11 Сентября. После карбункула грипп (от Ляли), да так вот и сижу в Москве, как в тюрьме, с салютом и фейерверками. После капитуляции Италии мысль вертится все вокруг «кома».
Помнить о строительной ячейке Беломорского канала, прообразе всего «кома».
Самое трудное из всего - это наладил машину, и тоже трудно остеклил квартиру и отштукатурил. Так что в общем дела превосходны, если прибавить лимит на 500 руб., обеспеченность переезда и пр. Но никакая, даже очень успешная практическая деятельность, ни свое здоровье не целит души моей, напротив, при таком успехе тупею. Но стоит написать даже маленький рассказик, вполне совершенный, как радость возвращается вся Целиком. Значит, устроившись в неотложном, надо скорее писать «Падун».
Хорькова Тэт. Вас., инспектор по нежилым постройкам пришла ко мне по делу устройства гаража. У нее газета, и в ней -что немцы заняли Рим. - Тем лучше, - сказала Ляля, - значит, немцы будут защищаться, значит, это 2-й фронт. - Ну, нет, это не второй фронт.
12 Сентября. Преодолевая грипп, выхожу.
Вчера узнал о состоявшемся Соборе и выборе Сергия патриархом. Самая ретивая антисергиянка при глубоком разборе времени не решились стать на раскольничий путь: - Но в церковь ходить пока не могу: слишком свежа кровь на руках патриарха.
Обращение Коноплянцева: у него это в крови было, вошло к нему православие в кровь вместе с церковными напевами, а старушки церковные - да это же его елецкие тетки родные: среди них он как в семье. И у всех-то них, множества таких православие выражается в такой смягченности духа, в какой-то приятной бытовой форме смирения с несколько, пожалуй, отрицательным отношением к трагедии: это, мол, взял Христос на себя - там у Христа или тут в Церкви Христовой это уже сделано, и к этому верующему человеку и надо припасть с сокрушением, а чтобы лезть самому на трагедию, как интеллигенты -это или болтовня суетная, или зло (интеллигентщина).
Вчера у Ляли была выходка против меня, ничего не значащая в существе своем и для нее непонятная в своем давлении на мой дух. Впрочем, я и сам всегда это знаю: ничего не значит! - но почему-то я очень страдаю. Дело в том, наверно, что я почитаю в себе какое-то идеальное существо, идеальное «Я», почитаю и культивирую с первого моего сознания (я - герой) <Приписка: NB. Православие против героя.> Это внутреннее самосознание иногда встречается с тем, что в этом внутреннем образе видят люди со стороны. Особенно это резко было, когда Илья Валуйский при встрече со мной осветил мне, как свидетель, мое поведение в 4-м классе гимназии в отношении Розанова134. Я почитал себя героем, почти что пострадавшим за грех мира, а оказалось, я был просто отвратительный мальчишка, получивший вполне по заслугам.
А еще было с моей Загорской семьей. Ведь я больше тридцати лет прожил с ними, и ни Петя, ни Лева не могут привести хотя бы одного примера моей несправедливости к ним, моей родительской ошибки в наказании: я никогда их не наказывал, жил как с товарищами и, помню, раз на охоте, усталый, пошел с чайником далеко вниз за водой только потому, что на меня выпал жребий. Мне все время казалось, что дети должны бы меня бесконечно любить. Но когда пришло испытание, они стали против меня, и я увидел ясно, что они меня совсем не понимают и только пользуются мной как источником их радостного благополучия. Тут и вскрылось, что такое мое благодушное отношение к детям было вовсе не подвигом, а баловством и мне самому давалось легко и доставляло самому удовольствие. И вся моя жизнь с семьей оказалась какой-то охотничьей поэмой, но никак не подвигом (вот православие-то и является коррективом такому геройству: там настоящее, а мы - шалуны).
Так вот почему, когда у Ляли бывает выходка, я серьезно расстраиваюсь: в это время мне кажется, что и Ляля является женщиной моего воображения, что она хороша, поскольку я творю ее, но я так много вложил в эту мечту, я всего себя вложил и с верой своей в Бога и в чудо. И когда колеблется этот образ, то и все колеблется, и я сам никто... И под конец всего приходит мысль о конце: вот где последнее испытание, вот где ens reahssimus {Ens reahssimus (лат ) - реальнейшее сущее}, т. е. не в самом конце, а в том деле, которое венчает конец (Finis coronat {Fmis coronat opus (лат ) - конец венчает дело}). Это я чувствую, и это меня обращает к действию, к борьбе.
Проведя день и переспав ночь на 13 Сентября, - пишу: все это терзание похоже, как будто человек точит нож на свое счастье. Да так это и надо, только при этом надо, чтобы нож не попадал в любимого человека (как в ревности). Нож счастья должен быть направлен на узы, останавливающие Движение духа, и в этом случае, конечно, узы мои в себе самом.
Между прочим, мои выходки происходят исключительно из попыток выйти в несродную мне область прямого воздействия на среду: я могу воздействовать лишь путем примера творчества образа, воздействующего косвенно, но не прямо в определенное лицо (я не педагог).
В природе нет ничего такого, чего нет в человеке: зайцы, крокодилы, цветы, червячки, - все, все это есть и в нас. Но в человеке, в личности есть нечто не существующее в природе. Так точно и в обществе, казалось бы, не должно бы содержаться такого, чего нет в личности, но мы знаем обратное: общество действует часто силой, которая отсутствует в лицах, его составляющих («сила греха»). Личность, имеющая определение в Боге, имеет против себя эту силу легиона (дьявола).
Ночью царь Петр приходил ко мне как определитель коммунизма.
В каком ужасном бедствии Италия! а занятие немцами Рима и создание мирного правительства - это похоже на удар ножом в себя: после Дании стало определенно плохо положение немцев135, а после Италии - началась агония.
<На полях: Самый глубокий тыл - это ребенок, и пусть он и не далеко от фронта и даже на самом фронте, но детская душа, если она действительно детская...>
сам как писатель живет в ящике. Но одну вещицу о детях я должен тоже туда же дать и потом напечатать в «Красной звезде».
В четверг 16-го предполагаю выехать с Петей в Усолье и там ожидать Лялю на грузовике.
Говорили о Скрябине, что держал в уме музыкальным действием перестроить мир136. Кажется, сумасшедший? но кто из настоящих художников, может быть, и бессознательно, не живет этой мечтой. И может быть, оно так и происходит с извечности: личности производят свет, и все, ими сделанное, ложится в свет, а легионы создают тень, и все их ложится в тень.
В субботу у нас была Хорькова, инспектор нежилых построек. Обещалась найти мне гараж, а я подарил ей «Жень-шень». Сегодня мы с ней ходили смотреть гараж. - Вы прочли «Женьшень»? - спросил я. - С большой радостью прочла, - ответила она, - а что эта женщина возле вас, - это ваша дочь? - Нет, представьте себе, это моя жена. - Она много моложе вас. - Это ничего, наш брак не во времени, это ведь женщина из «Женьшеня». - А! понимаю: там две женщины, это ведь первая. - Да, первая, но она пришла после второй. Она пришла, когда я написал книгу, пришла сказать мне, что книгу поняла как призыв. - Вот и я так поняла. - Вы так поняли? это прекрасно, и я, значит, могу вам сказать, что это пришла действительно та самая женщина, которую я вызывал. Ее приход был для меня победой над временем, как я вначале вам сказал.
