Г. Н. Абреимова
К ВОПРОСУ О ТРАНСФОРМАЦИЯХ
УСТОЙЧИВЫХ СЛОВЕСНЫХ КОМПЛЕКСОВ
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М. ПРИШВИНА
Проблема трансформаций устойчивых словесных комплексов привлекала и продолжает привлекать внимание многих лингвистов. Однако фразеологи по-разному определяют это явление: "модернизация общеизвестных изречений" (А. И. Ефимов), "трансформация фразеологических оборотов", "индивидуально-художественная обработка оборота" (Н. М. Шанский), "окказиональные преобразования" (Н. Л. Шадрин, А. С. Начисчионе), "индивидуально-авторское варьирование" (Л. С. Вирясова), "индивидуально-авторские преобразования" (А. М. Мелерович), "окказиональные фразеологизмы" (И. Ю. Третьякова), "узуальные и окказиональные изменения" (А. Г. Ломов) и т. д. Собственно, все эти терминологизированные выражения обозначают одно явление – языковое и речевое изменение устойчивых словесных комплексов, которое сводится к тем или иным формально-грамматическим, структурным, структурно-семантическим и другим преобразованиям ФЕ.
Известно, что индивидуально-авторское изменение устойчивых словесных комплексов характерно для языка большинства русских писателей: Н. В. Гоголя, А. П. Чехова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ф. М. Достоевского, М. Горького, М. А. Шолохова, В. М. Шукшина, Д. Н. Мамина-Сибиряка и др. Те или иные преобразования ФЕ стали объектом исследования многих лингвистов. [1]
Следует отметить, что фразеология М. Пришвина представляет собой малоизученное явление 1, отсутствуют монографические работы, в которых был бы представлен анализ фразеологического фонда данного писателя.
По нашим наблюдениям, Пришвин использует различные типы ФЕ: идиомы, фразеологические сочетания, пословицы и поговорки, крылатые выражения, многие из которых употреблены писателем в трансформированном виде. В данной статье рассматриваются семантические и структурно-семантические преобразования ФЕ (устойчивых словесных комплексов), которые делятся на узуальные (языковые, общеязыковые) и окказиональные (речевые, индивидуально-авторские).
В произведениях М. Пришвина из семантических трансформаций встречается, например, буквализация значения: 1) Казалось, она всю жизнь свою только и ждала смертельной схватки с бедой, и вот она пришла, та беда настоящая. Пришла беда – отворяй ворота! Ни слезинки не пролила красавица по Ване, открыла горю ворота и вышла за околицу ("Повесть нашего времени"); 2) Капля, падая на камень, четко выговаривает: "Я!" Камень большой и крепкий, ему, может быть, еще тысячу лет лежать, а капля живет одно мгновение, и это мгновение – боль бессилия. И все же: капля долбит камень, многие "я" сливаются в "мы", такое могучее, что не только продолбит камень, а иной раз и унесет его в бурном потоке "Фацелия"). В данных примерах значение ФЕ, представляющее собой ее образную основу, выступает на первый план в результате разнообразных уточнений, пояснений, которые мы обнаруживаем непосредственно в контексте рядом с указанными оборотами (условно ФЕ нами подчеркнуты).
К структурно-семантическим преобразованиям относят изменения компонентного состава ФЕ путем расширения или сокращения ФЕ, замены компонента ФЕ словом или словосочетанием, дистантного расположения компонентов и др.
Одним из видов трансформаций является увеличение числа компонентов ФЕ, т. е. включение в ее стабильный лексический состав новых слов.
