ОБЫСК И АРЕСТЫ В РЕДАКЦИИ И КОНТОРЕ
«ВОЛИ НАРОДА»
«Воля Страны». Пятница, 5 января
Редакционное сообщение
(Редакционная заметка в газете «Воля страны» 1918. № 1. 5 янв. С. 1).
2 января в 2 часа дня в помещение конторы и редакции вошел наряд вооруженных солдат, занявший все входы и выходы комнат и объявивший всех находящихся в этот момент лиц арестованными. «Предводитель» отряда очень молодой господин вошел в кабинет управляющего делами издательства М. К. Павловского и заявил, что будет производить «выемку бумаг».
На требование предъявить ордер, «комиссар» показал бумагу следующего содержания:
«Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. № 112. Годен до...
Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем поручает тов. Ходеницкому произвести обыск и выемку бумаг в помещении «Воли Народа», Бассейная, 35.
2 января 1918 г.
Председатель Петерс. Печать.
Секретарь /подпись неразборчива/».
В первую голову он спросил, нет ли среди присутствующих редакторов, имена которых значатся в заголовке газет: Ек. Брешковской, Аргунова, В. Лебедева, Сталинского, Сорокина; когда этих товарищей не оказалось, был подвергнут личному обыску М. Н. Павловский, после чего ему было предложено вместе с управляющим конторой В. А. Смирновым отправиться под конвоем на Гороховую ул., 2.
«комиссару», что в качестве управляющего делами он ответственен за имущество газеты, за бумаги и денежные суммы, находящиеся в помещении, и не уйдет из него до окончания обыска и подписания протокола. «Комиссар» после некоторого колебания согласился оставить М. Н. Павловского присутствовать при обыске «в качестве свидетеля»...
Между тем комнаты конторы стали наполняться народом. Приходили сотрудники, приходили служащие экспедиции и типографии, приходила посторонняя публика для подписки, объявления и т. д.
Всех пускали совершенно по-жандармски, но немедленно же подвергали задержанию.
Среди присутствующих находился член Учредительного собрания А. И. Гуковский, недавно выпущенный из Смольного.
Предъявив «комиссару» свои билет, он потребовал немедленного осведомления как лицо, пользующееся неприкосновенностью.
«выяснения».
А. И. Гуковский ответил, что он привык ездить тогда, туда, куда он сам пожелает, а сейчас он желает выйти из этого помещения. «Комиссар», однако, отдал приказ солдатам не выпускать А. И., и на требование указать, на каком основании он так поступает, предъявил помещенный выше документ.
– Вы считаете подозрительным лицом члена Учредительного собрания?
– Нет, я не считаю вас лицом подозрительным, но я все-таки, я требую, я прошу вас следовать за мною.
– Значит, вы действуете вопреки ордеру, так как там говорится лишь «о подозрительных лицах».
– Нет, не вопреки ордеру... да и вообще. Вы отказываетесь ехать?
– Да, отказываюсь.
Полное молчание, растерянность. А. И. Гуковский уходит, надевает шубу и садится спокойно в углу.
Между тем управляющий требует освобождения служащих конторы, бухгалтера, барышень и т. д.
Начинается сортировка. Всех служащих и посторонних, не оказавшихся «подозрительными», отводят в особое помещение. «Подозрительных» обыскивают, принимают бумаги и затем по 4–5 человек увозят на автомобиле на Гороховую, 2.
«подозрительных» оказался писатель М. М. Пришвин.
– Ваша фамилия?
– Писатель Пришвин.
– Как?
– Пришвин, если бы вы были грамотным человеком, вы бы знали мое имя.
– Вы, товарищ, пишете в «Воле Народа»?
– Я вам, сударь, не товарищ. Люди, производящие такие безобразия, чинящие насилия, не могут быть моими товарищами...
Взволнованный М. М. долго и горячо спорит с комиссаром и солдатами. Ни за что не хочет расстаться с портфелем рукописей, среди которых имеются рассказы Ремизова и др., требует опечатания портфеля.
Наконец, успокоившись, говорит: «Если бы в России был хоть ценз 4-классного городского училища, этих безобразий бы не было. Вы сами не понимаете, что делаете. Когда вы будете грамотными, вы это поймете».
М. М. Пришвина уводят с другими.
– Вы кто такой?
– Я на ваши вопросы никакого ответа вам не дам. Я уже был в Смольном, спросите у Красикова, кто я такой.
«Комиссар» растерян.
– Так как же вас записать?
– Спросите у вашего следователя Красикова.
Смущенный комиссар пишет: «Красик...»
В комнате гомерический хохот. «Комиссар» сердится, вычеркивает и пишет «неизвестный».
«Подозрительных» все больше и больше.
Тут и присяжный поверенный Я. Ф. Селюк, зашедший случайно в редакцию, и проф. консерватории Браудо, и управляющий конторой газеты «День».
Арестованы сотрудники: Клевцов, Масловский, Власов, Нипоркин, заведующий экспедицией Романовский и др.
В это время в редакцию вошли члены Учредительного собрания А. А. Аргунов и П. А. Сорокин.
Обыскивающие возликовали.
Прервали опрос и «сортировку» присутствующих и предложили прибывшим отправиться немедленно, «вне очереди», вместе с А. И. Гуковским на автомобиле.
«предложению» «комиссара».
– Мы подчинимся только насилию.
– Я прощу вас поехать, – упрашивает «комиссар».
– Мы не пойдем!
– Но я прошу вас, – смущенно бормочет и оглядывается по сторонам «комиссар».
– А если не пойдем?
– Тогда я применю силу.
– Применяйте.
Трех членов Учредительного собрания увозят.
Уходя, они заявляют присутствующим:
«Товарищи! Над нами произведено насилие, мы громко протестуем».
«опрос» идет ускоренным темпом. Очевидно, главная «добыча» уже в руках.
Арестованы: А. А. Аргунов, П. А. Сорокин, Е. А. Сталинский, В. М. Чернов, Е. А. Аргунова, М. М. Пришвин, В. А. Смирнов, Т. С. Ниясов, В. В. Романовский, С. Б. Фрид, Масовский, Нипоркин, Н. Н. Иванченко, Власов, Клевцов, Оречкин.
Тем же вечером отряд красногвардейцев под предводительством пом. комиссара печати Янковского занял помещение типографии, закрыл газету без указания причин, оставил караул, который препятствует всяким работам, не позволяет даже брать исполненные типографией частные заказы и т. д.