По приезде в Усолье вопьюсь в материалы «Падуна» и начну работать на ходу. Присоединить в «ком» Вл. Евг. Филимонова (его стихи тоже).
Ком людей, который навертывался при постройке канала, в настоящее время вырос в Ком, разбивший немцев. Помнить, что коммунизм как механизация государства - это не все: ведь механизация и у немцев, но «Ком» разбил немцев. Этот какой-то плюс (или минус) надо открыть в людях действующих.
Работа должна быть направлена к освобождению себя от «мыслей»: так освободиться от «мыслей», чтобы осталось только движение, увлекающее за собой даже простейшего читателя. Это путь «будьте как дети».
Центральная мысль - это «да умирится же с тобой и покоренная стихия», т. е. творчество мира.
Дела до отъезда:
1) Заправить дело с ордером на гараж (остальное поручить Ляле).
2) Сходить в Информбюро (позвонить) завтра.
3) Военное общество: порох (откладывается).
NB. По примеру, как было в работе по фотографии, взять всю работу по архиву, т. е. размещение всех приходящих бумаг, рукописей и т. п. в свои руки.
Говорят, на рынке появились страшные люди, это инвалиды с костылями, сидят и чуть что - костылем (кому костыль, кому орден).
Решено выехать в четверг 16-го мне с Петей на заготовку овощей, а Ляля приедет на грузовике между 20 и 25. По приезде Ляли отправляем тещу с грузовиком, а сами в Ярославль.
Итак, мы выехали из Усолья в четверг 19 Августа и возвращаемся в четверг 16 Сентября. За этот месяц без 3-х дней сделано следующее:
1) Ремонт квартиры.
2) Освобождение Пети (шофера).
3) Добыча хвостовика и пр. ремонт машины.
14 Сентября. Каким-то хозяевам, собственникам в Америке137 выгодно, чтобы нас, русских, расстреливали больше и дольше. Может быть, по <зачеркнуто: Божьему> высшему суду истории мы заслужили такой казни, но как понимать, за кого считать тех существ, кому выгодно уничтожение русских с их детьми и стариками? Пусть они действуют, как палачи, не своей волей, пусть даже и погибнут все славянские народы на счастье американцев, как погибли индейские племена, можно ли современной мыслящей личности молча и в этот раз пропустить в будущее такое счастье и не погрозить кулаком самому богу этого счастья?
Так почему русский писатель молчит, будто набрал в рот воды, и жалким плутом юлит возле казенного пирога? Почему, получая лишь возможность существовать, удовлетворяется этим существованием и не встанет на защиту не призрачного счастья людей, основанного на истреблении себе подобных, а настоящего счастья, подобного солнцу.
Счастье? да ведь это же, конечно, солнце, перемещенное в душу человека. И как солнце человеку нельзя ни обнять, нельзя даже прямо и посмотреть на него, а только погреться, порадоваться около него вместе со всею тварью, так и наше душевное солнце, наше счастье нельзя сделать собственностью, приписка: Вставай же, Слово, вставай, русский писатель.> Так будем же к счастью стремиться и выситься в нем, как дерево, как трава в цветах, будем счастливы, отдавая душу за други свои.
Так в повышенном тоне... а если про себя сказать, к себе самому отнести все и спросить: ты-то сам, Михаил, как все признают, «настоящий» русский писатель, почему ты-то, все сознающий, набрал в рот воды? Если ответишь, что тебе не дадут сказать и зажмут рот, то ведь это же неправда: пойди к самым высшим людям, откройся, закрепись в верности, согласись с ними, и тебе все разрешат. Или, может быть, ты согласиться не можешь, или ты пугаешься согласителей? Или страшит тебя голос совести, отвечающий на готовность твою такими словами: - Скажи, Михаил, если ты встаешь против будущего кровавого американского счастья, то вспомни время, когда за будущее счастье свое пролетариат поднял руку на близких тебе по крови и мыслям людей, призывая к полному их уничтожению. Тогда ты не мог примкнуть к строительству такого пролетарского счастья на крови, -так почему же теперь ты хочешь согласиться с этим пролетариатом восстать против будущего американского счастья?
Не знаю почему, а хочу: это факт!
Вечером приехал Петя. Заехали в гараж и попали в ловушку, едва выбрались.
Мальчишки во дворе церкви Ивана Воина. Какая дрянь! и как смешно, что их хотят сделать хорошими преподаванием добродетели.
В. думает, что Гитлер достаточно силен, что он нам еще покажет, но в конце концов будет разбит.
15 Сентября. Ходили к горловику. Лялю будем лечить гомеопатией.
16 Сентября. Выехали, как задумали, в 8 утра. Приехали хорошо.
17 Сентября. Поехал с Петей в Нагорье за маслом. Секретарь ВКП Павел Иванович Иванов, бывший учитель. Привез масло, сыр, и стало веселее.
С Петей целый день о теще, чтобы увидеть в Пете свою жизнь, как в зеркале.
Сколько на земле счастья было загублено тещами!138 и все потому, что мать сохраняет свое право на дочь, как на собственность. Диктатура тещи означает окончательный распад семьи: безвыходность материнского чувства создает забор собственности на личность.
18 Сентября. Петя ушел на глухарей. Я у директора получил ордер на 150 к. капусты и 20 к. свеклы. (Гора с плеч.) В походе за капустой узнал, что взят Брянск.
говоря, что в этом мучительстве нет креста: стоит только нам устроиться отдельно (средств больше чем надо), и все будет хорошо. Я попробовал для проверки себя провести такое рассуждение. «Теща» в нашем современном понимании как всеобщая категория мучительства семейного потому только и мучит, что дочь у нее единственная, и право на ее личность она предъявляет лишь потому, что она ее родила. «Теща» в этом случае является последней материальной претензией разложенного рода. Недаром и Ляля постоянно в спорах с ней выступает противником родового начала. (Теперь все понятно: в лице тещи кончается заповедь Адаму «в поте лица работать» и Еве «в болезнях рождать», доколе не придет Утешитель. К Ляле Он уже пришел, - она живет в Новом Завете, а теща живет в Ветхом.)
- В этой капле воды, Петя, - сказал [я], - отражается вся мировая история, поэтому нельзя успокоиться простой эгоистической формулой, как это все делают в Америке, что если муж берет себе в жены дочь, то мать ни в коем случае не делается членом семьи. А если жизненные условия, как, напр., у нас теперь война, и вообще мало ли что! вынуждают жить с тещей, то вот тебе и крест из-за любимого человека.
