Поиск по творчеству и критике
Cлово "LOCI"
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: и мотивами в романе-мифе Дж. Джойса, Т. Манна, Г. Гессе. Его мифотворчество непреднамеренно-стихийно, оно ближе мифологизму Кафки и Маркеса, за которым закрепилась формула Нортропа Фрая «имплицитный мифологизм литературы» [1]. Типология художественного мифологизма в наследии писателя весьма своеобразна. В его мифопоэтике прослеживается прежде всего глубокое внимание к фольклорному пласту народной культуры, что находит весьма яркое выражение в ранних произведениях. Но эта народно-мифологическая линия не исчезает, не прерывается, может быть, только приглушается в более поздних работах. В первых очерках писатель открывает свой неведомый мир русской древности, «золотые времена» прароссианства, фольклорно-сказочная стихия которого особенно дорога автору. Но есть и ещё один очень важный источник мифологических образов, мотивов, символов — сакральные тексты, прежде всего библейские. Библейская символика в таких произведениях, как «Мирская чаша», «Осударева дорога», «У стен града невидимого», «Кащеева цепь», актуализирует вечные мотивы поисков Света истинного, позволяющих выразить глубинно-сокровенные, не всегда получающие эксплицитное выражение идеи. Но пёстрая, на первый взгляд, мозаичная картина мифологем и архетипических образов имеет строгую внутреннюю структуру, важным фактором в которой является обращение к мифу как способу отображения авторской идеи. Пришвин обращается к древнейшим мифам: тотемическим («Крутоярский зверь»), солярным («Мирская чаша»), лунарным («Кащеева цепь»),...