Пришвин М. М. Дневники. 1942-1943 / Подгот. текста Я. З. Гришиной, А. В. Киселевой, Л. А. Рязановой; статья, коммент. Я. З. Гришиной. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. – 813 с.
1942
1 Января. Новый год. Солнечный морозный день, градусов больше –30. Вечерняя в розовой дымке гаснущая заря. Полнолуние, и какая-то планета, похоже на Юпитер, большая звезда с лучами крестом и в нимбе.
Не захотелось дожидаться полночи и «праздновать». В печали и раздумье, каждый прочитав про себя молитву, легли в 10 вечера. И мне снилось, будто я, лежа на спине, ногами бился с каким-то хулиганом всю ночь...
Ну вот, здравствуй, Новый год, – хочу сказать, и не говорится, и приходит на ум, что Бог времени и числа, и счета никакого не знает, и что, значит, и нам, если серьезно на вещи поглядеть, можно не считать годы, не в этом дело.
Русские типы в диккенсовскую повесть1.
Сегодня я по манере своей говорить с заминками, не помню, что-то тоже сказал. - Как же вы в своих выступлениях тоже так говорите с заминками? - Всегда: речь с заминками кажется всегда искренней. Терпеть не могу так называемых блестящих ораторов. - А я люблю, чтобы речь была компактная и слова в ней были правильно расставлены. - Не слова, - перебил я, -главное, а мысли. Если мысли новые и чувства свежие, публика забывает о словах и заминках. - Нет, я думаю, публика любит и порядок в словах. - Какая публика. Мещанская публика не думает о новых мыслях и гонится за словами, и так возникают блестящие ораторы. - Мещанская публика это значит -обыкновенная, а вы говорите об избранной: не всегда ее найдешь, эту избранную. - Самая простая публика: красноармейцы, ученики, рабочие тоже не гонятся за порядком в словах. Вы говорите о специфически мещанской публике. - Не знаю, не знаю, но мне кажется, порядок должен быть везде, во всем, и в словах тоже, и ничего нет хорошего, если оратор мыкает2.
Одна оценка брака бытовая - во времени: как серебряная и золотая свадьба. Другая - как священное мгновенье, остановленное усилием любящих. (Дон Жуан и Командор.)3
А в сущности любовь к «ближнему» есть счастье, и нужно быть неудачником в этой любви, чтобы почувствовать любовь к «Дальнему»4. Все поэты получают любовь свою к Дальнему через скорбь свою о невозможности ему любить «ближнего»5.
Современная легенда6. Хмельниковские бабы ходили к мужьям на фронт и слышали, будто в какой-то деревне стоял забитый дом. Каждую ночь будто бы из этого забитого дома слышалась божественная служба. Никто не решался войти в эту избу и проверить. Но один из красноармейцев решил войти и залез в печку. И вот видит он из печи ночью приходит поп и начинает служить. А когда начал службу, обращается в печь и велит: «Выходи». Красноармеец слышал, что если нечистая сила, то надо выслушать до трех раз, - в третий раз все должно исчезнуть. Так он и сделал, примолк, а когда поп и после третьего раза не исчез, вышел. И увидел красноармеец три гроба. «Этот гроб, - сказал священник, - год 40-й, погляди, что в нем. Открыл крышку - в гробу были змеи. - А этот - 41-й, погляди. Во втором гробу была кровь. А третий гроб - 42-й год, - как открыл, в нем были цветы».
Смутно помнится, что еще у Серафима Саровского есть предсказание на мир в 42-м году.
Ляля: - Чувствую всей душой, что правдивое слово о любви требует полного пересмотра всех моральных понятий 19-го века.
Белое и розовое. Из детства. Да, 19-й век. Вот Надежда Александровна Толмачева, берегущая институтскую свою любовь, в сундуке, как роскошное белое, шитое гладью, но старомодное платье. Когда она говорила о любви, то как будто плутоватая зверушка какая-то в черной частой шерсти выползала из-под этого кисейного платья. - Ах! как это было мило тогда, Марья Ивановна. - Я не была в институте, Надежда Александровна, но девушки, знаете, везде девушки, я сохраняю от той поры свое розовое платье, и мне та любовь теперь представляется как что-то розовое. - А мне, Марья Ивановна, как белое.
И обе девушки, одна из-под розового, другая из-под белого с блестящими черными глазками, с румянцем из-под загара под сединами, с не сходящими улыбками, начинают перебирать девочек и мальчиков своих, и так дойдет: мама моя - до меня, своего Миши, а другая - до своей Маруси. Мать, сияющая, передает, как у нас говорят: «Светит месяц и зарница, хочет Мишенька жениться на Марусе». А я за дверью у щелки весь горю, горю от стыда. И мать повторяет: - Да, Надежда Александровна, любовь - это что-то розовое. - А мне, Марья Ивановна, наша институтская любовь, как белое с кисеей, шитое гладью платьице. - И опять смеются: «Светит месяц и зарница, хочет Мишенька жениться на Марусе». И между тем все выдумали про меня, я терпеть не могу эту Марусю, мне нравится сестра ее Катя, но об этом никто не знает, это была моя великая тайна.
Из какого века выписал я эту сцену правдивую? Это было приблизительно в 1883 году, когда мне было 10 лет отроду, около 60 лет тому назад. Но ведь это было внутри [глухой] кирпичной ограды нашего имения, за которым была необъятная ширь пшеничных полей и [множество] возможностей (за такой же кирпичной оградой и всю любовь берегут наши моралисты семьи).
2 Января. -42. Солнце.
Так вот опять о той ограде, которой человек окружает свою земную любовь. Духовная любовь, платоническая находится за оградой: здесь земная, там здесь детей рожают, там любовь не от мира сего.
Странно только, со стороны если смотреть, почему же непременно любовь у людей начинается небесной, а потом происходит «паденье» и любовь становится земной, и все как в книге Бытия: начинается любовь раем и кончается изгнаньем.
Так по Ветхому Завету и строится понимание любви. Но если взять новую любовь, в которой мы можем выступить, как спасенные, то разделение оградой той и другой любви становится излишним: любовь, начинаясь на земле, без всякой ограды и грехопаденья может продолжаться в вечность, и напротив: то, что раньше считалось паденьем, теперь, напротив, является средством единомыслия, путем к творчеству личности.
То, что называется «связью», можно понимать шире: не как связь пола с полом, а как земная связь человека, т. е. вся земная жизнь, как акт в двух, скажем, вещах 1) размножение, 2) рожденье личности. В «любви» оба эти процесса смешаны, и в разные эпохи в разных пропорциях то и другое.
3 Января. -32. Солнце и лунная ночь (полнолуние).
Под давлением внешних сил, вот как теперь - война и нужда, сплющиваются и сливаются в одно, до тех пор отграниченные мысленная и чувственная области нашей души. Здесь (на земле) и там (после смерти) начинают сходиться, как бывает в оттепель на масленице, исчезает черта горизонта, разделяющая небо с землей, и навозные дороги наши поднимаются в небо, и по ним скромно и без затей бегут лошадки с людьми и грузовики на чурочках с тесной людской беднотой на платформах. Прохожий с мешком на плечах неуверенно и невысоко поднимает руку, и, пропустив устроенных на платформах «грачей», шагает себе, как может, и вскоре тоже, поднимаясь вверх по навозной дороге, исчезает в той стороне, где сливается небо с землей.
И так многое теперь, теряя смысл свой в отдельном бытии, перестает радовать, теряет цену и сливается с чем-то в одно... Давно ли был у меня дом устроенный, и дача была, и прекрасные вещи. Может быть, все это и цело теперь, но внутреннюю радостную сущность свою они для меня совсем потеряли - все остается где-то позади. Но зато самая дорога, по которой мы с Лялей идем, видна отчетливо, и что мы вместе должны с ней идти - это уже верно, и куда больше значит, чем просто жена. До того больше, что я сам почти что во всем свободен становлюсь от смутных колебаний в раздумье об оставленных ею...
Какие мы все-таки богатые сравнительно с другими, мы до лета можем пить чай, отвешивая себе в день каждый по 30 грамм сахару... У нас есть дрова, есть картошка, есть свинина и хватит всего до тепла. А там солнце весеннее, там цветы. Вот цветы, да, цветы, цветы! Не картошка, не сахар, не хлеб, а цветы, душа цветов жаждет, и недаром по народной легенде 42-й год кончится цветами (откроется гроб, полный цветов, -легенда...).
Ночи проходят лунные, в тишине, при страшных морозах, в засыпанном снегом лесу.
И одним, кто вплотную должен бороться с морозом за жизнь, этот страшный лес при луне представляется, может быть, неисчислимым войском врагов, беспрерывно пускающих свои пронзающие кожу стрелы. Другое дело, когда счастливым победителем выходишь в лунную ночь из своей теплой комнаты.
