• Приглашаем посетить наш сайт
    Гумилев (gumilev.lit-info.ru)
  • Кащеева цепь.
    Суд.

    Мать всегда такая: одна радоваться не может; по случаю приезда Маши созывает гостей, просит Софью Александровну с мужем,– она и не подумает, рада ли будет сама Марья Моревна Бешеному барину.

    «А главное,– опасается Курымушка,– при гостях как я ей перескажу про заговор с Кащеем Бессмертным?»

    Так он думал. Крикнули: «Едут!» Он бросился.

    – Оденься, оденься!

    Но было уже поздно. Курымушка, раздетый, без шапки, вылетел вон на снег и там машет, и пляшет, и поет, встречая Марью Моревну. Вон она выходит из саней, целует его, вот сейчас бы тут ей на лестнице все и пересказать, но за Курымушкой погоня. Дунечка выходит, мать. Потом дома начинаются совсем ненужные разговоры, приготовления к вечеру, и в ожидании гостей все сидят за столом. Опять мать раскладывает и рассказывает:

    – Какие удивительные перевороты бывают, я это знаю: он был настоящий атеист.

    – Какой там атеист,– отвечает Дунечка,– просто и верно говорят мужики: Бешеный барин.

    – Но все-таки Александр Михалыч в бога не веровал, везде этим выставлялся, и вдруг...

    – Как же это вышло? – спросила Маша.

    – А так вышло. Очень странная история: после убийства царя он стал сам не свой и даже заболел,– на желудочной почве начались экс-цес-сы.

    – Тетенька,– засмеялась Дунечка,– вы ужасно смешно рассказываете.

    – Я не смеюсь: это мне все она так передала, а знаете, какая она хитрая,– воспользовалась этим его состоянием и уговорила спросить у старца совета. Ответ был, как всегда, лак-о-ни-чес-кий: «Пусть ест гречневую кашу и соленые огурцы». И что же вы думаете! Все у него прошло, настроение прекрасное, и говорит: «Православные посты – великое дело».

    – И уверовал?

    – Не сразу. К старцу съездил и тогда вдруг святошей стал: свечи продает в церкви, с тарелочкой ходит. Софья Александровна в восторге, у нее теперь с ним печки и лавочки. Вот увидите: сегодня они вместе придут. Очень интересно.

    у печки, читает:

    Жандарм с усищами в аршин,
    И рядом с ним какой-то бледный,
    Полуиссохший господин.

    Мать не может выносить, когда кто-нибудь недоволен, страдает и отдельно живет, – украдкой на нее посматривает через очки и робко спрашивает:

    – Милая Дунечка, все-таки я этого вашего никогда не пойму. Бывают все-таки и жандармы хорошие?

    – Тетенька!

    – Вот для примера становой Крупкин у нас уничтожил все конокрадство в уезде,– какое он сделал для крестьян колоссальное дело!

    – Тетенька, это совсем другое.

    – Но почему же другое, и как это у вас разделяется? Жандарм, положим, исполняет честно свои обязанности, чем он хуже других людей, а вы всякого жандарма презираете! Царь был тоже человек, освободитель крестьян, и его убили. Ну, как это понять? Объясни, пожалуйста, ведь я на медные деньги училась.

    – Вы правы,– сказала Маша,– убийство – это несчастье, убийство задумывать нельзя, и если оно выходит, то это несчастье.

    – Маша, Маша,– воскликнула Дунечка,– как ты этого не понимаешь! Это не убийство.

    – А что же это такое?

    – Это? Это – суд!

    Маша хотела что-то ответить, но на дворе сразу все собаки загамели, и обычный ужасный крик раздался, будто кого-то собака за ногу схватила:

    – Гости идут!

    – Тетенька, милая, отпустите меня, я спрячусь, не могу я видеть его, слушать и молчать.

    – Нет, Дунечка, останься, мы же тебя не дадим в обиду, что ты будешь одна сидеть, и знаешь, у нас сегодня твой любимый постный пирог с грибами, жареные пескари. Накрывайте же на стол, няня, няня!

    Разделы сайта: