ЧЕРНАЯ ВЕСНА
(Впервые: Раннее утро. 1918. № 59. 9 апр. С. 1.)
Всеобщая русская чересполосица.
Внизу – крестьянская, земельная, – крестьяне землю делят; вверху чересполосица власти – делят власть на полоски.
Но ведь есть же у нас люди, свободные и от земли, и от притязания на власть? Зачем истинному художнику принимать участие в чересполосице земли и власти? Зачем это ему, Божьей милостью владельцу «собинки», которая никому не мешает?
Те, кто теперь у власти, только плечами пожимают, когда слышат о бедственном положении писателей, художников и всяких артистов. Им это совершенно непонятно: сами они проходят мимо искусства так же, как прошли мимо голода, совершенно не чувствуя его на себе.
Наша чересполосная интеллигенция исстари не знала свободы искусства.
Мне рассказывали о Ленине, как он однажды у кого-то в Гельсингфорсе спросил, где находится национальный музей искусств, и тут же просил никому не говорить, что Ленин в музей пошел.
В этом есть какая-то аскетическая девственность застарелой весталки русского революционного движения. Но ведь это исключение: теперь, напротив, власть имущие внешне готовы раскрыть объятия, но искусство не идет к ним, и им кажется, что артисты – саботажники.
В наше время, однако, жить на художественной «собинке» невозможно. Не нужно ни земли, ни власти, но к человеку тянет. В поисках отсутствующего в нашей революции человеческого начала художник хватается за партийное и странно кружится вместе со всей чересполосицей.
к нему не приставало, автор единственного крупного памятника литературы революционного времени первого года, «Слова о погибели русской земли», теперь, в своей великой нужде, отказался от предложения одной газеты и сказал:
– Не желаю помещать себя вместе с убийцами.