У меня уцелела шуба беличья с чудесным воротником из камчатского бобра, и когда я из тепла и в теплой одежде выхожу ночью в засыпанный снегом лес, слышу, как даже деревья громко трескаются от мороза, как на тропу мою со скрипом от тяжести опускает перегруженную ветвь свою любимая моя сосна, я, так мало сумевший дать людям как поэт из своего внутреннего богатства, теперь смотрю на все это богатство неподвижных при луне белых фигур и понимаю их всех, как мои же мечты за всю жизнь бесчисленные, те, которые я не сумел довести до людей...
Материал для изображения леса застывших мечтаний, не дождавшихся своего воплощения.
1) Маленькие у сосен зеленые вершины, но и то перегружены и заморожены так тяжело, что еще не совсем заматеревшие, высоченные тонкие стволы заметно кривятся под их тяжестью. Дальше в болотном бору, где сосны очень часто сидят, они своими кронами сцепляются, поддерживают друг друга и не кривятся. 2) Каждый сучок теперь превратился в какую-то штучку: думай о ней, как хочется. Те сучки на голых стволах, которые так обыкновенны на соснах, теперь всю сосну превратили в лестницу с белыми ступеньками, и по ступенькам поднимался какой-то путник и дополз до вершины, и застрял. 3) Две мутовки молодых сосен так сошлись, что вышло окошечко и оттуда сзади в окошечко смотрит какая-то рожица.
4 Января. Мороз еще меньше: -26 с утра, и барометр качнулся влево, а 2-го было 44.
Когда я жил с Ефр. Павл. и своими сыновьями, меня потихоньку грызла тайная мысль удрать от них куда-нибудь в пустыньку, отъединиться и стать свободным. Теперь вижу, что никакого особенного зла они мне дома не делали, напротив, благодаря моим средствам мы жили во много раз лучше, чем все. Если по этой мере судить, я был один из счастливейших. Нет, меня тянула к себе пустыня, скорее всего, как высшая реализация многолетней моей деятельности. Везде, где бы мне ни понравилась местность, я присматривал себе домик для пустынножительства под видом охотника. И, в конце концов, нашел его себе на Лаврушинском в Москве. Встреча с Лялей была предопределена, и отношения развивались, как осуществление мечты о той «пустыньке», моя мечта о пустыне включала Лялю в себя. Но эта пустыня никак не включала в себя тещу, эта роковая «теща» включилась как-то сама, и все стало по-старому: меня опять грызет мысль изнутри уйти, уйти, поскорей уйти в «пустыню», но только не одному, как тогда, а с Лялей, без которой я уже не я. Вот так и думаю, и жду, и надеюсь на конец войны, как на конец моего искушения тещей: как только будет возможность, жизнь, во что бы то ни стало, устроить без тещи.
5 Января. Мороз сломило, к вечеру метель.
я с другой не стал бы делать. В общем, мне надо постепенно делаться добытчиком на стороне. Кстати, этим хорошо разгрузить от себя женщин.
Мои ошибки с людьми были только, когда я переоценивал свои способности, чувствуешь жулика или человека легкого, но махнешь рукой: авось его обойду, ведь и на жуликах ездят где-нибудь.
Но по существу в соседях я никогда не ошибался, и в особенности в людях хороших. Варвара Петровна в свое время, в первых любовных откровениях (без личных откровений не бывает любви) отметила во мне, как основное и лучшее, что хорошего человека я сразу вижу. Вот этим особенным счастливым своим глазом я и взял Лялю. Боже мой, подумать только, каким словом надо бы оценить мой поступок (в 68 лет сделать предложение замужней женщине на пятый день знакомства, притом не на время, а на всю жизнь), если бы не этот счастливый глазок.
Пришли давно жданные морозы, которыми угрожали немцам и на которых строили нашу победу. Но вот уже месяц мы топчемся под Москвой и удовлетворяемся взятием городов, как Малоярославец, Клин, Дмитров, о которых никогда не оповещалось, что они взяты немцами.
Влюбленный, ведь это же и есть рыцарь (какой бы я был влюбленный, если бы тогда в Париже воспользовался или бы отказался наперед жить с тещей?). На этом-то возрастном оптимизме и возникло все рыцарство. И тут нынче женщины ловят нашего брата, как мы прямо корзинами ловим слепую от страсти рыбу во время нереста.
6 Января. Сочельник Рождества. Метель, ветер, мягко.
Дня три тому назад мы с Лялей вышли из нашего леса на село за молоком. Над бором нашим стояла большая звезда (планета Юпитер), и от сильного мороза лучи ее исходили крестом, а вокруг креста был нимб. Мы пошли, и, конечно, как всегда кажется, звезда тоже пошла: идем, и звезда идет впереди.
Я смотрел на удивительную звезду, любовался и думал о звезде Вифлеемской, той, которая шла впереди волхвов и остановилась над Вифлеемом, где родился Христос.
Теперь я смотрел на звезду, до того прекрасную, что мне тоже захотелось видеть Христа, и вспомнилась мне одна ночь в самом раннем моем детстве, когда мать подошла к моей кроватке в темной шали и сказала: «В эту ночь, Миша, Светлый Мальчик родился». Почему эти слова матери на всю жизнь остались, как самое лучшее.
После не раз, читая и думая о звезде Вифлеемской, я понимал ведущую звезду, как сказочный символ. Но теперь мне подумалось, глядя на идущую впереди звезду, что может быть, и вправду так было: звезда, как теперь у меня и у волхвов шла впереди, они шли, и шла звезда, они остановились, остановилась и звезда.
В то время вовсе даже и не знали, что не звезды идут, а движется сама Земля, и волхвы не хотели даже и задумываться над таким пустяком, что не звезда Вифлеемская движется вперед, а движется она, потому что движется сам человек.
Не в этом было для них главное, а у нас теперь подковыривают огромное любовное знание о возможности спасения человека от смерти этим маленьким знанием о вращении Земли и движении звезд по своим предопределенным или необходимым орбитам.
Село наше Усолье большое, но мы шли все молча и каждый думал о своем: я думал о звезде, моя маленькая Ляля придумывала, кому бы еще написать, кто помог бы ей увезти меня и мать свою на Кавказ. Когда же мы подошли к тому дому, где берем молоко, маленькая Ляля взглянула на небо и, увидев звезду с лучами крестом и нимбом, спросила:
- Смотри, вот еще другая такая же удивительная звезда.
- Это та самая, - сказал я, - планета Юпитер.
- Но ведь та же была над бором?
- Была над бором, но мы шли, и она шла впереди, та же самая звезда Вифлеемская. Не будем, Ляля, больше просить Союз писателей, доверимся лучше звезде Вифлеемской, она выведет нас на Кавказ.
А то вот еще как можно понять звезду Вифлеемскую: как свою собственную личную ведущую звезду. Сегодня в предрассветный час я проснулся с чувством этой своей звезды.
Была надо мною, теперь в старости ясно вижу, эта звезда, когда я в Париже на площадке какого-то омнибуса в полумраке предложил почти незнакомой девушке сделаться моей женой. Горе ее было в том, что не посмела она увидеть ведущую меня звезду, да и я сам не знал, но она была.
Боже мой, но что же мне было делать, если девушка не могла верить и со мной идти за звездой. Ведь я не был из тех, кто может выносить земную жизнь, как сладчайшую пустыню. Я не мог быть без женщины... одним словом я хочу сказать, что при невозможности разрешить вопрос об исцелении своего тела любовью, самый целомудренный выход был - это взять первую женщину без всякого выбора и жить с ней, как с женой, и взять на себя все обязанности, как к жене.
праведный путь. Но вот в январе 40-го года звезда моя остановилась: я пришел и увидел.
Вот и все: звезду свою я знаю.
«Блудодеяния ради, кийждо свою жену да имать». Это уже Новый Завет, потому что Ветхий в браке видит не средство избежать блуда, а средство родить Бога. В Новом Завете, как ни цепляйся поп за брак в Канне Галилейской, человек «могущий», т. е. настоящий, цельный, сильный - безбрачен.
Вот почему и живущий с одной женой не может «по любви» даже взять другую, потому что плотское влечение, допущенное как средство избежать блуда, должно быть к одной и ограничено, влечение же к другой, на сторону, к «незнакомке» считается блудом.
Никто, как Блок, не постарался так ярко изобразить это влеченье к другой (от Прекрасной дамы к проститутке)7. Словом, церковь в отношении брака не дает человеку права выбора, права всей цельностью земной и небесной любви пользоваться на земле, права ради такой любви оставлять то, что взято на себя, как средство избежать блудодеяния.
1) Тайна нашего треугольника.
2) Причина несовременных Христу взглядов ап. Павла на женщину и брак8 равняется причине гонения на «Фацелию».
Тайна треугольника в том, что Ляля отдала себя на служение матери и все свое ей отдала, так что если бы ей на выбор, то, конечно, мною она пожертвовала бы ради матери. Самая же суть тайны в том, что земною нашею простой любовью она не только не любит ее, но даже физически отталкивается. Но это отталкивание она должна в себе попрать, как смертью своей христианин попирает смерть.
Вечером пришли Миша с Валей, принесли елку. Мы накатали свечей 16 штук, булавочками насадили свечки на сучки, насыпали блюдце изюму - единственное угощенье. И Ляля принялась мальчуганам в 15-17 лет рассказывать о том, как родился Христос, кто была Дева Мария, Иосиф, как шли волхвы со звездой9.
Бор шумел, и я думал, вспоминая день охоты, от которого родился «Смертный пробег»10: я тогда близко чувствовал ледяное дыханье смертоносного начала, но у меня на этом все и оканчивалось из последних сил, когда уже больше ничего не остается для жизни духа, я бился за огонь: руки мои были деревянные, пальцы чугунные, спичку ими нельзя было держать, и все-таки я бился, бился, и все мое, вся моя личность ушла на борьбу за огонь, и я победил, и когда победил, то у меня явилось прежнее добродушное отношение к морозу, благодаря чему я в эту же ночь дома, выпивая горячий крепкий чай, написал свой «Смертный пробег».
7 Января. Рождество.
Небольшой мороз с легким ветром. Тропу, пробитую мною, наполовину занесло. Не страшно то, что падает сверху: какой-нибудь вершок-два не помешает. Но страшна поземица, которая мало-помалу осыпает мельчайший сыпучий снег с края на тропу, так что самые края, самая стенка тропяного углубления перемещается к другому краю до тех пор, пока от всей глубоко продавленной ногами и лыжами тропы ничего не остается. Я вновь приминал снег на тропе и долго шел зимняком по Блудову болоту.
Из Москвы известие от Александра Николаевича, что в Союзе теперь Силыч - вот те фунт. И всякие намеки на то, что если ехать, но не в Нальчик, а только в Москву. Так и сделаем, съездим в Москву и разберем, почему это многие возвращаются в Москву, потому ли, что плохо на месте, или в связи с каким-то пониманием будущего.
Читал «Черного араба» вслух11, и мы все убедились, что «Араб», написанный в 1911 г. {«Черный араб» был опубликован в 1910 г.} (31 год тому назад) ни чуточки не устарел, очень звучная, насыщенная образами поэма. Вспоминая свое время, однако я понял, что и тогда эта вещь не нашла достойной оценки, и ей оказано было милостивое внимание как бы нехотя, и внимание меньшее, чем к многим, ныне безвозвратно погребенным вещам. Из этого теперь понимаю, что и тогда мне было не лучше, чем теперь, что качество моих писаний и успех почти не зависят от того или другого состояния государства и общества. Но эта независимость от времени, способность видеть всегда Sub specie aeternitatis {Sub specie aeternitatis (лат.) - с точки зрения вечности.}, именно эта способность и обеспечивает успех среди избранных, накопляющихся во времени, и сомнительное отношение всей массы читателей данного отрезка времени.
8 Января. Восход солнца, как огонь через лес, и на другой стороне вырубки в малиновом свете бор. Все это изнутри как огонь против мороза: доброта (красота) против зла в красоте (доброта содержит в себе красоту, но какое слово для зла, чтобы оно так содержало в себе красоту?).
Работа падающего снега: на мутовках, на концах веток, в которых розетки свежих почек, обрамленных иглами, в эту ямку снежинки складываются шариком: каждая веточка мутовки держит шар, поднимает, как бы играя, возносит вверх, и одна центральная выходит как фаллус. Более низкие ветки не могут поднять, и еще более низкие гнутся вниз, и чем ниже, тем ниже. Попробовал освободить, и нет: так и остается. Это и в больших соснах видно, что только верхняя мутовка вверх, остальные вниз.
Лепка струек: малейшая неровность обвеивается и делается из нее волна (поверхность снега). Вокруг больших стволов обвеивает и остается ямка вокруг дерева.
Изучить лепку падающего снега и поземицы, как они все заделывают. Глубина под сосной не только оттого, что сверху падает снег, а внизу не пускают ветви, а еще и оттого, что поземица обходит елочку кругом, как дерево. Поземица работает над нижними ветками, это она прихватывает концы и погребает их. Наблюдать работу поземицы над следами, и пусть поземица след совсем занесет, весна откроет и эти следы.
Сюжет. Я хватился Норки - а ее нет. Полное молчанье. Только птичка королек на елочке посидит, и перелетит на другую, и еще на третью. Оказалось, она глядела в одну сторону, и там невидимая в снегу была Норка. Чтобы ее увидеть, ей нужно было прыгнуть, и такой прыжок, что только ухо взметается, и только кончик виден мне: по кончику узнал и понял, что это Норка там, в снегу мечется за птичкой. Наверное, птичке было смешно, но только в малиновом свете ожидающие освобождения сосны думали: придет весна, посмотрим, кто над кем посмеется.
Записывать жизнь моей тропы в связи с движеньем солнца и вселенной. Сегодня я был в духе и смотрел с захватывающим интересом на это представление утра зимнего. В следующий раз, если я буду не в духе, то стану на тропу, вспомню, как было мне сегодня и приду в дух. На этом основании уверенность Ляли в том, что стоит стать на молитву, и уныние проходит. Это она становится на свою тропу.
Мутовочка молодой сосны из снега, бывает одна веточка: на ней ком снега, как головка фаллуса, и дальше минаретиком стволик хвойный и снег. Но главное, и это почти смешно: от минаретика в 10 сантиметров огромная, далеко голубая тень: так низко солнце, что от пальчика тени хватит на большое дерево.
9 Января. Вчера читал вслух «Никона»12. Ничуть не устарел, как и «Черный араб».
Прочитав, думал о попытке Мережковского дать революции религиозное основание13, привлечь на свою сторону церковь. Так что из Мережковского показался «Никон» с другого конца, тоже являющийся как глас вопиющего в пустыне14, потому что христианская религия, вернее православная церковь воздействует на общество только через личность - долгий, трудный путь!
В то же время цивилизация (капитализм, социализм), действуют непосредственно на всех: это скорый путь. Вот в «Никоне»-то и дано крушение религиозной традиции в делах государственных.
Идея Библии в том, что Бог, как Творец мира, создавая твари, стремился воплотить в них постепенно божественное совершенство. Созданный Им человек согрешил, потому что не был еще существом достаточно совершенным и потому, в поте лица работая и в болезнях рождая15, должен был совершенствоваться, имея в виду идеалом Мессию, Христа.
Идея совершенствования видов живых существ путем борьбы за существование и естественного подбора вплоть до человека и самого человека в его дальнейшем развитии есть ничто иное, как рациональное доказательство философски-поэтической мысли Библии. Со временем будет непонятно, почему Дарвин сделается родоначальником наших безбожников.
Смущает полнейшая пассивность моего друга в отношении понимания современности через газеты и вообще полный отказ от надежды на лучшее в жизни общества. В ее понимании человек не действует в направлении улучшения жизни, а настоящий человек только спасается личным путем от судьбы обреченного на гибель мира земного.
Все это может быть и верно в большом плане борьбы личности за бессмертие. Но эта великая тайна должна оставаться в глубине личности, как сокровенный побудительный мотив творчества. К людям же надо подходить с уже готовыми дарами творчества, радостно широким охватом, поднимающим личность, забитую суетой повседневности. Совершенный христианин должен быть радостным и деятельным. Но я думаю, что она такая и есть в существе своем, а только ужасно испугана.
Да и правда ли, что вся природа во зле? С давних времен человек, в творчестве своем переделывая природу, создавал новую, свою, и много создал доброго и прекрасного, чтобы видеть которое надо иметь глаза к расположение духа.
Мы вчера опять говорили о несостоятельности «люби ближнего как самого себя»16.
из Бога.
Мягко, слегка ветрено, летят снежинки. За ночь опять мою тропу местами засыпало поземкой. Я топтал ее, с особенным радостным вниманием наблюдая, как лепит природа зимние покровы своими белыми шестигранными звездочками. Стеной стоит старый темный бор. А впереди на вырубке молодежь, как защитники с белыми кулаками на верхних мутовках.
Не знаю, что может быть прекрасней верхней мутовки в молодой сосне?
Часто зимой пальчик мутовки сгибается под тяжестью снега, но один непременно, как мощный атлет, не сгибается и держит на голове своей целый земной шар, сложенный из миллионов шестигранных кристалликов снега.
Все равно как и в здании храма - стоит убрать крест, и все здание утрачивает смысл, так и в этой форме дерева - сломается верхняя мутовка, и все дерево станет другим.
Все восемь пальцев верхней мутовки, не сгибаясь, держат по белому кулаку. Есть что-то вызывающе-победное в этих вот непокорных ветках верхних мутовок. Зато все пониже сгибаются непременно под тяжестью снега, и чем ниже, тем сильнее.
Как и у нас, у людей, конечно, и у них есть непокорные, но нет ни одной, которая бы рано или поздно не покорилась всей необходимой форме растущего дерева. Дозволяется только верхней мутовке оставаться устремленной ввысь; эта мутовка, как крест на церкви, несет знамя и смысл всего дерева.
Этот смысл в том, что семя круглое, некогда упавшее на землю и умершее, теперь ожило, и сила его стремительно поднимает в прямом направлении тысячи новых семян. Смысл дерева в его росте, в его движении от земли к солнцу.
Был один до того непокорный сук, что 50 лет старался нарушить общую форму ели и торчал, пока, наконец, одной снежной зимой был так придавлен к земле, что весной уже и не поднялся. И потом, когда поднялись ветры, этот нижний огромный сук, как наказанный за свое непокорство, стал качаться и разметать под елью землю от падающих на нее мертвых хвоинок. Это заметили птицы, и дятел стал прилетать сюда в безветренное время клевать. Ель своим наказанным сучком потом убирала за ним сор. Червяк выползал из земли...
Все бы суки хотели вверх, это видно по тем остаткам, которые бывают на стволах сосен и по которым иногда можно, как по лестнице, залезть на вершину... Все эти суки начинались движением вверх, а потом, закругляясь, падали вниз.
Растопырив хвоинки пальчиками лапки, в глубине которой таились заложенные крупные светло-оранжевые живые ароматные почки, каждая веточка обнимает белый круглый снежный шар, растопырив под ним внизу, как пальчики, свои зеленые хвоинки.
На просеке стоял квартальный столб. Как всегда наверху он был круто затесан, и на этой затесинке миллионы шестигранных снежинок, падая одна на другую, создали восхитительную белую шапочку. Ниже шапочки у столба, как обыкновенно, был затес на три стороны, и это было лицо лесного столба и весь его смысл: в одну сторону лицо, и в другую, и в третью; у столба три лица. А пониже лица на зарубочках шестигранники, наседая, сделали белый воротник. И стоит себе столбик...
Питомник сосен похож на кладбище. Снег, падая сверху, лепил на концах мутовок белые шары и пригибал их к земле, а поземка наметала на них пыль и погребала под холмиком, из которого торчал иногда крест, а иногда минарет.
10 Января. Метель. -16.
Утром началась метель мельчайшими белыми пылинками, рассмотрев которые на темном, я убедился, что и такая пыль состоит из шестигранных звездочек, как два треугольника неба и земли в Неопалимой купине17.
Вероятно и пыль поземицы, незаметно для глаза переметающая следы на снегу, тоже состоит из таких же звездочек. И все эти массы, снежные груды, от которых гнутся 5-летние сосны и аркой склоняются до земли березы, состоят из этих звездочек.
Сколько зла, сколько злобы в зиме, столь красивой для того, кто живет в тепле, и столь ужасной для застигнутого врасплох в поле путника. Ведь нет теперь в такую метель никаких путей, и твой собственный след тут же за тобой заметает. Сколько замерзает в одну только такую метель живых существ, сколько наломанных ветвей, сколько изуродованных деревьев. Но придет время, и каждая прекрасная и злая шестигранная звездочка зла превратится в круглую каплю добра, включающую в себя и красоту. Сверху добро, внутри красота - как сила. А зимой наружу красота, а внутри зло.
Ляля объясняла матери, что неудачник (Филимонов) не есть величина отрицательная в общем творчестве. Неудачника надо понимать в его несвоевременной попытке, а счастливец это -кто сделает то же по времени (современник). - Понимаю, -ответила теща, - в отношении Филимонова, но какие же попытки делает Ал. Ник.
Читал вслух «Голубые бобры»18. Ляля назвала меня последним классиком русской литературы и требует последнего слова моего в 3-й книге «Кащеевой цепи».
«нас 30 %, и с нами даже и немцы ничего не сделают»), но увидеть жулика можно в нем только по результатам его деятельности, направленной в конце концов исключительно на себя (моя разлаженная машина -образ нашей страны). Если взять эти 30 % жуликов да плюс к ним процентов 10 разбойников, да...
11 Января. И опять летел весь день снег, но без сильного ветра. Я продолжаю думать об этом чудовищном скоплении снежного зла, от которого родится богатейшая весна. Перебрасываюсь от этого в человеческий мир, и вся война представляется мне, как болезнь, охватившая все человечество. И пусть вырастут на крови цветы - не утешительно. Пусть и тут каждый кристаллик зла превратится в каплю добра - не утешительно...
Получено письмо от бюро Союза писателей (правление в Казани) и от Удинцова из Чкалова. Впечатление такое, что все, как и мы, сидят и ждут чего-то, ни о чем не зная, не ведая. Есть у многих смутное чувство, что коммунисты еще чем-то думают немцев угостить.
Зина и Филимонов. У нее всякая мечта превращается в дело, у него мечта остается мечтой, и он вьется по ней мечтой своей, как хмель по осинке. Может быть, и настоящие верующие православные люди тем и отличаются от религиозных искателей, что их вера - всегда дело, что у них вера без дел мертва19. У верующих настоящих нет вовсе неудачников, потому что неудачник для них - это грешник, а путь борьбы с грехом открыт даже для тех, кто стоит перед смертью: для них даже смерть побеждается и в самом тяжком деле человек остается свободным.
Неудачник, это есть отношение личности к обществу и, как таковое, есть безвыходное положение души. Остается одно: войти в отношение к Богу. Значит, утверждение Ляли о неудачнике, как обязательном сотруднике и предшественнике удачливого, неверно, потому что неудачник - это грешник, а герой может обойти грех. В новой природе, создаваемой новым человеком, и нет греха.
NB. Пересмотреть смакование греха у Достоевского и ап. Павла.
12 Января. -24, а после тех морозов кажется тепло.
Лес завален. Многие сучья сосен... перед паденьем. С 9 утра до 1 дня хлопотали о продовольствии: привезли на санках картошку, капусту, лук, макароны, пшено.
Когда шли за квашеной капустой, то под влиянием чтения вслух своих вещей, думал о себе, о своем писательстве, как о подвиге. Я вменяю себе в заслугу успешную и трудную борьбу с самолюбием, постоянно уязвляемым. Мне казалось теперь, что нет поприща, на котором человек так уязвим, как искусство слова. И вот я, постоянно чувствуя сладость какой-то пустыни, спасался в ней и преодолевал сам себя. Так почему бы, спрашивал я сам себя теперь по пути через реку за квашеной капустой, почему я тот путь свой в искусстве слова не могу считать путем святости? Чтобы увериться в этом, я стал искать себе примера и спросил себя: кого из писателей можно признать подвижником на пути святости? Гоголя? - нет. Достоевского? - даже Достоевского нет. Разве Чехова?
- Ты, Ляля, - спросил я, - как думаешь о Чехове?
- Замечательный писатель, - ответила она, - только он не на пути духовной культуры, не самый ствол, а завиток какой-то.
- А кого же ты можешь поставить в центр основной преемственности?
- Думаю об этом и не могу никого назвать.
- Даже Пушкина?
- Даже Пушкина нет.
После Пушкина я как-то до того съежился в себе, что отбросил этот соблазн понимать свой писательский путь, как путь подвижника. Нет. И ясно увидел я лицо Зины Барютиной, все перекрытое мельчайшими морщинками кожи, вот это подвижница настоящая, и о. Александр Устинский, и даже какой-нибудь Гаврила - все это люди прежде всего деловые, для которых нет ни к чему пристрастия, кроме как к Богу: туда отдается вся страсть, весь жар души, все же остальное в жизни они понимают, как дело свое, дело - как спутник веры, в смысле: вера без дел мертва.
Но как же Рафаэль или Рублев, или создатель оперы «Кармен», или Бетховен, в особенности композиторы, певцы, живописцы, скульпторы! Одно, одно только искусство слова в столь бедственном состоянии, что является даже вопрос о возможности подвига на этом пути: Евангелие Иоанна, «Песнь Песней» Соломона, может быть, «Ромео» Шекспира20, и так далее, все как-то «может быть» или «кое-что» у такого-то автора или из такого-то сочинения.
- По-моему, даже «Песнь Песней» сомнительна, может быть Соломон поел хорошо и написал.
- Мне-то какое дело, каким путем у Соломона вышла Песнь Песней, какое мне дело до жития древнего царя.
- Как так, - вскинулась, было, она и вдруг, как с ней это бывает, одумалась.
- Это поповство, - сказал я, - что житие определяет сознание, не житие, а - во имя чего было житие. Пусть царь Соломон пировал во имя Господа и на пиру создал Песню - не пир определяет вещь, а сама Песнь.