- Может быть, где-нибудь крест, - ответил Петя, - но в твоих условиях я не вижу этой необходимости. При твоих возможностях ты всегда можешь отделиться, отделишься - и возникнут превосходнейшие отношения. И если ты на это по деликатности, по особенной любви твоей к В. Д. не решаешься, то ведь она-то, любящая тебя, должна по своей инициативе устроить тебя, дать возможность работать не только для дома, а и для всех.
- Она, - ответил я, - только об этом день и ночь думает, но в этих условиях войны ей трудно было сделать.
Вечером хватила лихорадка (не малярия ли?). Принял аспирину, улегся и беседовал с Петей. - Какая у тебя, Петя, прикосновенность к народу, и как мало ты соприкасался с интеллигенцией. - В моем прикосновении к народу всегда была двойственность: меня в народе всегда, от детства до нынешнего дня, травили за интеллигентное происхождение, за тебя.
[В Следове у него было положение подростка (Достоевский).]139.
«Детские» сюжеты (взрослые как дети): 1) Зажигалка (как я прописался в Москве). 2) Коньяк (наперстки пил директор). 3) Автограф.
20 Сентября. Ездил в Переславль и выдержал борьбу за молоко. Впечатление от Собора140 в Москве - ничтожно, с иронией - и как это сильно в народе, и серьезно. Точно так же и от нового школьного распорядка141: что немного спустя «все зажмут» и так это надо, хорошо. И что так это будет во всем и везде после войны: и в Европе, и у нас страшнейшая реакция.
Вчера мельком просмотрел свою книгу «Скорая любовь» и почувствовал, что эта моя «старушка» больная стала и брошенная. Берись, Михаил, за дело, и все станет на свое место.
Часа в два мы ждем из Москвы Лялю на грузовике. Возможно, она приедет с расчетом сложиться сегодня и выехать завтра. Я думаю, что она останется со мной, а Петя уедет в помощь теще. Я начну работу о детях, Петя же получит октябрьский бензин и вернется числу к 10-му Октября. Тогда мы сделаем поездку в Нагорье и в Ярославль.
К 10 октября кончить «Соловья»142.
23 Сентября. Предчувствие реакции в Европе и у нас и видение всей картины русского бунта от «сами-сами комиссары, сами председатели»143 до последних выступлений православной церкви с Сергием. Так и прошло это время от безбожия личности, освобожденной от долга, до признания всеми необходимости долга и ограждения внутренней, священной личности от самоволия внешней.
24 Сентября. Ездил в Переславль определять Петю в лесничество.
Религия долга и религия личности. Как на наших глазах явилась религия долга...
25 Сентября. Ждем Лялю. Пишу «Ботик». Фотографирую. Устраиваю Петю.
26 Сентября. Петя, вижу, Ие ничего не обещал и требует от нее свободы себе. С точки зрения Левы, это безнравственно. А по себе смотрю: да ведь это точно то же, что и у меня. Чувствуешь, что не то, а жить надо, и решаешь на «пока»: буду честнейшим семьянином условно: пока не явится настоящая. У Ляли было то же самое. И у огромного большинства, и если «всех» поощрять в их опытах на «настоящую», то будет блуд. Значит, для избранных можно нарушать браки, для всех брак нерасторжим. Но чтобы попасть в «избранные», надо быть избранным во Христе, который и есть единственный отделитель козлов от баранов.
Я почувствовал что-то приятное и захотел проследить - отчего это? Причина всегда бывает рядом, и оказалось, что рядом с приятным ощущением была теща! «Неужели, - подумал я радостно, - это оттого, что она последние дни не раздражала меня и я ее начинаю любить?» И только подумал об этом, как вдруг вспомнилось, что она сегодня сказала мне о 1000 руб., собранных ею за мои фотокарточки! Так часто бывает, что в глубине нашей любви бывает скрыта корыстная причина, и мы забываем ее, и кажется нам тогда, что любовь - это чудесное чувство. Но, а может быть, и самая святая любовь тоже расцветает от чего-нибудь приятного себе, как в тепличке расцветает цветок оттого, что где-то топится печка.
27 Сентября. Писал о Ботике. Снимал баб. Тревога о Ляле.
зрения, откуда, с высоты, все понятно. После утром оказывается, что как раз же для этого и существует молитва, и каждый день утром ведь именно же об этом я и молюсь: «да будет воля Твоя на земле, как на небе». И еще я сам свою молитву направляю о том же: «Исполни волю Твою во мне».
Топится печь - наше солнышко, и под ним все живет. А чтобы жизнь сохранялась и процветала, над всем небо, как крыша в доме. И по этому образу и мы тоже, [посылая] солнечный огонь из себя, строим над нашей земной любовью крышу...
29 Сентября. Ночью (вчера) темной кто-то подкрался к нашему дому и трехгранным шилом исколол новую резину на моей машине, а сколько трудов положено было на эту резину (Ляля чуть не погибла из-за нее при налете на Ярославль). Подозреваем Кононова, но, может быть, и мальчишки. Теща сегодня спросила их, что они делают, а они, оказалось, «вешали немца», так почему бы им и не исколоть будто бы вражескую машину.
Не нужно только думать, как часто думают старые люди, знающие по опыту, с каким трудом и болью скоплялось добро и как, значит, трудно будет его восстановить. Это неправда: когда собиралось добро, труден был путь к неизвестному будущему, а раз оно было, имеется уже образ его, то восстановить бывает не так-то уж и трудно: так сгорают в деревне дома, - каких трудов многолетних стоило их поставить, а когда сгорят, дома в один год вырастают и еще даже лучше.
Так и гиблые нравы войны: тут вдруг дунет правдой, и пойдет, и пойдет все расти.
30 Сентября. Солнечно-морозное утро.
Рассвет в золоте. Потом золото бледнело, а внизу небо полоской голубело в тумане, и потом из голубого на бледное золото начинали показываться черные зубчики леса.
«И на дела Твоя подвизаюсь...» почему так выходит, что принимаешься за работу по плану и вдруг не хочется по плану: вся душа против плана, и знаешь по старому опыту, что если пересилишь себя, сделаешь по плану, но как не хочется, то погубишь дело.
Вот тогда получается, что по плану, или, что то же самое, по закону, то это - легче сделать, а отдаться в своем «хочется» милосердию Божию, то все и получится, как надо. И так в этом смысле планы и законы для того как будто и создаются, чтобы их нарушать. Планы и законы как будто служат препятствиями с испытанием на героя: не посмел против плана-закона, и ты обыватель, возвращайся на печку, разбил - и ты герой и даешь бедным слабым людям новый план и закон, чтобы они породили героя, могущего их снова разбить.
Таким нарушителем является Иван Царевич, нарушающий девственность Спящей Красавицы. Такой нарушитель и Христос, смертью своей попирающий Ветхий закон, т. е. смерть.
И так все в мире живет и бьется с законом и планом. И так было немцы пошли против закона и были разбиты, потому что не могли перешагнуть через свой собственный план.
1 Октября. В темноте до рассвета моросит теплый дождик.
Слова молитвы тогда только живут, если от каждого повторяемого ежедневно слова ежедневно является новая мысль, т. е. мысль или содержание слова показывается в новом плане; если же слова повторяются механически, то они могут вызвать изнутри даже крик...
Со мной это бывает в лесу и на улице при встрече с чем-нибудь, что «мозолит» глаза (пошлость) - является при частом повторении, навязывании, тогда как, наоборот, Мысль рождается [при] встрече глаза с от-личием: «новое» и все удивительное и чудесное, чего никогда и никто еще не видал и только ты, счастливец, сей день и сей час и сие мгновенье заметил - вот это явление Бога, озаряющего мир, в нашем восприятии осуществляется вниманием, организующим выбор, предшествующий открытию от-личия, т. е. лица. А как увидел, узнал лицо среди рож, то тут-то как раз и встает вокруг заря от лица Божия.
А бывает, не отличие встречает глаз, а наслоение, уничтожающее в безнадежности всякую возможность в этом увидеть лицо, - тогда в лесу я тихонечко, иногда шепотом кричу, напр., «Ляля!» - это значит в сущности крик ребенка: «мама, спаси!»
3 Октября. Вчера, не спав ночь ни минуты (из-за «Плюшкина»), встал в 5 у. и в 8 у. выехал с Петей в Москву. В Пере-славле Петя получил назначение, к вечеру приехал в Москву, встретился с Лялей, будто из ада выбрался в Рай.
4 Октября. Пока наши будут переезжать, буду работать усердно над «Ботиком», мять свои эскизы и сплавлять в цельную вещь. После того крепко берусь за «Падун» и подчиняю этой работе всю остальную жизнь крепко.
Рассказ для детей: Добро.
приятно добро загадать и сделать. Вот Елена Исааковна: Рассказ о дяде Степе: у трамвая болел голодный зеленый старик. Дала ему денег и хлеба. Ехала: а он все стоит на том же месте. - Поехала к его родным: Дядя Степа!
5 Октября. Написал «Козочку»144. Ходил к Катынскому. Петя достал грузовик для перевоза тещи, завтра приедет из Пушкина.
Истоки добра в личном почине. Личный почин (инициатива) является источником добра. Значит, нет добра без личной свободы. Можно заставить другого делать добро, но нравственный счет добродетели в этом случае будет приписан не тому, кто непосредственно его делает, а тому, кто принудил. На этом пути принуждения к добру возникает богоборчество: принуждаемый борется с принудителем за свою личную инициативу. На этом пути борьбы за себя бывают победы человека над Богом, и зачинатель принуждения летит в ад (дорога в ад устлана добрыми намерениями). Так что в богоборчестве борется собственно не сам Бог, а тоже человек, берущий на себя поручение Божие.
- Из-за любви ко мне брось курить.
- Ты меня к этому принуждаешь, и я не могу. Оставь меня принуждать, я почувствую, что от себя надо бросить, и в этом «надо» (от себя) будет любовь.
Не буду пить, если не будешь запирать водку (иногда выпью), но если запрешь водку, я взломаю замок... и т. д.
Есть наслаждение, свойственное женщинам, делать добро, и они этим наслаждаются в ступенях своего умственного развития и темперамента: так вот императрица Александра Федоровна, желая сделать добро раненым, пригласила в лазарет для богослужения первейшего в Петербурге дьякона. Добро такое, как пасьянс, обеспечивает душевное спокойствие и делается для себя.
Истинное добро совершается без загада, а выходит само как следствие из общей правильной организации личности. Истинное добро совершается без загада, всегда мгновенно в свете озаряющей находчивости (правая рука не знает, что делает левая)145. Добро как правильная, разумная деятельность есть общественная деятельность, благотворительность - дело полезное, как здравоохранение и т. п. Так что есть два рода доброделания: 1) добро как личное творческое усилие, 2) как общественная деятельность.
6 Октября. Бензину 270 литров.
Грузовик с вещами и Лялей из Пушкина и обратно в Москву с вещами + Петя + Н. А. + Варя = 170 км. = 80 лит. Ляля остается в Усолье. Легковая с Петей, Варей и мною в Усолье - 30 лит. Итак, остается в Усолье 270 - 110 = 160.
7 Октября. Решено так:
8-го октября мы с Лялей едем в Пушкино к Пете угощать директора Совхоза за грузовик: ½ лит. водки + 1 бут. вина; будем уговаривать директора отпустить жену Пети Ию. 9-го я возвращаюсь в Москву, а Петя и Ляля едут с вещами Пети в Усолье. 10-11-го грузовик привозит Петю и тещу в Москву, а Ляля остается в Усолье дожидаться меня. 14-го забираем бензин и с Петей уезжаем в Усолье и оттуда, если будет бензин, в Ярославль.
8 Октября. Войска перешли через Днепр146. Начало конца войны (очень всем уж хочется). Выделываю «Рассказы о прекрасной маме» (это будет книга). Если не будет отказа из Пушкина (директор), увожу Лялю в Пушкино для дальнейшей поездки на грузовике. Решено открыть новый фронт: борьбу за здоровье Ляли (стрептококки заели). Чуть заболеет, и сердце отрывается: вот что значит поздняя любовь.
В «Известиях»: при Совнаркоме Синод. Фото войны со священником и у священника крест.
9 Октября. Увез Лялю в Пушкино. Партиец Команов (директор совхоза) секретно сообщил, что бои происходят на улицах Киева, что война кончится скорей, чем мы думаем. (Посмотрим.) И что Киев горит.
10 Октября. В существе человеческих характеров таится война, и она всегда начинается, когда к одному человеку приходит другой, за исключением тех случаев, когда сходятся люди по любви или по необходимости обоюдного подчинения третьему (напр., закону). Если же нет ни любви (Бога), ни соединяющего, ни закона, то они дерутся между собой и разбегаются, и разъезжаются (и как хорошо бывает потом, разъехавшись, друг ко другу в гости ходить).
Так если об этом подумать, то ясно становится, что революция должна кончиться непременно войной, революция - люди разъезжаются, как кому хочется жить. Война - люди соединяются в одно, подчиненные военному закону (надо было в революции дойти до последнего распутства, чтобы потом диалектически вышел тигровый прыжок через Днепр).
Закончил «Рассказы о прекрасной маме».
Делает то, что делается.
Я не знаю... Нет! в своем возрасте и положении я должен знать, да... Говорите, спрашивайте, я должен дать вам ответ.
Пробую перо, чем оно плохо? не подает чернила и мажет. Не можете ли сделать, чтобы перо тоньше писало. Так сделайте это.
12 Октября. Война и мир. Вчера шел по Якиманке нанимать гараж, радио передавало военный марш, меня он подхватывал, я воображал себе тысячи товарищей, совершающих со мной под марш смертный тигровый прыжок через Днепр. И радостна была мне эта воображаемая смерть под военный марш. После марша радио передавало вальс Штрауса, и я с войны перенесся на бал и плавал там в круглых волнах на сладкой воде с прекрасной женщиной. Так, пока я дошел до церкви Ивана Воина на Якиманке, в районной музыкальной радиопередаче кончилась война и начался мир, потому что война в музыке -это марш, мир - это вальс.
