«ШАХТЕРЫ» В ДЕРЕВНЕ
Я сел в чистенький вагон третьего класса и, довольный целой лавочкой, уснул. Вдруг на какой-то станции ворвались мужики с пилами, косами, гармониками и запахом пота, махорки и водки. Многие были очень пьяны и крепко ругались. Я встал и забился в угол у окна, но один пьяный с обгрызенными рыжими усами, уставив в меня свои мутные, бессмысленные глаза, с великой руганью потребовал от меня свой чайник. Призывая всех в свидетели, он кричал, что я украл его чайник. Разъясняя трезвым спокойно, что я чайника украсть не способен, скоро я привлек к себе общие симпатии, а пьяный уснул. Но, просыпаясь время от времени от толчков поезда, он мгновенно вспоминал свой чайник и снова лез на меня с ругательствами. В моем тревожном и кошмарном сне мужицкий потерянный чайник разрастался до ужасающих размеров.
– Кто этот мужик, откуда? – спросил я других.
– Шахтер,– ответили мне,– едет с Горловки в деревню к рабочей поре, помогать.
– пять баб и мужчина в пиджаке, очень черный. Мне пришло в голову попросить этих проезжающих взять наши небольшие чемоданы, а самим идти пешком. Бабы отнеслись к нам очень сочувственно, но черный мужчина, тупо уставив в меня глаза, сказал:
– Богатые... Посидите ночь на дороге, вам так и нужно, чужеспинники...
И, стегнув лошадь, проплыл в сумерках со своими бабами, как кошмарное наваждение.
– Шахтер! – сказал нам ямщик.
А то вот шел я на днях по узенькой тропинке у реки лугом; навстречу мне шагал парень с гармоньей, круглолицый, угреватый, приземистый, и, работая локтями, кажется, стремился так растянуть свою гармонью, чтобы она, лопнув, издала какой-нибудь особенный и окончательный звук, после которого уж не нужно было и тянуть, а все бы стало совершенно ясно, спокойно и просто на свете. Поравнявшись со мной, парень не посторонился,– напротив, чуть не столкнул меня в реку,– а сам пронесся, как буря. Окончательный звук, видно, не давался ему, и, казалось, потому-то он и несся ураганом по лугу.
– Дураки! – сказал мне на днях «сознательный» шахтер о своих стихийных товарищах.– Вылезут из-под земли, от старого бога освободятся, а нового не сознают. Что толку от них? Придет в деревню, поп к нему с иконой, а он попа с бранью гонит. Что толку,– людей смешить, и жить в деревне ему нельзя. А жить можно. Почему нельзя шахтеру жить в деревне? Я попа не прогоню, а только дам ему не рубль, а двугривенный...
Так говорит «сознательный шахтер», передовой человек в деревне, близкий по типу к столичному политику-рабочему, но еще со всем запахом деревни: он (...) творит новое по-деревенски. Вот его воспоминания о забастовке на шахтах в 1905 году.
... Был человек огромного роста и чрезвычайной силы: «оратор» из студентов. Этот человек вывел шахтеров из-под земли на сражение с казаками. Увидав его, первый раз казаки ружья покидали. Пришел другой отряд, и оратору отрубили правую руку. Левой рукой продолжал оратор сражаться, убил офицера, надел его мундир, сел на его лошадь и сражался, не перевязывая руки, два дня. Потом истек кровью, потерял сознание, и без него шахтеры сдались. Которых посадили в тюрьму, которых сослали, а которых привели в церковь, поставили перед иконой «Истинная Россия» и заставили принять присягу.
– А оратор без руки?
– Оратор жив! – радостно воскликнул шахтер.– Оратору ничего не сделали, потому что он руки лишился, судили его, признали виноватым, а все-таки оправдали: потому что руки лишился,– довольно с него. Оратор и теперь работает, только тихо-тихо. Но скоро он опять покажется, и тогда уж кончено...
– Что же будет?
– Победит.
– А потом что?
– Потом все будет хорошо, первое – будет у нас земля, второе – у нас будет слово свобода и третье – равенство.
– Земля, какая земля?
– Господская, казенная, удельная, сибирская, мало ли у нас земли! Но все-таки больше господская. Земля эта больше к господам относится.
– А слово свобода?
– Слово свобода – это чтобы можно было все говорить открыто и смело, что есть на душе,– это больше к полиции.
– Земля и слово свобода, а равенство?
– Равенство,– задумался шахтер,– равенство – это чтобы все было общее, а главное – чтобы чиновников не было,– это больше насчет чиновников.