- Верно, верно! - воскликнула Ляля, - и так все в литературе, в искусстве. Вот Лермонтова мы пропустили, да и вообще все повертывается: судить писателя надо не целиком за жизнь, а за вещь, которая свидетельствует, как у Лермонтова в «Ангеле»21, о мире ином. Все подвижники, все на пути святости, кто своим писанием доказал это. Чехов «Степь» написал, «Даму с собачкой»22 -и довольно, значит, у него есть и свое «житие». Но я не знаю, я всегда сомневаюсь в Пушкине, есть ли у него такая вещь.
- «Пророк»?23
- Сомнителен. Я боюсь его довольства жизнью.
- «На красных лапках гусь тяжелый»?24
- Да, и гусь, все прекрасно, только где же трепет душевный, свидетельствующий о большем, чем земное бытие.
- «Медный всадник»?25
- Там не досказано...
13 Января. Лесные фигуры.
- Скажи мне, Ляля, - показал я ей на лес засыпанный, задавленный снегом. - Почти что нет ни одного сука в лесу совершенно бессмысленной формы: вот, видишь, слон как бойко вскинул хобот, а ноги, как плети, висят.
- А вот, - ответила она, - человек в противогазе сидит за столом и дремлет.
- Да, большинство фигур дремлющих, но все-таки это фигуры.
- Кто же их создавал?
- Лично никто. Ветер был ваятелем и материал его - снежинки - шестигранные звездочки. Почему же создавались, значит сами собой, формы, понятные человеку, намекающие на него, самого, на его душу, на повседневную и даже современную жизнь? Знаешь, я думаю, все потому, что весь мир и есть сам человек: все, все - человек - от шестигранного кристалла снежинки вот до этого крокодила. Видишь крокодила?
- Нет, это другой крокодил, спит на берегу Нила. Так вот и крокодил, как ты сам знаешь, не чужд человеку, а вот и Ангел летит. Тоже и Ангел в нас, пусть даже ветер делает, все равно и ветер ничего не может сделать вне нас. Мы все вмещаем, и ничего нет вне нас.
Мне кажется, я только теперь начинаю понимать Бетала26. -Удивляюсь, - говорил он, - вашему восхищению: человек и человек, а вы удивляетесь.
Мне кажется, он, как вождь своего народа, смотрел на человека снисходительно, как мы смотрим на животное. И это единственно правильный взгляд, если мы самому человеку желаем сделать добро: надо снисходить к человеку, как к животному, но никак не иметь в виду его божественное начало. - Пусть Бог в человеке сам за себя постоит, мы же будем заботиться о человеке, как о животном, со всеми его нажитыми культурными потребностями.
То, что влечет меня к таким, как Лермонтов27, Ляля назвала состоянием «нищего духом», т. е. что дух у человека все равно как у нищего, не связан богатством, славой, честью и другими земными благами. - Лермонтов дал нам такие вещи, а вот Пушкин... назови что-нибудь.
14 Января. Из моей жизни (преодоление неудач)28. В связи с чтением «Кащеевой цепи» мне вспомнилось, и как жаль, что это я не вспомнил, когда писал «Кащееву цепь». Мне вспомнилось, что когда после исключения моего из Елецкой гимназии Розановым29, Алеша Смирнов прислал мне сочувственное письмо с обвинением во всем Розанова (все были против исключения - он один), а ответил ему: «Дорогой Алеша, не вини Розанова - я один во всем виноват. Я даже хотел было застрелиться, и револьвер есть, но подумал, и оказалось - я сам виноват, так почему же стреляться - и вот не стал». Что-то вроде этого, а умный Алеша письмо это снес в гимназию, а из гимназии оно попало к матери и Дуничке, и вот почему все стали ухаживать за мной, как за больным и хорошим мальчиком.
Значит, «я виноват» - это решительный выбор одного из путей, открытых в жизни человеку.
Читаем «Кащееву цепь». Ляля возмущена тем, что я вместо невозможного при большевиках конца сделал концом «Журавлиную родину»30. - Ведь ты же, - говорила она, - начал писать современное евангелие, вспомни, как кончаются «Голубые бобры»31, там даже Сикстинская мадонна привлечена к свидетельству, и какой конец!
Ответ на мой вопрос: почему ветер или сила тяжести, действуя на шестигранные звездочки снега, создают формы, знакомые человеческому сознанию.
На этот вопрос философ отвечает: неизвестно нам, какие это формы сами по себе, мы ведь все воспринимаем на свой лад (в категориях пространства и времени), значит, не тяжесть и ветер заботятся о формах, а мы сами творим их из хаоса и все приводим в порядок согласно ритму ударов нашего сердца и последующих заключений разума. Мы смотрим на хаос снежного леса, создаем в нем свой порядок, и так начинается наше творчество.
Так просто ответить философу со стороны, но когда сам остаешься один сам с собой в этой снежной пустыне, то ведь не тебе же лично, но на твою душу ложится вся эта снежно-грузная тишина, и давит, и давит на тебя, как на ель, принуждая тебя к творчеству, то вот и встает под тяжестью хаоса этот вопрос о существе: по существу-то, в себе самом, что все это значит?
Мы раскрыли снежный холмик ударами валенка, и открылась маленькая сосна с поломанной центральной веточкой верхней мутовки, там была и другая, и третья, и на больших соснах висло там много перегруженных снегом суков, близких к поломке. Это бессмысленное истребление живых существ у немецкого лесничего наверно бы вызвало противодействие, возможно, что там и выдумали что-нибудь против этих снежных обвалов в лесах.
Но что делать поэту в этом снежном лесу, брошенном на произвол стихии? Он тоже бессознательно побуждается к помощи лесу, и в этом его помощь, что все принимает в себя, все берет на себя, включает в свой образ, и так пересоздает, преображает, как Бог, природу по образу своему и подобию.
Они у лесничего пели «Белую акацию»32°!), все это добро пришло к нам от Солнца, что это в печи сейчас Солнце.
Лесничиха, распевая «Белую акацию», швыряла в печь оснеженное полено, и там снег тает, шипит, пары уносятся в трубу, чтобы потом снова вернуться кристаллами. Но придет время, и Солнце возьмется само, и нам не нужно будет помогать ему своими печами. Тогда окажется, что не в существе снега было зло: в существе снега - вода, и это добро. Но где же было зло? Оно было в том, что не было добра: зимой солнце не грело. И так вся зима была, как зло, и зло, значит, есть не что иное, как утрата добра (Солнце покинуло нас).
Пылает печь наша, вызывая в памяти нашего Прометея, похитителя огня, нашего Христа, который тайно жил с нами от создания мира. Каждый завиток красного и синего пламени был явлением Бога, и весь наш уют, и «Белая акация», все вызывает уверенность в том, что Солнце вернется и что если Солнце вернется, и мы будем надеяться, верить, любить, то и вернется Бог, покинувший нас...33
Так я думал, а лесничий разбирал газетную статью об обратном взятии нашего города Боброва, о том, что будто бы немцы засели в подвалы с автоматами, и каждый подвал надо было брать как крепость, а в конце концов город был взят, и немцы оставили «горы убитых».
- Но если мы брали, - сказал лесничий, - каждый подвал как крепость, то сколько же, какие горы убитых составили мы. -И задумчиво обернув глаза на горящие поленья, ударил по струнам гитары и спросил:
- Что бы спеть?
- Разве «Горные вершины»34, - сказала Ляля.
- Нет, - сказала лесничиха, - давайте споем: «Не осенний мелкий дождичек»35.
Сегодня после сильного мороза только -26 и тот морозный туман, который в такие дни непременно является предшественником солнца. Большинство фигур в засыпанном снегом лесу похожи на слонов или людей в противогазах.
я сегодня, ветер не может быть творцом этих фигур, потому что ему не знакома форма человека в противогазе, значит, ветер, если бы его даже сделать персоной для творчества, не был бы достаточно существом современным.
Но разве является современным, кто знаком с противогазами, и не знает или не считается с тем, что ветер обдувает еще с сотворения мира? Нет, ни в коем случае такого человека еще нельзя назвать существом современным. А в таком случае, что это за оселок современности, о который обтачивается всякий художник и мыслящий человек?
Я думаю, это кто, усвоив все прошлое, пережив его, претворив в себя, вышел бы в настоящее и выносил бы, опираясь на него, на это настоящее, все прошлое и будущее. Такой человек на молитве, попросив у Бога здоровья своим близким людям, помянув умерших своих за упокой, попросил бы у Бога помощи для всех их, чтобы прошлое через настоящее вынести в будущее. Вот такая-то точка зрения на творческое существо и может быть названа современной точкой зрения и работа над воскрешением прошлого в будущем живой современностью.
«Доходчик» - это в лагерях, кто еле-еле на ногах держится, дохаживает.
Уверения Ляли в том, что в теще есть другой человек, оправдались: я увидел его, но этот другой - просто девочка лет 12-ти, до того времени, когда у нее начались неудачи. И в Александре Николаевиче тоже вскрывается мальчик. И может быть всякий неудачник похож на консервную банку, в которую закупорен сам маленький человек. Он там сохраняется, а вся тяжесть жизни садится на банку. Мы в неудачнике обыкновенно и видим банку, а не человека, и раздражаемся на банку, а сам-то маленький человек все чувствует через банку и обижается.
