• Приглашаем посетить наш сайт
    Карамзин (karamzin.lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "AUS"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Z
    Поиск  
    1. Горлов В. П.: Писатель Михаил Пришвин родился в Богородицке
    Входимость: 1. Размер: 8кб.
    2. Кащеева цепь. Маленькая весна.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Горлов В. П.: Писатель Михаил Пришвин родился в Богородицке
    Входимость: 1. Размер: 8кб.
    Часть текста: Писатель Михаил Пришвин родился в Богородицке. (К 130-летию со дня рождения) Сразу оговоримся, что речь идет не о месте рождения Пришвина как человека, а о рождении писателя, начале его творческой литературной деятельности. 1 мая 1902 года Михаил Михайлович Пришвин окончил Лейпцигский университет в Германии и стал агрономом. «Михаил Пришвин, из Ельца!» – воскликнул ректор при вручении ему диплома. Да, собственно так оно и написано в документе: «Herr Michael Prischwin aus Elets». Давайте взглянем на документ. Уже беглый взгляд на диплом «молодого специалиста» замечает, что Михаил Пришвин был «двоечником». Даже один солидный автор, написавший книгу о его жизни и творчестве, пытался иронизировать над университетскими успехами будущего писателя. А зря. Не многие знают, что пятибалльная система оценок в Германии как бы перевернута в отношении нашей. И двойка у немцев означает – sehr gut (очень хорошо). Именно с такой общей оценкой Михаил Михайлович окончил университет в Лейпциге. В дипломе единственная пятерка по немецкой национальной экономике. Но расшифрована она – genug (достаточно). В том же году 29-летний специалист возвращается на родину. Проведав родных в Хрущеве, Ельце и Белеве, Пришвин поступает работать агрономом на Богородицкие хутора, в имении...
    2. Кащеева цепь. Маленькая весна.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.
    Часть текста: это родина. Он это новое, впервые встающее у него за границей, назвал бы просто пейзаж: большие поля ржи, перелески, большак с муравой и, пожалуй, люди, необыкновенно доверчивые и душевные. Потом из всего этого определилась близкая душа, с которой во всем можно советоваться, все ей открывать. Так незаметно для себя Алпатов встретился опять со своей тюремной невестой. Но тут случилось, как иногда бывает с людьми, когда они забываются совершенно в себе: так, гадающей невесте показывается в зеркале гроб, старухе разбойник представится, а юношам – как если бы враг застал врасплох и остается только нагнуть голову, чтобы он поразил и кончил все. И Алпатову так было, когда в самый момент, когда он встретил в себе не допустимую раньше мысль о прекрасной родине вне революции и к этому сочувственно и радостно присоединилась, казалось, совсем уже забытая невеста, вдруг близко от него кто-то сказал, назвал его имя... Алпатов в ужасе оглянулся. Высокий, в блестящем черном цилиндре, с горящими глазами, стоял перед ним Амбаров и робко, почти застенчиво, как сильный мужчина начинает иногда с интересующей его слабой девушкой, говорил: – Я осмеливаюсь заговорить, потому что слышал вас на собрании, понимаю вас и хочу предупредить: не надо с ними так искренно, здесь русские все холощеные... – Имеем ли право,– ответил Алпатов,– мы с вами заключать о всех? Амбаров подумал и не спеша сказал: – Вот увидите, через месяц вы будете, как и я, держаться в стороне от русских, вероятно, займетесь чем-нибудь своим, и совершенно отдельно. – Мне бы это было тяжело и непонятно,– ответил Алпатов,– я в тюрьме сидел целый год в одиночке, и то не было мне, как вы говорите: мы там перестукивались. – Русскому за границей – более одиноко, чем в русской...