Речевое расширение компонентного состава ФЕ иллюстрируется следующими примерами: 1) Что ты нос выше леса задрал, оглянись на себя, кто ты есть? ("Никон Староколенный"); 2) Мы говорили, что от пули нет у солдата защиты, что нет на свете ни колдунов, ни бесов, ни зелья-снадобья, и чему быть на войне – того не миновать ("Повесть нашего времени"); 3) Так, закидывая свою удочку у дворян, у купцов, мещан и даже крестьян, Мария Ивановна заключила, что разговоры о конституции собственно к жизни не имеют никакого отношения, но за столом вызывают всегда интересные споры ("Кащеева цепь"). Ср.: ФЕ чему быть – того не миновать, закидывать удочку. Слова выше леса, на войне, свою в определенной степени служат средством уточнения значений компонентов ФЕ, но, с нашей точки зрения, узуальными, обязательными не являются, их функция – авторская. Следовательно, в данном случае наблюдается индивидуально-авторское расширение компонентного состава ФЕ.
В. Т. Бондаренко указывает на то, что появление новых компонентов в составе устойчивых фраз приводит к повышению "коннотативного потенциала, усилению "экспрессивности "звучания". Результатом такого количественного преобразования, носящего нередко игровой характер, являются, как правило, шутливо-каламбурные варианты. Например: Еще надо тебе знать, что тише едешь, дальше будешь - от того места, куда едешь. Понял? (Пришвин, Кащеева цепь) (Бондаренко, 1995, 34). Следует отметить, что вариант пословицы тише едешь, дальше будешь - от того места, куда едешь является узуальным (4, с. 372).
Нередко используется в произведениях М. Пришвина прием сокращения компонентного состава ФЕ, базирующийся на способности читателей соотносить эллиптическую часть устойчивого сочетания с его полной нормативной формой. В большинстве случаев при сокращении компонентного состава ФЕ сохраняется смысловое содержание ФЕ, но часто становится менее интенсивной экспрессивность, менее яркой – образность. Ср.: 1) Конечно, радостно было узнать, что Миша хорошо кончает, но что он действительно сделается инженером, не поверила. "У него семь пятниц, - сказала она, - и еще сюда не доедет, что-нибудь придумает новое ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ семь пятниц на неделе; 2) Приходит человек, и у него нет ничего своего, не таится он, не лукавится, и ты с ним сразу друг, и один миг тут отвечает за весь пуд соли, а через час он возле тебя мертвый лежит, и новый приходит, и ты с ним тоже в миг один – пуд соли, и опять он тебе друг, и уходит, как друг" ("Повесть нашего времени") – ср.: ФЕ пуд соли съесть.
Редуцированная языковая форма ФЕ как круговой баран головой вертишь (Даль, 1994), представлена в следующем контексте: Двое покатились к реке. Один схватился за ухо и вертится, как круговая овца ("Кащеева цепь"). 1 Исходя из наших наблюдений, в народной разговорной речи жителей Липецкой области ФЕ как круговая овца является наиболее известной и употребительной, чем ее полная форма.
Языковая ФЕ пух … летит характеризуется эллипсисом и дистантным расположением компонентов: … с первых же дней у Староколенного с дьяконом такие забавные споры пошли, что как сцепятся – пух, бывало, от обоих летит, будто перетрясают старые подрясники ("Никон Староколенный") – ср.: пух да перья летят.
Центральное место в системе трансформаций ФЕ занимает прием замены (субституции) компонента словом или словосочетанием. Лексическими вариантами выступают глаголы, существительные, прилагательные, местоимения, частицы, предлоги, наречия. Ведущее и преобладающее место среди них в языке М. Пришвина занимают глагольные и именные лексемы.
Примеры языковых лексических вариантов: 1) Еще был украинец, здоровенный малый, лентяй, но зато развитой, и политику знал так, что в этом одним словом каждому рот зажмет ("Кащеева цепь") – ср. заткнуть рот; 2) заберет это себе в голову, что свет кончается, так ей вынь да положь, чтобы сейчас он ей и кончился ("Осударева дорога") – ср.: взбрело в голову; 3) Вот и я так же думал, что с торбой пойду, а Бог сколько хлеба дал, и завтра тоже: будет день, будет пища ("Никон Староколенный") - ср.: ходить с сумой устар. "нищенствовать, побираться".