15 Января. Вчера к вечеру небо закрылось и стало теплеть. Опять зажгли нашу елочку с самодельными восковыми свечами и нашли, что для взрослых так и нужно: елку делать без украшений.
Прибыл к лесничему, как административно высланный из Ярославля, тесть его, кондитер Семен Александрович Юшков. С первых же слов он высказал свое политическое credo, что сейчас нужен Минин, и он есть, и что каждый пусть сам догадается, кто у нас Минин. Это, конечно, сам кондитер Семен Александрович Юшков.
Рассказывая о себе, он, между прочим, так выразился, будто бы он сказал о Христе, когда его при аресте спросили, уже не Христос ли он. - Христа, - сказал он, - не было, был плотник Иисус, а я пекарь Семен. У него есть какое-то изобретенье в области печенья хлеба, имевшее печальную судьбу, на чем и выросло его самомнение.
бы] от горя сам в своей личности, был бы тоже такой неудачник, ребенок в консерве.
А впрочем, ровно два года тому назад 16 января при первой встрече с Лялей, я тоже еще ломался. Возможно, и сейчас не все прошло, потому что быть писателем и уморить в себе претензию на какое-то «положение» почти невозможно. Тут даже и самые большие ходят со своей обезьяной, и все, что можно с ней сделать, это научиться ее прятать от всех.
Минин утверждал, что и народ, и правительство у нас на достаточной высоте, а беда в тех, кто между народом и правительством: бюрократия. Но он, конечно, врет о правительстве, на самом деле восхваление правительства - это дипломатический путь к фашизму русскому. Все эти шевелящиеся теперь в чаянии движения повара, пекаря - русские фашисты.
Алекс. Ник. прислал телеграмму о том, что здоров - это значит, была бомбежка и просит пока не приезжать. - А зачем вам в Москву, - сказал Минин, - сидите и сидите в лесах. - Нет, тоже так нельзя, - ответил я, - каждому надо лично для себя теперь ориентироваться в политике. Я должен иметь в виду или быть достаточно уверенным в том, что, например, немцы придут весной сюда или не придут. Если не придут, я могу сидеть здесь и работать, если же придут, и убежать мне нельзя, мне выгодней их встретить в Москве, чем здесь. - Почему же в Москве? - Потому что там есть лит. организация, а здесь... - Но ведь Гитлер не очень посчитался с учеными, он даже считает вредным делом поощрять искусства и науки.
Мне думается, Минин высказал тут задушевную мысль старого союза русского народа36 они не пошли. Наш разговор на этом с пекарем Семеном прекратился, потому что, обороняя Слово, я дальше сказал бы: «Вначале было Слово». А пекарь Семен, поставивший наравне с собой плотника Иисуса, ответил бы: «Вначале был печной горшок». Нет, теперь не Минин нужен для них, а именно философ, способный создать для них теорию: нашим фашистам именно головы-то и не хватает. На этом и весь расчет немецких фашистов: они дадут голову, а эти будут работать.
А впрочем, коммунизм подготовил у всех такую жажду непосредственной жизни, жажду бессловесного, чисто физического обладания непосредственными благами жизни, что для философии, пожалуй, довольно и пекаря Семена.
Легенды, связанные с Америкой. Рассказывают, что будто бы Америка предложила Сталину распустить колхозы и вообще бросить всю партийную политику. А Сталин ответил: Все распущу и со всем покончу, но сейчас этого сделать нельзя: начнется кутерьма.
16 Января (день встречи). Ночью увидел, как я рискнул, сделав через 5 свиданий (16 янв. - 5 февр.) два года тому назад предложение неведомой мне женщине. Только теперь, когда все вышло хорошо, все удалось, становится страшно за себя. Ведь в том-то и дело, что и Бога-то я видел через нее, обманись в ней - обманулся бы и в самом Боге, и жизнь моя от этого разлетелась бы, как мыльный пузырь. Об этом ли говорят, что дуракам счастье.
Может быть, но, с другой стороны, как же иначе, как, не рискуя жизнью, обрести в себе свидетельство веры? Ведь я действовал, потому что верил в Бога, живущего в человеке, и отдавался на Его волю, как младенец. Вероятно, это было у меня очень-очень хорошее чувство, до того хорошее, что Бог обратил внимание37.
бывает), был он и теперь повторился, и нового уже больше ты не найдешь, так и охватывает тебя и сердце твое сдавливает знакомая тоска-уныние. Много лет я это замечал, но сознать причину тоски и записать не мог.
Теперь, когда Ляля со мной, я понял, что уныние мое приходит именно от повторения в людях одного и того же. Вероятно, потому я отдал себе в этом отчет при Ляле, потому что она стала как бы центром моего неповторимого, и за счет этого формирования центра больно стало замечать повторяемость. Можно же представить себе, в каком унынии была душа человека, сказавшего: «Что было, тожде есть, еже будет: и что было сотворено, тожде имать сотвориться: и ничто же ново под солнцем, иже возглашает и речет: се сие ново есть, уже бысть в вещех бывших прежде нас»38.
Так говорит человек ветхозаветный, а христианин каждого человека на земле встречает, как новость39.
Приходил дезинфектор (военный фельдшер) Алексей Михайлович, из Селезнева родом, и он принес валенки, которые взялся подшить теще, и за чаем подробно рассказал свою жизнь: Я не знаю как, с чего начинать, но только пристрастился к чтению и читал все, что дадут, все подряд. Когда же я перечитал довольно, то стал выбирать. Вот было, пришел я в библиотеку и выбрал «Анну Каренину», прочитал и узнал себя в Каренине, только у меня куда больше.
Примеры храбрости на войне (три раза в разведку ходил) и робости с женой-блудницей: всю жизнь робел с ней, и она всю жизнь им пользовалась. Из рассказа мало-помалу складывается образ человека, которому в силу материала природного и всего, из чего он состоит, надлежало [преобразиться] в исполнении заповеди Христовой о единой жене (какая бы ни была, нельзя оставить ее и искать лучшего).
Думаю, что в оправдание фельдшера нужно понять его чувство крови.
- Удивительно, как это можно самому в свою кровь войти и понимать изнутри. У нее (жены) было семь человек детей, и как только я увидел их, так вошел в свою кровь и понял: «Вот эти - Грушка, Санька, Васька мои, а те четверо - все чужие».
Вот эта «кровь» и с нею «дом» (в Селезневе) и определили привязанность, тяготенье в одну сторону. Относительно же самой женщины так было все отравлено, что на сторону и смотреть не хотелось. В каждой видел черта и близко к себе подпустить не хотел.
В этом чувстве крови, очень безликом и священном, и чувстве, кажется, очень русском (человек не личность, вроде как бы слепой) и сложился образ Ал. Мих., похожего на Никона Староколенного.
и дочери, и сыновья.
- Встречаются - когда поклонятся, я поклонюсь, а то, бывало, не поклонятся - я поклонюсь. Придут, попросят - дам, сам не прошу: у меня все есть. И вот опять кровь: внуки от чужих -хоть бы что. А вот внук от [моих] - и мне утешенье (как утешается внуком). Удивительно, как вышел личностью из рода и образовался.
Одновременно с телеграммой Алекс. Николаевича «пока не приезжайте» - значит, бомбежка в Москве - поползли разные слухи нам неблагоприятные, первое - что будто бы Калинин немцы взяли обратно (наверно, ерунда), второе, что будто бы около Нагорья спустился самолет по случаю аварии, что приехали наши летчики помогать ему подниматься и разговор между летчиками будто бы был о слабой помощи от Америки. Со времени выступления Японии вовсе нет ничего40.
Посмотрит на тебя, улыбнется и всего осветит так ярко, что деться лукавому некуда, и все лукавое уползает за спину, и ты лицом к лицу стоишь избавленный, могучий, ясный.
Жил я с Аксюшей, служанкой, и она одна мне все делала: кормила, убирала квартиру, стирала, даже по телефону говорила. И я ей платил в месяц 75 рублей и думал, что она довольна, а если и будет недовольна - я другую возьму. После Аксюши стали обслуживать меня три женщины: Ляля, теща и прислуга, и какой же стал передо мной сложный мир женского дела, забот, хлопот, суеты с утра до ночи, споров, уколов, попреков. И главное, пусть бы это все, скажем, для Ляли или для тещи - нет. Это все для обслуживания меня.
18 Января. Та же погода -18, тихо.
«нищего духом». «Нищего» в смысле лишенности довольства или, может быть, даже и просто некоторого удовлетворения земными благами («Ангел»).
- Найди подобное чувство у Пушкина. - Я не мог вспомнить.
- И не найдешь, а между тем, в этом, может быть, единственная ценность поэзии.
