Михаил Пришвин: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "2009". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 25кб.

Часть текста: типах сознания: обыденном, естественнонаучном, философском, религиозном и т. п., эти категории «культурно-исторического» и «геокультурного бытия» [2, 3] становятся объектом современной лингвистики, которая, изучая языковую картину мира, не может не рассматривать проблему концептуализации и вербализации времени и пространства в национальном языке или определённом типе дискурса. В художественном тексте мастера словесного творчества уделяют изображению временных и пространственных отношений особое внимание. С одной стороны, это объясняется тем, что, хотя предмет литературы – человек, он не может быть изображён вне локативных и темпоральных координат. С другой стороны, эстетический идеал автора тоже не может быть воплощён без субъективного осмысления времени и пространства. Поэтому в художественном тексте объективное линейное и необратимое время так же, как и объективное геометрическое пространство трансформируются: время «сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым, пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории» [3, 235]. По этой причине важнейший фрагмент индивидуально-авторской картины мира, более чем какой-либо другой, может и не быть похож «на творения художников-реалистов, с их чёткими контурами изображённых предметов, а напоминает, скорее, полотна импрессионистов, на которых зыбкий образ объекта выступает постепенно, как из тумана» [4, 21]. В повести М. М. Пришвина «Кладовая солнца» автором предъявляется многомерное ви́дение времени и пространства, обусловленное жанром повести (сказка-быль) и философской концепцией, выработанной автором в процессе размышлений о природе и человеке. Вынесенное в название словосочетание кладовая солнца , образуемое узуальными языковыми...

Входимость: 2. Размер: 36кб.

Часть текста: Михаила Пришвина возникает особая художественная картина мира, в которой отчетливо эксплицирована связь природы и культуры. Творчество писателя глубоко культуроцентрично, и лучшим подтверждением этому служит культуротворчество основных его героев. В пришвинских произведениях они выступают в роли созидателей и охранителей культурных ценностей, будь то собирание этнографического материала («В краю непуганых птиц»), создание музея усадебного быта («Мирская чаша») или строительство Беломорско-Балтийского канала, где чувство собственного достоинства и желание творить просыпа. тся даже у заключенных («Осударева дорога»). В повести «Жень-Шень» герой-повествователь борется с варварским истреблением природы, выращивая пятнистых оленей в границах заповедника. Е. А. Осьминина в работе «Образы мировой культуры в прозе Д. С. Мережковского» предлагает (со ссылкой на А. П. Чудакова) выделять следующие составляющие или уровни «образа культуры» – герой, культурный фон, культурный ландшафт. Как подчеркивает автор, творение образов культуры «в диалектическом взаимодействии идеи и материала, мифа и реальности – одно из высших достижений русского символизма». [8, 12]. Не вдаваясь в подробности темы «Пришвин и символизм», заметим, что ряд пришвиноведов считают художественную практику писателя одним из лучших воплощений символистских идей. Если задаться вопросом, какая из составляющих образа культуры является главной в творчестве Пришвина, то на первое место выйдет образ «культурного героя», личности. Именно в герое концентрируются главные черты культуры, именно...

Входимость: 2. Размер: 39кб.

Часть текста: уездного города. О наличии в романе определенного топосного текста свидетельствует тот факт, что автор использует несколько наиболее значимых в семиотическом отношении доминант, являющихся своеобразными идентификационными маркерами елецкого городского пространства. Две ключевые доминанты – «Елец православный» и «Елец купеческий» не только находят отражение в произведении, но и выступают в роли сюжетопорождающих контекстов. Ключевые слова: автобиографический роман; художественное пространство; локальный текст; образ места; православный архетип. О возможности читать пространство как текст в свое время заговорили сторонники семиотического подхода к культуре, а в литературоведении такое отношение к «образу места» закрепилось в работах В. Н. Топорова о «петербургском тексте». С этой точки зрения, всякое определенным образом маркированное пространство может влиять на структуру и семантику произведения искусства. Размышляя об этом в одной из своих работ, В. В. Абашев предлагает «измерить давление места на текст»,...

Входимость: 2. Размер: 13кб.