13 Октября. Был на конференции Союза писателей. Открывали съезд два плута: Толстой и потом Тарле, речи были на высокой ноте патриотической и национальной. Тарле, увлеченный военным маршем, прославлял «Капитанскую дочку» как образец исторического романа на весь мир. - А что у «них»? -спрашивал он и отвечал: - У них Фейхтвангер, - упустив из виду, что у них был Вальтер Скотт и что сам Пушкин в «Капитанской дочке» признавал себя учеником Вальтер Скотта147.
Толстой говорил, что у нас в литературе сейчас замешательство, как в 18-19 гг., и что это скоро пройдет, и что необходимы новые формы, и это должна сделать критика: - Не рождается Белинский, надо его сделать. Надо в музее Горького посадить высоких [критиков] по литературе, и они будут судить строго произведения писателей, а писатель суда их [чтобы] боялся, пусть у писателя будет страх Божий (так и сказал, только потише и в сторону).
Если будет «Падун», то, отвечая времени, можно вместить в роман больше истории (раскол - Выговская пустынь)148.
15 Октября. Вчера читал «Прекрасную маму» Замошкину и отдал в «Новый мир». Вечером снес ее в «Красную звезду». Сегодня отдам в Радиоцентр. Словом, в третий раз делаю литературную карьеру: 1) 1905-1917 = 12 лет, 2) 1917-1941 = 24 г., 3) 1941.
Вспоминаю речь А. Н. Толстого: «Не рождается Белинский, -сделаем его» - и каким способом! посадить критиков в Музей Горького и дать им право суда, чтобы писатель имел страх Божий.
Вспоминаю и ясно вижу, что Толстой глуп, и вообще он нищий в принцах: пустое место.
Марья Алексеевна обратила мое внимание на некоторую устрашенность Ляли в отношении жизни и вследствие этого упование на иную жизнь где-то «там». Такое разделение происходит под действием страха к жизни и по существу своему иллюзорно. В действительности «тот мир» («загробный») существует в здешней жизни, и мы можем, если захотим, жить в нем на земле (монашество). Между прочим, одна из основных черт верующего православного - это бесстрашие в отношении извне действующих на человека враждебных сил и радость внутри. Не хватает православному воинственного отношения к враждебным силам (пассивное отношение, компромисс). Но можно надеяться, что война подвинет к этому русских людей.
«Падуну»: Один из планов «да умирится же с тобой» и пр.
Сюда:
раскол - православие Сейчас происходит это
народ православный умирение на поле битвы.
- большевики Мишка - предатель,
Лагерники - канал Мишка - герой.
Тоже к «Падуну»: вчера говорили о том, что Бунин, Чехов и Ценский объединены в себе маловерием и неудовлетворенностью вследствие этого. Так вот это-то маловерие и было признаком неизбежности гибели старого мира и победы большевиков. В «Падуне» все герои должны погибнуть, потому что лист на деревьях пожелтел и должен опасть. И смысл всего, что на смену опавшего листа должен новый родиться (герой, воин). Зуек и будет этот герой (а раскольница мать его).
Какой-то святой (говорила Марья Алексеевна), узнав, что какой-то человек, попав в новое место, пострадал от волков, высказал такую мысль: новое место на земле человек должен выстрадать (вот так мы выстрадали Усолье и потому его держимся).
- Не всегда, однако, - ответил я, - следует отдаваться такому страданию. Вот сегодня я поехал на трамвае, меня в нем давили, душили, и когда дошло до того, что еще бы потерпеть и, пожалуй, задушили бы, я, собрав силы, локтями растолкал толпу, кому в ухо попало, кому в бок, кому ногу отдавил и выбрался, и обрадовался воздуху и пошел с песенкой.
- Вот-вот, - подхватила М. А., - это показывает, что воевать нужно, как нам этого не хватает в православной церкви!
- Нет, - ответил я, - моя мысль не в том, чтобы воевать, а в том, чтобы иногда, прежде чем решиться идти на страдание, надо подумать, нельзя ли в этом случае обойтись без Голгофы. Я именно вот необходимостью терпеть и успокаивал себя в трамвае, но когда подумал, то оказалось: мне стоит сойти с трамвая, идти пешком, и мне будет хорошо: ходить я люблю, времени много, для чего же Голгофа? Вот в этом-то и есть смысл и оправдание революции и ее рационализма, революционер говорит: - Мы не против Голгофы идем: всякая новая мысль человеку дается страданием. Но мы восстаем против слепой Голгофы, или бессмысленного страдания149. - Так вот и я в трамвае был: зачем, подумал я. мне страдать в тесноте, если я могу сойти и с песней от удовольствия шагать по ночным улицам, любуясь при месяце городскими огромными и резкими тенями.
Революция именно и освобождает нас от слепой Голгофы, предоставляя каждому мыслящему и верующему человеку переключиться в смирении своем от человека к Богу через посредство просто разумного начала жизни: подумай и раздели свое существо: высокое божественное начало свое смиренно приведи, как Сын Божий, в связь с Отцом Небесным, а кесарево включи в разумную связь всех вещей на земле. Смысл этой заповеди, впрочем, состоит не в разделении единой личности человеческой, а в устранении постоянно совершаемой подмены божественного начала смирения в страдании, порождающего в человеке свободу и радость, смирением раба перед человеком-господином или обществом подобных господ. Вероятно, в этом-то и состоит тоже смысл отделения церкви от государства: все, что зависит просто от человеческого разума,
16 Октября. Ходил к Леве. Добрый парень, с него три семьи три шкуры дерут. Как жаль, что он показывается Ляле таким ежом и дураком.
Мелькнуло «Прекрасную маму» искать не среди детей в их творчестве, как было на Ботике, а среди старух, и вообще написать «Старухи» и среди них Богородицу. Каких героев я найду среди них! и каких собственниц, Кащеевых матерей!
Старухи на фоне войны: от Кащеевой матери до Богородицы.
Старухи - это гениальная тема. Старики - это нельзя. Мужчина исполняется в деле: отработался и на помойку; но женщина исполняется в любви, и в этом женщина растет, и самая Богородица в понимании русского православного народа почитается не как дева, а как матушка. Одним словом, старушка Божья Матерь как старушка доступней русскому сердцу, чем Божья Матерь.
17 Октября. «Прекрасная мама» принята с восторгом в «Красную звезду». Это значит, что в моей 3-й литературной карьере сковано звено. Итак, 1-е звено было получение ордена в день рождения, 6-го Февраля 43 г., второе - это мой юбилей в мае, и 3-е - выход «Мамы» в «Красной звезде» 18 Октября.
Радует меня по следующим причинам: написать в газете на читателя всей страны и от себя, по-своему, не уступая ни в чем себя «заказу», было тайной мечтой моей - и она осуществлена. Еще радует меня как доказательство в том, что оскудение литературы зависит не целиком от внешних условий, а и от самого писателя: пусть не будет литературной общественности, но писатель может быть при всяких условиях, что он как личность больше условий.