Эти дни, начиная с 16-го, мы переживаем, как начало третьего года нашей жизни с Лялей. 16-го была наша встреча внешняя. Настоящая же духовная произошла после ее рассказа о жизни с Олегом. В этой общей мечте, похожей на «дух Божий носился над водами»41, из этого хаоса стали для меня выделяться Лялины глаза, нос, щеки, потом фигура, бедра, руки, ноги. - Нет, нет, - перебила она мои воспоминания, - ты мне расскажи о твоих первейших впечатлениях от меня 16 января, как я вошла, и ты взглянул. - Это она потому настаивала, что ей хотелось почувствовать в себе Еву, первоначальную привлекательную женщину.
42, оскорбление немцами наших святынь-музеев и т. д.
Первое чувство негодования от оскорбления святынь было подавлено мыслью о том, что это примитивное чувство, если его поднять, встретит не равно-чувствующих людей, а бесчувственных политиков и спекулянтов; а еще что «родина» в этом смысле у меня давно отнята, что чувство это также пережито и отстало от моих новых переживаний, как все равно, если бы кто-нибудь стал бы Лялю понимать, как мою жену только, а не личность, со мной нераздельную и неслиянную. Точно так же и родина теперь мне как эта «жена»: нет! родина моя истинная не может быть оскорблена немцами.
Еще я думал о речи Рузвельта: почему возмущение, которое он поднимает против варварства немцев и такого действительно великого, перед которым бледнеют истребительные войны библейских времен, - это возмущение не возмущает, а действует как малиновый сироп. А потом, почему это бог, которого он выставляет на защиту демократии, тоже какой-то наивный и благополучный. Единственное правдивое в речи этой - призыв к строительству танков, самолетов, зениток: в этом чувствуется мощь того истинного, не называемого Рузвельтом, бога - американского капитала.
Но нам-то что? - как все это далеко отошло, и так странно думать, что все-то верят в какие-то жизненные «свободы». Мы, русские, пока еще действуем как дрожжи истории, а в будущем, я верю в это, будем действовать, как нищие духом: только это, одно это от нас и останется.
искреннего человека.
- М. М. жил как художник в своей мастерской, он весь отдавался своему делу, у него сложился свой порядок жизни, согласованный с его делом. Мы вошли в его мастерскую, в его порядок и стали устраивать свой. Ты была в отстаивании своего, для него внешнего и ненужного порядка, упряма, горда и подчас надменна: ты не хотела смириться...
- Позволь, Ляля, какая мастерская художника, я же мать твоя, ты его жена, у нас семья, значит, если семья, а не холостая жизнь, то необходим и свой семейный порядок.
в ярмо. У меня такой семьи нет.
- Но ты же, Ляля, жена?
- Вспомните, Наталья Аркадьевна, - ответил я, - мы с Лялей сходились вовсе не имея в виду нашего брака, нас вынудили к форме гражданского брака внешние обстоятельства: неожиданная борьба Ефросиньи Павловны, поставившей Лялю в опасное положение. Поймите, что я именно и боролся с женой за не-жену. Я не менял одну жену на другую, лучшую. Вспомните, я служил слову, и шел по пути, на котором слово с маленькой буквы должно сделаться Словом с большой буквы. Я шел бессознательно, Ляля привела меня в сознание и вошла не в Лаврушинский дом, а в меня, и я в нее. И так у нас сложился свой единый порядок жизни, внутренний порядок, и когда мы думали об этом порядке, вы понимали тот обычный, свойственный вашему воспитанию и привычкам внешний порядок.
Ночью, размышляя об этом разговоре, представил себе Алпатова43, как смиренного служителя слова с маленькой буквы в чистоте и смирении души своей достигающего понимания Слова с большой буквы, Слова, творящего на земле из хаоса новую природу, не подверженную смерти.
44, было много таких, которые сознательно стремились к Слову с большой буквы, именно эта «сознательность» приводила к обратному, к подмене большого маленьким.
Думаю, что эта вредная «сознательность» истоками своими имела литературную гордость, тайное индивидуальное «я» своей самости. Алпатов, поверженный своей любовью к недоступной45 ему девушке, в прах потерял всякую гордость, и все гордые были ему как «старшие», как Большие, как великаны-учителя в мундирах, когда сам был карапузиком.
Даже знания, полученные при изучении специальности46
Алпатов отнюдь не хотел бы смириться, но вся совокупность обстоятельств приводит его к необходимости смирения. И самое главное, действовала в этом его сознании ошибка в поведении относительно любимой девушки: что он не стал на путь служения ей, а через нее сам возвысился. Вот эту ошибку он и хотел поправить в себе, отдавая свою жизнь служению слову, как хотел тогда отдать, но не сумел, любимой девушке.
Таким образом, Алпатов, служа слову, будет постепенно вовлечен в веру в Слово, в его творческую изначальную сущность жизни бессмертной (жизнь, как смена материалистического миропонимания идеалистическим).
18 Января. (Крещенье.) Сердце зимы характерно тем, что если даже среди дня, в самый полдень небо расчистится, может родиться и вырасти из полдня мороз. Немного спустя солнце овладеет полднем, и колыбелью морозов будет звездная ночь и утро. А еще позднее морозы будут и называться не морозами, а утренниками47.
20 Января. -43°. Изображая путь Алпатова, как путь от малого слова к большому Слову, надо представить себе, что Алпатов идет по занесенной снежной тропе, нащупывая палочкой или свободной ногой тропу, пробитую людьми. Сквозь метель ничего не видно, путь слепой, но ощупью медленно идти можно. Вот и следует разобрать, из каких элементов состоит это «ощупью». Начнем с того, что у писателя должно быть... Данное: это его талант. Как убедиться в этом?
Талант, как Данное, похож на Спящую красавицу, ожидающую пробуждения. А Иван-царевич - это личность, волей и разумом создающая из неподвижного Данного форму, которая в высшем своем достижении есть Слово.
Вчера при чтении «Кащеевой цепи» Ляля сильно зевала, потому что у нее болела голова. Я же испугался очень за «Кащееву цепь» и за Лялю, что она не может преодолеть скуку писательской лаборатории. Все было неправда, не виновата была ни «Кащеева цепь», ни Ляля, но это дало мне повод подумать об ужасно скучной части так называемого творческого труда. Кто знает тьму? Конечно, свет. Так тоже: кто знает скуку? Конечно, поэт.
Три стихии, отвечающие трем лицам Святой Троицы: у Отца - Солнце (луна, звезды, космос, и вообще Огонь), у Сына - Вода, столь близкая душе человека, приходящая на землю с неба, у Духа, конечно, воздух. Крещенье было под Солнцем и понятна тут была Троица: Солнце, Вода, Воздух, понятен даже образ Св. Духа, как голубя, потому что летающий голубь указывает глазу на невидимый воздух.
Возможно, что в то время люди еще чувствовали непосредственно стихии, как божественную сущность, нераздельную и неслиянную. Если так, то становится понятным уклон иудеев с пути единства Бога на путь языческий, т. е. путь обожествления раздельных стихий с неизбежным через это сотворением кумира. Это происходило на почве живого страстного чувства. Понятным может быть на примере чувство страстной любви, в которой есть выход к любви, как страсти бесстрастной, но все обыкновенно кончается семейным идолотворчеством.
эпоха Возрождения не возвратила людям священного чувства природы; напротив, всякое живое чувство отдала в распоряжение Ratio всемирной цивилизации...
В книгах людей надо учить не рассуждению, книга не для того, чтобы ума набираться, а для того, чтобы учиться любви.
Если бы только мог современный человек подойти к текущей воде с тем священным трепетом, с каким далекие от нас люди пустынь подходили в палящий зноем день к оазису и припадали страстными губами своими к холодной воде. Сколько наслажденья! Сколько благодарности! Сколько раздумья и поэзии! А теперь, не пустыню ли мы переходим, не изныл ли наш дух в тоске по живой воде? Я жду со всей страстью этого чуда, когда каждая шестигранная снежинка всего огромного скопленного зимою зла превратится в радужную круглую каплю воды; чувствовать, как в душу сходит благодать древнего крещения водою и духом, и слышать голос Отца: сей есть Сын мой возлюбленный48.
22 Января. -26. Вечером вызвездило, и ярко светило начало четверти месяца.
Возвращаюсь к снежной тропе и вопросу о Данном (таланте). Я думаю, тот, кому дано в силу самого скопления или давления Данного, должен начать двигаться, пусть ощупью, пусть по слепой тропе. Он движется тем же самым, как голодный зверь движется в поисках пищи. В самом же Данном человека содержится неуемная жажда дыханья, потребность не только в простой воде, но и в живой, не в воздухе, но и в Духе...
«Кащееву цепь»: блестящий конец. И в общем за выключением некоторых длиннот и маленьких перепевов себя самого, роман замечательный. Надо собрать все силы, чтобы дать 3-ю книгу и тем поднять весь роман. К моей личной доблести будет вменена полная независимость романа от официальных требований.