Часть текста: И. Страхов ТОПОНИМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ДЕТСТВА И ОТРОЧЕСТВА М. ПРИШВИНА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА «КАЩЕЕВА ЦЕПЬ») Имя М. М. Пришвина зачастую ассоциируется с рассказами о природе, написанными для детей. Между тем, произведения такого рода лишь частица творчества писателя-философа, творчества, которое до сих пор не оценено и не изучено должным образом. Особенно это касается дневников Пришвина, всегда наполненных живой мыслью, жаждой поиска, прямой оценкой окружавшей писателя действительности. Как отмечал И. К. Рогощенков, «для Пришвина органична дневниковая форма: в ней находило естественное развитие дело его жизни, в нее оно отливалось, оставалось в память и в пример последующим поколениям» [1, 81]. Закономерно, что первая работа, посвященная ономастике творчества Пришвина, была написана Г. Ф. Ковалевым именно на материале дневников [2]. Важно обратиться к автобиографическому роману М. М. Пришвина «Кащеева цепь», а в особенности к его первой книге, откуда можно узнать о детстве и отрочестве Пришвина больше, чем откуда бы ни было еще, и понять, каким было топонимическое пространство будущего писателя в те годы пусть и увиденное им сквозь призму времени, ведь начало работы над романом относят к 1922 году. Дневники, особенно ранние записи, помогают подтвердить, уточнить или же опровергнуть автобиографичность произведения. «Оказывается, что не так-то легко оторваться от прошлого и объявить себя не связанным родом своим и племенем. И уж если рассказывать о том, как я сделался писателем, то надо ...

Входимость: 2. Размер: 31кб.

Часть текста: великом русском мыслителе, ныне знают практически все грамотные люди, то об Устьинском слыхали немногие, хотя в произведениях того же Розанова его имя всплывает очень часто, а в «Розановской энциклопедии» имеется статья об этом друге Василия Васильевича [1, 1033-1040]. Взаимоотношения же Пришвина и Устьинского практически не изучались, и впервые, наверное, о них заговорили мы на Пришвинских чтениях в Сольцах (Новгородская обл.) в 2011 году, через 100 лет после появления Пришвина в Новгороде [2, 16-19]. Продолжаем это исследование и сейчас, учитывая самые последние наши находки, и, в основном, не в философско-мировоззренческом, а в краеведческом ключе. Тесные связи писателя и священника установились в тот период, когда после 6-7 лет жизни в Петербурге Пришвин оказался в Новгороде и Новгородском уезде (по экономическим причинам: «В Петербурге нет возможности содержать такую семью…» [3, 66]). О Новгородском периоде жизни и творчества Пришвина имеется крайне мало материалов, основными источниками являются отрывочные дневниковые записи писателя и его рассказы так называемого «Новгородского цикла». Один из них – «Отец Спиридон» [4, 593-595]. Напомним кратко его содержание. Рассказ состоит из трех частей. В первой части автор знакомит читателя с неким древним городом, упоминает его храмы, легенды и сказания, говорит о неком чудесном камне, на котором приплыл сюда святой из Рима. В этом неназываемом городе контрастов, с «красотой великого множества древних храмов» и «жизнью настоящего времени», «жалкой как рубище нищего», явно угадывался бывший когда-то «Господин Великий Новгород». «Есть в этом городе священник отец Спиридон, человек старый», – так начинает вторую часть рассказа писатель и далее повествует о своем посещении...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: атрибута его творческой системы. Философская доктрина Всеединства, разработанная В. Соловьевым, имеет в лице М. Пришвина своего последователя, который так же, как и философ, мечтал о «великом синтезе, о вселенской общности» [1, 155]. Различные модусы Всеединства – красота, любовь, истина – выполняют восстанавливающую функцию, целью которой является создание Всечеловека. Такой «Всечеловек» в пространстве положительного Всеединства являет собой «внутреннее живое единство со всей природой мира» [2, 88]. Неизменное желание писателя распространить небесную гармонию на весь вещественный мир дает основание исследователям художественного мира Пришвина считать все творчество писателя «своеобразной дорогой к Всеединству» (Н. Борисова). Это во многом объясняет присутствие в произведениях писателя-философа особого мифопоэтического языка, сложной системы символов. Художественная система Пришвина эксплицирует не просто символы, а символы-константы, одновременно изменяющиеся в пришвинском гипертексте и сохраняющие свою сущность. У символа, как правило, стихийное начало, его появление невозможно предсказать, так как он зарождается в подсознании человека посредством «миросозерцания». Поэтому символ – это некая нить, связывающая время и пространство, мир реальный и ирреальный, «объективное и субъективное начала» [3, 64]: «Символ – это связь между внутренним миром человека (субъектом) и миром внешним (объектом). История культуры есть история роста этой связи, в начальном периоде бессознательного, в дальнейшем переходящего в творчество с нарастающим сознанием» [3, 64]. Так, из множества символов складывается единая картина мира, в которой царит гармония «чувственного и рационального, сознательного и бессознательного, физического и метафизического, предельного и запредельного, ибо благодаря символам пережитое… входит в мир человеческих...