18 Октября. Вышла в «Красной звезде» «Мама». Не знаю, как дальше, но сейчас ликую: кажется, мне удалось сказать для всех, и не пошло (вопреки формуле Мережковского: «что пошло, то пошло»150).
Рассказ о Марье Васильевне.
Замошкин говорил, что в признании меня сходятся все... Так это со стороны и, возможно, от малой моей выразительности и слабого их внимания, а когда попадется на глаза, скажет: -Недурно! - и тут все сходятся. Что же касается моего личного чувства, то я все время остро чувствую врагов, действующих против меня. Но каждый раз, когда являлся предполагаемый враг какой-нибудь личностью и я нападал на него, то приводил его в изумление: он никогда не был моим врагом. Я думаю, что, скорей всего, на меня просто мало обращали внимания и я, раздутый в себе и, может быть, отчасти и не без основания, на это и сердился. Не обращают же внимания на меня просто потому, что я пишу не на злобу дня, а хожу кругом-около.
Доклад Пети о ремонте машины (мотор), намечается поездка в пятницу или субботу.
Намечено выступление по радио в среду или в четверг.
Как люди могут сойтись и понимать друг друга, если одному жить хочется и все впереди, а у другого все в прошлом и впереди только кончина и страшный ответ на грядущем «судилище»? И все-таки они сходятся, бабушка с внучкой, и соединяются в сказке: бабушка сказывает, внучка слушает.
Так, наверно, и наши стихи, наши повести, романы - все это та же самая бабушкина сказка, предназначенная для связи людей между собой.
Это внутреннее, в глубине каждой души таящееся сознание о предназначении искусства для связи жизни вырывается у каждого наружу в дневное сознание, когда выходит в свет какое-нибудь новое замечательное произведение. И если сейчас у нас говорят, что критика очень плоха или плохо пишут, -это значит, что расстроилось здоровье в народе, бабушка ли больна, не может рассказывать, или животик у внучки болит, и ей не хочется слушать.
На всем юге, от Киева до Крыма происходит последнее, все решающее сражение, и все уверены, что немцы скоро будут разбиты, и все, встречаясь, говорят: - Ну что, еще повоюем, год или два?
Страшен становится не тот немец, который дерется под Киевом, а тот необходимый для русского немец-учитель, который учил нас и до войны во всех школах, и во время войны. Всякий способный ученик в конце концов преодолевает необходимость своего подчинения учителю и смотрит на него с улыбкой (вспомнилось, во время разбора памятника Александру III выступал такой честный немец и говорил: - Розги, розги, вам нужны, и будут розги!) Но как далеко нам до этой улыбки! Как нужен будет этот немец после войны, чтобы всех прибрать к рукам, всем наладить порядок жизни. Этот немец уже и сейчас к нам возвращается в школы, в церковь, в семью. И он, конечно, страшен для всех. Но все-таки очень хорошо и слава Богу, что многие русские для этого сами переделаются - в этого немца необходимости общественной жизни, чем если бы водворился сам исторический немец. Пусть лучше через нашего Сталина немец придет, чем через Гитлера. Наверно, после войны и самый социализм сделается орудием порядка этого немца необходимости. И весь наш анархический социализм будет тогда системой, обеспечивающей в государстве порядок.
В нашем обществе Сталинской эпохи у многих отставших в сознании действительности граждан есть в душе несмотря ни на что какое-то идеалистическое представление о социализме, с точки зрения которого они критикуют социалистическую действительность.
теперь у провинциалов жизни, социализм как строй действует как государственная реальная сила.
Достаточно утром пройти по улицам Москвы, посмотреть на девочек с тоненькими ножками, превращаемых в строю в тысяченожку, на мальчиков, на разные группкомы, чтобы определить социализм как строй, и понять через этот строй государственную необходимость в чистом виде; не мечту отдельных людей, [а] движение нашей революции как собирание людей в строй для извлечения из них силы, как сознательное направление этой силы строя на промышленность, на войну, на восстановление жизни в опустошенных районах после войны.
<2 строки вымарано> Теперь очень понятно стало, почему так [надо]... Это вышло потому, что никому не хотелось попасть в строй, все отлынивали и ворчали. Но эти «все» были каждый в отдельности, -а в ячейке строя каждый растворялся во всем.
Капиталистический мир действовал силой конкуренции составляющих его атомов, социалистический - силой раздробленных атомов, силой, собираемой от расщепления самой личности (атомного ядра).
Чтобы личность свою сохранить, надо было не противопоставлять личность свою строю с неизбежной судьбой расщепления и обращения в строй, а надо было сохранять свою личность, приспособлять к условиям строя.
Теперь, когда Пастернак пишет в «Правде»151 и Ахматова становится чуть ли не лауреатом Сталинской премии152, это самоопределение в строю личности скоро сделается всеобщим движением, и тем самым определится «свобода» и отпадет государственная необходимость дробить личность для добывания физической силы: теперь в добровольном самоопределении личности в строю эта добровольность переменит качество силы: сила «Строя» будет определяться не как физическая, а как, может быть, и «духовная».
Нашим провинциалам представляется, будто сейчас возвращается старое царское время, на самом же деле старое не возвращается, а лишь соглашается стать в ряды нового Строя. (Старому деваться больше некуда, и оно становится в строй новый, и неумные люди это понимают обратно, будто новое сменяется старым и наступает реакция.) Нет, наверно, никогда старое не возвращается определяющей силой, разве лишь за исключением эпох падения от старости.
Качество сил физических или духовных...
Есть качество силы, именуемое как физическая сила, и есть качество, именуемое как духовная сила. Сила в себе, конечно, одна, физическая она или духовная, а все зависит от точки зрения: сила, независимая от человеческой личности, понимается как физическая, а сила, исходящая от личности, - духовная. Но в существе сила одна, и это единство достигается через Бога, который определяет действие «физических» сил.
Все движение личности с ее духовной силой состоит в одухотворении (сознательном) силы физической, ее обожествлении и очеловечивании. Значит, материализм как стремление человека овладеть физическими силами (материалами), может быть, даже и ближе стоит к Богу, чем идеализм.
пересекаясь крестом? На кресте распинается человек, тот и другой путь обнимают одну и ту же круглую сущность.
Взять в пример любознательного путешественника вокруг света: ведь не то важно, что он окрутил земной шар, а что он в сближении своей личности с шаром земли узнал. Так и наши пути земные, путь Крови (Материализм, Ветхий Завет) и путь Слова (Идеализм, Новый Завет) пересекаются, скрещиваются, но обнимают одну и ту же сущность.
Нужно так строить свою жизнь, чтобы можно было собирать в себе тишину и распространять ее от себя. В этом и состоит творчество мира (тишины). Борьба моя за тишину начинается утренней молитвой, продолжается писанием, пока сильна голова, а дальше держится охраной тишины в доме путем связывания враждебных сил (хозяйственных споров жены и тещи).