Вот это личное начало, сумевшее отстоять себя даже в то время, когда все скажут: это было невозможно и бессмысленно, это личное начало и есть начало разрыва Кащеевой цепи.
В 3-й книге «Кащеевой цепи» надо развить тему, к которой подводит конец 2-й - это тема не рационального отношения к стихиям (использования), а священного. Может быть, эта книга «Начало века»49 будет посвящена крещению нового человека Огнем, Водой и Духом.
Если суждено русскому народу пройти немецкую школу, то вот, смотрю, какие это средние люди, с которыми будет встречаться русский хулиган ежедневно и будет усваивать через них свое внешнее поведение. (Это теща моя и Раттай).
сентиментальность. Комнатное существо: не умея говорить по-немецки, так говорит с народом по-русски, что все ее считают за немку. Раттай у нас среди русской интеллигенции полный дурак и вообще ничего не понимает. Но если вглядеться, как он делает в своей специальности, как относится к людям, как утюжит свои брюки и сам крахмалит свои воротнички и т. д. и т. д. Если в то же время вспомнить заграницу, как там все живут, а не вожди всякого рода, то Раттай окажется одним из всех весьма порядочным и неглупым человеком, из которого состоит немецкое, шведское, пожалуй, и среднефранцузское общество; [его] и обслуживает специальная мещанская литература, пошлости которой так у нас дивятся.
Навстречу этой среде в советское время подготовлены такие массы народа...
Я смотрю на этого Раттая в его зависимости от официальной среды и думаю о круговом движении всякого так называемого порядочного человека.
На самом же деле все на земле стремится принять круглую форму, и даже сутки мы называем «круглыми сутками», даже год мы называем «круглый год», и если хотим определить дурака в его совершенно конечной форме, говорим «круглый дурак».
Есть, однако, силы, очень небольшие, которые стремятся выйти из круга, разорвать Кащееву цепь. Круглому человеку не понять, круглое существо всеми силами стремится эту прямую округлить. И достигает своего, прямые округляются, но не совсем. Так из взаимной борьбы центростремительной силы и центробежной получаются все-таки не совсем круглые формы планет и их орбит.
Так и у этих людей, как Раттай, в орбите их жизни бывают соответствующие отклонения от круга, отчего орбиты приобретают яйцевидную форму. Если бы Раттай просто женился на порядочной женщине, в этом отношении он бы и вычертил в жизни своей полный правильный круг. Но, сделав предложение теще, он получил отказ, вследствие чего получился некий сдвиг жизни и отклонение от круга. Стремясь в круг, он повторял предложение и получал новый отказ. И так дальше, повторяет, повторяет, пока, наконец, самое предложение и самый отказ не попадают в круг и не становятся таким же обычным делом его, как разглаживание воротничков и утюжение брюк.
23 Января. -35 с ветром.
Раттай шлет открытки моей теще, как богу молитвы, но молится в них механически и повторяет одно и то же. Он наводит меня на мысль о том, что эти механические отправки писем у него неспроста, а что он сам, весь в себе, ежедневно механически вращаясь, повторяется и вообще весь он «ходячий» («ходики»). Возможно, что, как чиновник, он теперь на высоте. Возможно вообще, что если бы он был техником или инженером, то, вращаясь как шестерня, в этом техническом кругу был бы даже и очень на месте... Возможно, что заключенный в малый круг вращенья шестерни, он тут даже что-нибудь и придумывал, изобретал. Вот на этом-то свойстве техники механизировать душу человека и тем самым облегчать ему непосильное существование и основано ее широкое, успешное распространение в массах. Такая сознательная механизация государства со всеми его гражданами и дает возможность создавать войны с десятками миллионов жертв (вспомните рассказ о Грише-инженере, который приехал к возлюбленной из-за границы. Она его ждала как бога, а он, приехав, весь вечер истратил на починку радиоприемника).
50 на вечерней заре и по молитве его загорелись дрова на жертвеннике).
По всей вероятности, великие натуралисты были благоговейные вниматели и содеятели воли Божьей, но восстание на Бога в связи с распространением науки исходило со стороны существ, непричастных к знанию. Это был спор за власть императоров и королей с папами и попами. Давно пора вернуть науку на свое место, как волю Божию.
Перечитав «Кащееву цепь», вынимаю из нее одну из ее главных тем, это - борьбу представителя личного начала (Алпатов) и общественного (Несговоров)51. Роман не закончен в этой теме, поскольку развитие личности в Алпатове не доведено до конца, равно как и общественность («все») Несговорова тоже не вполне раскрыта. Доведенное до конца раскрытие личности Алпатова открыло бы нам общественность (церковь), а доведенное до конца раскрытие общественности и Несговорова, как представителя «всех», привело бы к той «мировой катастрофе» (Бебель)52
24 Января. -41 с ветром.
Ходил на почту и узнал от Захарова, что у нас большая победа: мы, промахнув 120 км, очутились на Западной Двине, перерезав Великие Луки, взяли Холм53. Парикмахер все подтвердил, и мы в одно мгновение стали «патриотами». Просто сказать: победа большевиков - нам, конечно, выгодней лично во всех отношениях, это интереснее. Уход Крипса54 поняли, как расхождение с политикой демократии (Англии-Америки): их политика в том, чтобы подстроить обоюдное уничтожение большевиков и фашистов. Итак, если в результате этого наступления сломится фашизм, то в Европе - революция и торжество большевиков. Если победа фашистов, то предстоит долгая изнурительная война фашистов с демократией; если победа демократии, то война еще более долгая. Надежда на эту победу при условии, что Гитлер введен был в заблуждение относительно сопротивляемости СССР, просчиталась, и германская армия находится в бедственном положении.
Ад. На большие вопросы о том, кто же и за что борется, из каких богов состоит Олимп, Ляля ответила: - Ты видишь, как мне приходится, стоя на коленках, печку мешать, видишь, какая я красная, и голова у меня болит, и ты лезешь с такими вопросами. Мы ничего не знаем. Возможно, что мы уже в аду.
Подумав немного возле печки своей, она сказала: - Конечно, правда в борьбе за человека с Богом на их стороне и была всегда у революционеров. Но эта правда упущена ими в борьбе за власть, и ненавистна подмена этой правды корыстью. Ты только подумай, что было бы, если бы большевики свою борьбу стали бы вести во имя Божье? Значит, мы чувствуем их какую-то правду, ежедневно тающую в корысти власти, и мы ревнуем о той же правде.
Вспоминаю часто еврея Вальбе и спрашиваю себя, почему, выслушав мой рассказ о евреях, он сказал: - Это герои! они, одни они спасают Россию. - А рассказ мой был из эпохи нашествия генерала Мамонтова на Елец. У Розы Львовны казаки взяли отца и повели его расстреливать за город. Она быстро набила карманы золотом и побежала за ними и через некоторое время вернулась. - Скорее, - сказала она, - давайте мне все ваши керенки. Оказалось, в последний момент перед расстрелом казаки согласились взять выкуп золотом. А Роза, поняв эту уступку, как слабость и обычное русское добродушное легкомыслие, сказала, что золото у нее дома и она сейчас сбегает за ним. А побежала за керенками ко мне, чтобы попробовать, не уступят ли казаки ей отца за керенки. - Я плюнул на керенки, -сказал я Вальбе, - и оплеванные отдал, и она спасла и отца и золото. - Напрасно плевались, - сказал Вальбе, - Роза - истинный герой, такие-то вот герои и спасают Россию. - А то вот еще было (рассказ о ситце и Розе под кроватью и о золоте на Воздвиженке). - И это герои, герои! - восхищался Вальбе.
В чем же героизм? Конечно, не в том, что спасала отца, это бы все сделали. Героизм, по мнению Вальбе, относится к спасению золота. Несомненно. Вальбе в этом золоте понимал не просто корысть, а власть человека, обладателя им, его материальную силу. Быть может, в понимании этого философа-еврея, сила еврейки, спасающей золото или материю от власти, была частью той силы, которой праотец Авраам повелевал вечерней заре поджечь дрова жертвенника.
В новом романе Алпатов ищет силы для слова (см. «Башмаки»55: «сжимая фразу, довести Слово до физической силы»). С этой точки зрения критический пересмотр литературы, начиная с Мережковского (может быть, они и веры-то искали в интересах слова, а так как разбор веры приводил их к богочеловеку, то они и превратились в словесных богов), услужливые издательства платили по 1000 р. за лист (пророки с обезьяньими хвостами).
Минин хочет на примере его специальности хлебопеченья показать такой способ учета в экономике, который мог бы переродить и спасти наше хозяйство от власти жуликов. Минин доходил до Госплана со своими проектами и до Сталина, и везде, как ему кажется, его идею спасительную заминали. После трудных и неудачных попыток...