Отмечены также примеры речевых (индивидуально-авторских) субституций: 1) Я теперь совершенно уверена, что вся эта милая жизнь, как ты рассказываешь, ложится на спину Екатерины Семеновны: на одной стороне легкомыслие, на другой долг, вот так и сводят концы с концами ("Кащеева цепь") – ср.: ложится на плечи; 2) Нет, блудные дети ("Кащеева цепь") – ср.: блудный сын; 3) Не вышла шутка. Прикусил дьякон губу. О том, о сем речь заводил поп, спор в этот день не наладился, и невеселые разошлись по домам гости … ("Никон Староколенный") - ср.: прикусить язык; 4) И еще другую ошибку свою я видел, самую главную, в том, что под предлогом возлюбленной думал только о себе, и поднятую бурю в стакане эгоистической души принимал за мировое событие... ("Кащеева цепь") – ср.: буря в стакане воды; 5) - Вешана книга не на казенных весах и меряна не казенным аршином ("Кащеева цепь") – ср.: мерить на свой аршин; . В последнем примере наблюдается внутренняя синтаксическая трансформация (мерить на аршин какой - меряна аршином каким).
Синтаксическая инверсия используется М. Пришвиным как средство усиления экспрессивности, смыслового выделения компонентов: - Не беспокойся, мама, тебе, наверно, моя невеста придется по вкусу: она училась в Смольном и теперь кончает Сорбонну по историческому. … - У тебя не дура губа! Алпатов засмеялся ("Кащеева цепь") – ср.: губа не дура.
В произведениях М. Пришвина преобразования, приводящие к возникновению индивидуально-авторских ФЕ, имеют следующие типы: преобразование категориального значения устойчивого словесного комплекса, включение ФЕ в сравнительный оборот, контаминация устойчивого сочетания, образование окказиональной ФЕ по модели языковой ФЕ (3).
В индивидуально-авторской ФЕ как танец от печки можно отметить два типа преобразований – изменение категориального значения и включение ФЕ в сравнительный оборот: … он заметил, в ужасе, что мысли его, и боль, и даже все внешнее, что попадалось в глаза, и особое новое чувство своей вины, протекая кругом, начиналось, как танец от печки…("Кащеева цепь") – ср.: танцевать от печки.
Сравнительно редко наблюдается так называемая контаминация фразеологизмов, т. е. объединение их в одно целое. Так, контаминация сочетаний задеть за живое и задеть (за) струну отмечена в следующем примере: Мария Ивановна принялась ворчать на Лидию, попрекать ее чуть ли даже не куском хлеба … Да, она и умела-таки во время своих точений задеть за живую струну! ("Кащеева цепь"). Основанием для такого объединения является общий лексический компонент (задеть). Следует отметить, что образующиеся в результате контаминации единицы, как правило, не выходят за пределы индивидуально-авторских преобразований, не становятся достоянием языка.
Близок к эллиптированию (но не тождественен ему) прием фразеологического преобразования, состоящий в использовании отдельных компонентов ФЕ в изолированном виде. В отличие от фразеологического эллипсиса (при использовании которого исходное устойчивое сочетание в большинстве случаев ощущается благодаря неизменяемости его структурной формы) указанный прием предполагает полное разрушение лексико-грамматической конструкции оборота, "растворение" отдельных его слагаемых в узком или широком контексте произведения. Разрушение фразеологизма (дефразеологизация) – это, по существу, утрата им отдельных релевантных признаков, в том числе устойчивости и общеизвестности. В определенном контексте ФЕ может настолько измениться, что превращается в обычную литературную реминисценцию. При этом отдельные компоненты позволяют предполагать как форму, так и значение того или иного устойчивого выражения. В этом смысле фразеологическая аллюзия является стилистическим приемом, которым активно пользуется М. Пришвин для передачи действительности во всем ее многообразии.