Листики встающих от земли к солнцу деревьев не оставляют в воздухе следов, мысли человека тоже раньше рождались и опадали неизвестно куда, но люди придумали делать отпечатки мыслей в словах. И так стало, что и ноги всех животных оставляют следы на земле, и мысли человека, только не оставляют следов в воздухе цветы и листики. И вот осень, склонили головки цветы, падают листья, и жалко, потому особенно и грустно и жалко чего-то осенью, что от самого прекрасного на земле, от цветов и зеленых листиков не остается никаких следов.
19 Октября. Вечером пришел Шишков, награжденный орденом Ленина. Читал ему рассказы «о маме», хвалил. Указал на собрата моего и тезку Зощенко. Не знаю только, кто у нас с Зощенкой Соловей, кто Петух.
Достал «Красную звезду» со своими рассказами, пытаюсь остатки (лучшее) дать в «Правду» через Заславского.
20 Октября. В 8 ¼ вечера читал по радио. Привыкаю к образу жизни в Москве.
21 Октября. Петя захворал (прострел). Поездка расстраивается. Путешествие Ляли в «Правду» с рукописью к Заславскому.
Чувство социализма как новой морали не заглохло еще в обществе и, наверно, не может заглохнуть в силу напора самой жизни. Эта мораль не допускает возможности распространения военного механизма на последующую мирную жизнь. «Мне хочется жить», и это «я больше люблю».
Кажется, нет ничего на свете слабее воды - соломинка разбивает струю. И в то же время нет ничего и сильнее: небольшой ручеек разрезает и рушит гору. Помните, друг мой, дождь? Каждая капля отдельно падала, и капель этих всего было неисчислимые миллионы. Пока эти капли носились облаками и потом падали - это была наша жизнь человеческая в каплях: мы, люди, тоже так носимся в каплях и падаем. А после все капли сливаются, вода ручьями и реками собирается в океан, и опять, испаряясь, вода океана порождает капли, и капли опять падают, сливаясь. Так точно и жизнь человеческая: мы тоже в каплях, каждый по отдельности поднимается от неведомой нам какой-то человеческой стихии, подобной океану (самый океан-то, может быть, и есть отраженный образ нашего человечества). Каждый из нас знает, что каплеобразное состояние жизни не вечное, что за каплей таится какое-то Целое, и в то же время сам свою каплю не может разрушить и должен отдаваться ее неведомому назначению. Помните тот дождь, всегда носите впечатление от того дождя, во всякое время, во всякий час, во всяком месте как истинный образ всей жизни человеческой на земле, считая себя самого каплей, имеющей свое отдельное назначение.
22 Октября. Раскладывал по местам свои дневники, 50 тетрадей с 1905 г. Навестил Петю на Бахметьевской и устроил в больницу.
153.
Вспомнились Дуняша и Архип. До брака Д. давала всем, Архип женился на бляди, зажал ее и все прекратил. Они жили хорошо, она больше никого не искала: нашла себе силу.
23 Октября. Вернулся в Москву Б. Д. Удинцев, бывший враг сергиянства. На вопрос его, как обстоит дело с церковными вопросами, я ответил, что вопросы эти существуют вопросами в сознании отдельных людей. - Да и то, - сказал я, -русская интеллигенция научилась высказываться осторожнее: выскажет свое несогласие с данным положением и тут же обращает внимание на возможность осуществления такого нежеланного им положения. Что же касается провинции, деревни, то разрешение открыто молиться Богу в церквах там принимается с непосредственной радостью и благодарностью.
К нашему удивлению, непримиримый Б. Д. горячо принял сторону «провинции» и даже поинтересовался, в какую церковь в Москве теперь удобнее ходить, с каким священником иметь дело. Переворот у него произошел под влиянием сына Глеба, православного комсомольца и лейтенанта-патриота. Замечательно также обращение Б. Д. в сталинца («гениальный!»). Обращение старика-пораженца через сына в патриота - процесс естественный и знаменательный, и даже такой, что иначе это и быть не может (сам по себе старик не может заживить свою душевную рану, он может это сделать лишь любовью к сыну: сын, чистый от сомнений, тащит за собою отца). Так один из штрихов «умирения» в «Падуне». Мир (тишина) как продолжение жизни рода человеческого.
NB. 25-го в Понедельник на юбилее Шишкова сказать о Ремизове как учителе словесности русской154.
«Умирение» есть уступка личного в пользу рода, и потому умирение не нравственно (компромисс). Но бывает, личность переживает каким-то образом свой духовный смысл, от нее остается лишь не свойственная существу личности, мертвая традиция эта противоречит живой, естественной и даже священной традиции рода. На этом пути мы равно приветствуем борьбу прот. Аввакума с косностью официального православия, как и победу православия над косностью раскола.
Все к тебе лезут, - вот жизнь Сталина, и это все можно видеть у любого директора фабрики, зав. жилищным управлением и т. д. И потому-то именно все лезут, и ты определен на всех всегда и неустанно и это переносить - собственно, [в этом] и есть сущность души государственного человека. За эту ужасную обреченность и выносливость человек возмещается властью: преодолевший такую несвободу становится держателем свободы других, что-то вроде жизнию жизнь попрал, понимая «жизнь» как насилие.
24 Октября. Осень проходит сухая, с легкими утренниками. В домах не очень холодно: в валенках и ватнике вполне терпимо. Дифференцированное снабжение каким-то образом дифференцирует и нас самих, и получается так, что в Москве я так же далек от товарищей, как в Усолье. Хорошо, что душа не болит больше о моих женщинах: они теперь на месте, устроены. Архивы разобраны, тетрадка к тетрадке в стеклянном шкафу. Боюсь приступить к большой работе из опасения потерять время (может быть, это страх ложный ленивого писателя).
Чувствую по здоровью Ляли, что придется мне скоро расставаться с любимым севером и ехать на юг, куда-нибудь на Сев. Донец. [На днях нашел меня композитор Аврамов (жил с ним в Кабарде), урожденный донской казак, и советовал ехать на Донец: горы, сады, виноград.]
Завтра юбилей Шишкова, вспомнился Ремизов (у Ремизова встретился с Шишковым). Вот неудавшийся святой! Пример, как, в России будучи, можно оторваться от России живой, выдумать себе свою Россию и жить в ней десятки лет сочинительством. А Шишков обратно: ему близкое заслоняет дальнее. (На юбилее: я бы разобрал сочинения Шишкова, поглядывая на святую и обезьянью Русь Ремизова, - какую Русь дал нам Шишков.)
жизнь, - дунет, и все забудется. Сколько лет, ведь десятки, ведь почти полстолетия я записывал в свои тетрадки с тем, чтобы потом, когда время придет, по этим намекам восстановить картину. А время, неизменно проходя, уносит с собой и переживание.
Я поздно спохватился и стал записывать, добиваясь какой-то формы в самый момент записи. И теперь вот только так, что записалось в форме, то и осталось, и переживает время и радует. Так что нельзя полагаться на время, нельзя ему ничего доверять, и если надо бывает хаос просеять и временем воспользоваться как ситом, то надо быть очень сторожким, чтобы не упустить все через решето времени.
