно нашей любви, мы можем без этого и обойтись. В младенце всегда бывает чудесное соединение отца и матери: глядишь, и то покажется отец, то мать. А после остается больше так, что один ребенок похож больше на мать «вылитый», а другой на отца.