Дефразеологизация ФЕ наблюдается в следующих примерах: 1) - Уходи…"К черту", - хотел дьякон сгоряча сказать, но тут как раз в церковной ограде петух запел, дьякон спохватился и поправился: - Уходи к петуху! – тихонько пробасил "Никон Староколенный") - ср.: ФЕ уходи к черту!; 2) - Все горе и все слезы наши, однако, только о том, что ручеек истинной жизни так медленно точит скалу, что опыта одного нашего личного не хватает и надо много жизней связать, чтобы начальное событие могло видеть свой прекрасный конец ("Повесть нашего времени") - ср.: ФЕ вода камень точит; 3) Но самое главное, кажется ему, что он верит: ведь нужно только горчичное зерно веры, чтобы гора сдвинулась и подошла ... ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ вера горами движет; 4) Вся беда, что Лида старшая и росла как-то совершенно одна, я же, всегда занятая в хозяйстве, упустила, и теперь душа ее мне кажется каким-то темным омутом: ничего не просвечивает ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ ; 5) Старый два раза слезал с полатей поглядеть в окошко, не пора ли отправляться на ток, и оба раза его хватал бес за ребро. Оба раза молодая вдовая сноха Паша хорошо огрела его рогачом ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ седина в бороду (в голову), а бес (черт) в ребро; 6) Насчет двойной бухгалтерии я думаю: скорее всего у вас-то, попов, она и есть двойная, со счетами богу и кесарю, а материализм, как ты говоришь, этот счет двойной выправляет ("Повесть нашего времени") - ср.: ФЕ кесарево кесарю, а божие богу; 7) - А еще - и самое главное: не пей из колодца - пригодится плюнуть. Понял? ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ не плюй в колодец, пригодится воды напиться; 8) У меня самого кулаком душевную кость перебили, чуть непогода - я не жилец! А винить никого не желаю, это не покор, это дело любовное, вышло - вышло, а не вышло, так дышло ("Кащеева цепь") - ср.: ФЕ Закон – дышло, куда хочешь, туда и воротишь (туда и вышло) А этот Артюшка, торговый агент, и глазом моргнуть не успеешь, обведет тебя по-своему, и нет ничего у тебя – ни товару, ни человека ("Повесть нашего времени") - ср.: ФЕ обвести вокруг пальца; 10) … но явился пьяный Афонька, всех сбил, все перепутал и, завладев общим вниманием, стал говорить о сотворении мира и о Ноевом потопе, и как взбунтовались звери в ковчеге… ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ сбить с толка.
Врагов не было, - ответил Илья, - теперь только и поняли, кто наши враги.
- Кто? Известно кто: капиталисты. Яша вздохнул: - А какое государство-то было. Илья: - И все в прах! Балалайка: - ! Гармонист и скрипач: - Вдрызг, в прах и распрах! ("Мирская чаша") – ср.: ФЕ разбить .
В языке М. Пришвина образование авторских выражений по модели языковых ФЕ приводит к созданию афоризмов. Например: 1) И пока "я сам" существую, нечего плакать об утраченном: ведь говорят – "снявши голову, по волосам не плачут", значит, можно сказать и так: "была бы голова, а волосы вырастут" ("Фацелия") - ср. с языковой моделью: и под.; 2) Можно вселенную мерить на свой аршин, а можно : мера одна и та же – аршин ("Кащеева цепь") – ср.: ФЕ мерить на свой аршин и мерить на один аршин.
варианты). Одним из наиболее излюбленных стилистических приемов преобразования в языке М. Пришвина является дефразеологизация ФЕ.
За пределами данного исследования остались формально-грамматические изменения, фонетические и морфологические варианты устойчивых словесных комплексов, а также стилистические функции трансформированных ФЕ.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Бондаренко В. Т. Варьирование устойчивых фраз в русской речи. Автореф. дис. … докт. филол. наук. Тула, 1995.
2. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Тт. I-IV. М., 1994.
4. Михельсон М. И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний. Т. I-II. М., 1994.