Так что жизнь очень похожа на сон, - конечно, сон! только мне все кажется, будто из этого сна можно сделать что-то хорошее и в нем остаться самому и людям сделать добро.
Зина сказала верно, что у Ляли слишком много слов. Мало того! она, как юноша, придает словам слишком много значения, вернее, не словам в смысле Логоса, а словам, оформляющим Мысль. Дело в том, что сама Мысль ведь расположена в молчаливой среде, как корни озими в земле. Слово как рожь вырастает: рожь из земли, а слово, наверно, из крови? Мозг человека, вероятно, обладает способностью, как барабан, вертеться и на холостом шкиву и приводить в движение молотилку.
Вот когда мозг в работе своей не перекинут на кровь, он выбрасывает пустые слова, и мы тогда призываем к молчанию и говорим: «разговор серебро, а молчание золото», и понимаем в этом молчании и землю-матушку, и труд наш вековечный, и неверие к неоправданным словам, и неприязнь к ним.
не мечут, ему надо было дать в морду, а не сказать, дать в морду - он даст мне, и я ушел молча. - Нет, я бы молча не ушла, я бы сказала.
Досадно бывает, когда она так говорит, но и трогательно: до чего же человек может быть определен, может родиться для слова! Пусть верен мой упрек и моя ссылка на молчание как на среду, рождающую слово, но она всегда может ответить: - Ты-то и в морду не дал, и ничего не сказал, - ты никто! а я должна сказать, я скажу, и совесть моя чиста. Ты не прав: непременно нужно сказать.
25 Октября. Юбилей Шишкова. Честный сибирский труженик. Его трогательная искренняя речь. И после такой речи появился как бы из ада пошлейший актер Лебедев и сделал из юбилейного вечера талантливого юмориста самый вульгарный балаган. Возможно, что в этом появлении черта виноват и сам Шишков: он злоупотреблял «народностью» своего юмора и теперь за это получил награду из ада. Присутствовали обе жены Толстого. Н. В. Крандиевская нашлась поздравить меня с «веселым делом» (моим вторым браком). И тут пошли «дела семейные». В общем, полное убожество. (Бахметьев называл Шишкова «язычником». Сейфуллина провозгласила меня как философа Пана155
Узнал, что на днях выходит моя «Фацелия» (сходить в издат. «Советский писатель» и заказать сверхавторские экземпляры). Замошкин очень хвалит «Фацелию», и если книжка понравится мне, возможно, она подтолкнет меня на продолжение ее.
Вообще скоро будет наверно «наверно»: именно для того говорят это «наверно», чтобы выразить сомнение), наверно, будет хорошо, появятся новые острые писатели, а старые почтенные начнут заплывать в благополучии. Наверно?..
26 Октября. Любовь - это история личности (война -история общества).
Движение в любви зависит и от культурности лиц, т. е. от глубины связи их.
«легче»), только теперь начинаешь понимать людей эпохи строительства большевиков и последующей за нею войны: эти мутные глаза, эти устремленные вперед бритые подбородки, щеки, обтягивающие чуть-чуть одной кожей костяки, колтуны на головах, задевание друг друга в трамваях и весь этот ад. И вот почему бедная моя Ляля никак не может стать на ту точку спокойствия в благоговейном труде.
А впрочем, и мне самому она вчера открыла глаза на себя: я-то почему не успел устроиться в Москве и уже думаю, куда бы уехать «после войны».
Поминая милых умерших своей семьи, думал сегодня о таящемся в каждом [человеке] сокровенном желании броситься в бездну. Пусть в большинстве эта мечта оканчивается какой-нибудь авантюрой (часто создающей «положение»), но в основе этого стремления заложено движение к Богу (вспомнить жизнь купца Волкова156, жизнь брата Николая157, дяди Ив. Ив., свое завершение в преодолении «а если»?).
в отстранении своем от Бога есть сравнительно с войной шаг вперед: своим отстранением Бога от человеческого спора она дает возможность верующим не ломать себе голову над утверждением Божественного промысла там, где участвует только сам человек. В революции человек берет зло на себя, и тем самым он освобождает нам Бога. Пора бы так избавить Бога от участия Его в войне как величайшем зле, создаваемом самим человечеством. В этом смысле русская революция была всегда направлена против войны.
Сегодня в очереди нашего лимитного магазина стояли Барсова и Асеев, получающие высший паек: они стояли за водкой, выдавали по г/г литра. Когда Ляля сдала приказчику свою бутылку, он удивился и похвалил: хорошая, настоящая бутылка. -Сами, наверно, пьете? - спросил он. - Сами, - ответила Ляля. -Ну, конечно, а то вон свою водку продают, а нам такие бутылки сдают! - И кивнул недовольно в сторону Барсовой. (NB для будущего историка: рабочие руки в частной жизни, даже услуги дворника можно получить только за водку.)
Почему я написал горы и все по правде, от себя, а не вдохновенно, как пишут настоящие поэты. Это, конечно, потому, что я хочу правды, а она кажется «Жень-шень»), то оказывается, что тут, в этом вдохновении больше правды, чем у себя. Так вот кажется одно, а оказывается другое. Кажется, правда в том и состоит, что за нее отвечаешь своей собственной личностью, а оказывается, что в лично безответственной сказке правды больше. Вот почему я и называю себя очеркистом: очерк - это форма ближе к себе, к человеку, а поэма ближе к Богу, а раз Богу ближе, то это ближе и к истине, куда правда входит только как часть.
ближних у себя под крапивой. А жаворонок поднимается к небу и поет для всех...
<зачеркнуто: и благодарю Бога> Как-то страшно взлететь: ведь и ворона сверху орет.
Так сижу я, как птичка на сучку, и распеваю песенку свою Для своих окружающих, а жаворонок поднимается.
Так вот и Розанов писал свои «Короба», воображая, что он единственный в поэзии. Нет, он меньше меня мог взлететь, но больше меня стремился к правде, и эта правда связала его, и он стал поэтом-юродом158.
Взять Бунина - вот жаворонок! и насколько он пишет лучше меня! Но ведь и Лев Толстой пишет куда хуже Бунина, а когда взлетит, то это орел. Да ведь и я даже, когда взлетаю, становлюсь крепче Бунина. Вот почему неплохо тоже держаться ближнего в человеческой правде: трудно подняться к истине, но если поднимешься, то летишь не жаворонком, а птицей орлиной.
О, как мне хочется взлететь, и чувствую, силы достаточно, и в то же время как подумаешь о таком жаворонке, как Барсова: да, подумать только, Барсова за полулитром стоит в очереди! Как об этом подумаешь, страшно станет взлететь: а ну-ка, не долетишь и будешь вороной сверху орать.
«с органическим пороком», - писал о нем Струве). И как не подумать о лжи, если он об одних и тех же вещах в разных газетах писал противоположные мнения. А между тем это был поэт правды159.