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: образный характер концептуализации его философских идей не дает каких-либо очевидных ориентиров для однозначного позиционирования Пришвина в философском горизонте его эпохи. Едва ли и сам писатель стремился к этому. Литература дает автору счастливую возможность избежать собственно философских споров, ограничившись рядом метафор и отсылок разной степени прозрачности. Та критика, которая всегда сопровождает философа, оказывается неприменима к писателю. Тексты Пришвина – одно из характерных тому подтверждений. Острые грани теорий у него сглаживаются, а противоречия зачастую становятся едва заметны. Едва ли ни лучшим сюжетом, позволяющим продемонстрировать, каким образом философская дискуссия преломилась в художественном мире пришвинской прозы, является увлеченность Пришвина идеями интуитивизма и персонализма. Нельзя сказать, чтобы эти два концепта в обязательном порядке составляли нечто единое. При всем том, что определение «персонализм» может быть использовано для квалификации большинства философских теорий, возникших в России и в среде русской эмиграции, интуитивизм направление несколько более узкое. И его появление на русской почве связывается с именем Николая Лосского. Если же брать более широкий философский контекст, то русский интуитивизм существует на фоне более известной интуитивной философии Анри Бергсона. Именно с Бергсоном традиционно связывается пришвинский интуитивизм [1, 69-70]. С его текстами, наряду с текстами американского прагматиста Уильяма Джемса, Пришвин, судя по дневнику, познакомился в 1920 году: «Чтение Бергсона и Джемса. “Невидимый град” –...

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: из ключевых персонажей в повести Пришвина «Мирская чаша» (1922) [2]. Целью данной статьи является не столько выработка кардинально нового взгляда на заявленную проблему, сколько возможность показать, какова диалектика писательских взаимоотношений и их специфика в эпоху так называемого «пролетарского искусства» 1930-1940-х годов и как менялся вектор пришвинских отношений к фигуре Горького после смерти последнего. В связи с этим основным материалом становятся дневниковые и очерковые записи Пришвина 1936-1937 годов и более поздние его высказывания о Горьком. Как известно, отношения между писателями завязались по переписке с 1911 года в связи с желанием Горького напечатать пришвинские произведения в издательстве «Знание». Сохранившаяся переписка составляет около трех десятков писем, большинство писем Горького предоктябрьского периода утрачено (сгорели). Реально они встречались, как указывает Пришвин, четыре-пять раз за всю жизнь, и впечатления от самой запомнившейся встречи Пришвин изложил в главке «Житие» в своем автобиографическом романе «Кащеева цепь» [3]. Отношения с Горьким усложняются в послереволюционный период – ...

Входимость: 1. Размер: 45кб.

Часть текста: Горького Человек. – 2013. – № 6. – С. 147-162. Подоксенов Александр Модестович – доктор философских наук, профессор кафедры философии Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина. В журнале «Человек» опубликовал статьи «Михаил Пришвин и Фридрих Ницше» (2008. № 5), «Михаил Пришвин и Николай Лосский» (2011. № 5), «Русский бунт. Версия Михаила Пришвина» (2012. № 4). E-mail: podoksenov2006@rambler.ru Аннотация . Задача статьи состоит в преодолении стереотипов советского литературоведения, касающихся взаимоотношений писателей. Традиционное мнение о почти полном их единомыслии рушится при прочтении опубликованного в постсоветское время пришвинского Дневника. Причиной мировоззренческих разногласий Пришвина с Горьким, многие годы остававшейся тайной, является несовместимость их отношения к Октябрьской революции, учению марксизма о классовой борьбе и диктатуре пролетариата, о культурной политике большевизма. Ключевые слова : культура, религия, мировоззрение, марксизм, революция, большевизм. Как и многие деятели культуры, Пришвин внимательно следил за творчеством Горького, видя в нем не только незаурядного художника слова, но и выразителя духовных противоречий эпохи, своего рода барометр, отражающий состояние социальной атмосферы. Очевидно, этим в значительной мере и обусловливался всеобщий интерес к Горькому как незаурядному человеку и писателю, подчинившему свое творчество интересам партии большевиков и идеям революционного учения...

Входимость: 1. Размер: 71кб.

Часть текста: если понадобится, то не быть <...> Мне надо так ― «быть», чтобы в пустыне мог бы я по своему желанию вызывать любимых людей и в городе среди грохота, гудков и бензина, в самой толкучке мог бы по желанию чувствовать себя как в пустыне. Затем именно я и занимаюсь искусством слова, чтобы мне быть, а когда захочется, и не быть, то и другое: не ― «или», а ― «и»: быть и не быть» ). Так определяет Пришвин суть эпохи: когда государственное вторгается в частную жизнь человека и определяет ее, и человек, отстаивая свое личное пространство, свою свободу, оказывается в абсурдной ситуации, когда он должен одновременно «быть» и «не быть»... то есть, жить и не жить. И в дневнике, и в художественных произведениях мировоззрение Пришвина исключает обе полярно противоположные идеи современной ему литературы: он не стремится ни переделывать мир, ни восстанавливать былые культурные ценности. Он хочет увидеть мир «с лица», понять и описать его. Дневник Пришвина – это культурное поле, созданное словом писателя, пространство, где...

Поиск по творчеству и критикеCлово "2009"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "2009"